Марек Лавринович - Солнце для всех
— И я тебя не люблю, — Помянович улыбнулся, сам не зная чему.
— Значит, ты согласен, Юрек, что ситуация требует радикальных изменений?
— Согласен.
— Я не воспользуюсь твоей депрессией. Оставляю тебе квартиру, забираю «ауди». Ты не против?
— Не против.
— Прекрасно. Желаю тебе всего самого наилучшего.
Очаровательная женщина, которой он так гордился, приблизилась к нему и в последний раз поцеловала.
Полчаса спустя набитый чемоданами красный автомобиль навсегда покинул стоянку во дворе.
Согласно неписаным правилам Помянович должен был впасть в запой. Ничего подобного. Он покупал себе молоко и булки, сидел дома и слушал музыку. Когда же банковский счет, когда-то весьма внушительный, иссяк, бывшему редактору пришлось что-то решать со своей жизнью. Первый человек, о котором он вспомнил, был Юрчак.
Найти его оказалось не так-то просто. Центральный комитет, в котором до недавнего времени покровитель Помяновича занимал высокий пост, не существовал уже несколько месяцев. В квартире Юрчака жили какие-то незнакомые люди. В недавнем прошлом влиятельный товарищ пропал, как камень в воду канул, не оставив следов. В конце концов, после двухнедельного хождения по друзьям редактор узнал, что Юрчак стал председателем частной фирмы «Бизекс». Чем именно занималась контора, осталось для него загадкой.
Достаточно было одного звонка, чтобы озабоченный Помянович оказался в просторном кабинете пана председателя. Помещение было неприглядным, но Юрчак восседал за своим старым столом из ЦК, в кресле из того же ЦК, а на полу лежал знакомый ковер. Увидев Помяновича, Юрчак встал и радостно его приветствовал.
— Тебя удивила обстановка? — Он обвел рукой кабинет. — Да, как видишь, я сентиментален. Впрочем, это мне обошлось в сущий пустяк — заплатил одному охраннику, чтобы он на пять минут прикинулся слепым и глухим. Ну, а что у тебя? Садись и рассказывай обо всем по порядку.
И Помянович стал рассказывать.
Юрчак слушал его с огромным вниманием.
— Почему, черт побери, ты не пришел раньше? — удивился он. — Нас здесь целая куча, мы что-нибудь для тебя бы придумали.
— Не хотелось.
— Эх! Эта твоя дурацкая порядочность, — рассердился Юрчак. — Ну, и что теперь, порядочный идиот?
— Не знаю.
— Займись каким-нибудь бизнесом. Ты что предпочитаешь: арматуру или текстиль?
— Я бы хотел работать в газете.
— С этим сложнее. Постой-ка… нет, оттуда нас попросили. Подожди… черт, у меня есть только место главного редактора в «Рыболове».
— Пусть будет «Рыболов».
Так Юрек Помянович наконец стал главным редактором. Он писал о рыбах, читал о рыбах, обедал и ужинал в рыбных ресторанах и, хотя в это трудно поверить, чувствовал себя абсолютно счастливым человеком.
А в это время его старые друзья по партии воплощали в жизнь девиз из эпохи Эдварда Герека: становились все могущественнее и жили все лучше. Однажды им снова потребовался Помянович. Его вызвали в срочном порядке. Он сел в случайно купленную десятилетнюю малолитражку и поехал на встречу с Юрчаком.
Тот был одет необыкновенно элегантно: настоящий английский костюм, со вкусом подобранный французский галстук и итальянские туфли в тон. Носки у него, кажется, были польские, зато на пальце сверкал огромный перстень — наверняка из самого лучшего российского золота.
— Значит, так, Юрек… — сказал Юрчак, когда они уселись в новенькие кожаные кресла и закурили сигары, лежавшие в красивой коробке на огромном письменном столе красного дерева. — Скажем, от перрона номер один, — а мы находимся именно там, — вот-вот отправится поезд-экспресс. Ты в него сядешь?
Помянович не понял, о чем идет речь, но сразу же кивнул:
— Сяду.
— И даже не спрашиваешь, куда он идет?
— А зачем? Мне нечего терять.
— Умно, — похвалил его Юрчак. — Так вот, Здись Мончинский баллотируется на пост президента.
Тогда Помянович все понял. Мончинский был лидером новой партии, которая образовалась на месте старой. Естественно, он был опытным политиком. Но главное — давно, еще в студенческие времена, Юрчак был связан с Мончинским.
— Нужно организовать предвыборный штаб, — продолжал Юрчак. — Я сразу вспомнил о тебе.
— Обо мне? — удивился Помянович.
— Видишь ли, это дело серьезное. Наши, ясное дело, будут голосовать за Здися. Но этого недостаточно. За него должны голосовать даже те, кто нас не любит.
— Как же этого достичь?
— А это уже твое дело. Ты не совсем такой, как мы. Где-то в глубине твоей души кроется эта дурацкая порядочность. Лучше тебя никто не придумает, как убедить тебе подобных — порядочных или делающих вид, тех мечущихся, которые сами не знают, чего хотят.
— Думаешь, у меня получится?
— Ты будешь не один. Вы сможете. Акцент сделаем на здравый смысл. Если люди сами не знают, чего хотят, то почему бы им, к примеру, не голосовать за Здися?
— Почему бы и нет? — согласился Помянович.
— Ну, тогда по рукам. Завтра передашь «Рыболова» заместителю, а послезавтра приступишь к новой работе.
— У тебя?
— Нет, дорогой. Я тоже сматываю удочки. У нас с тобой теперь новый адрес: Братская улица, дом шесть.
Двадцатого декабря Помянович приступил к выполнению новых служебных обязанностей, а двадцать четвертого случайно увидел по телевизору Яна и сразу понял, что этот человек ему пригодится. Ян стал его первой и, может быть, лучшей идеей предвыборной кампании.
Глава седьмая
КАНДИДАТ
В среду после обеда, точно, как обещал, Помянович приехал в отделение 3 «Б».
Поздоровавшись с Яном, он стремительно вошел в кабинет доцента Красуцкого и через мгновение вышел с картонным пакетом в руках.
— У меня все готово! — крикнул он издалека. — Пан Ян, идите за своими вещами.
— У меня нет никаких вещей, — смутился Ян.
— Ой, простите, я об этом не подумал, — сказал Помянович. — Мы сейчас же это исправим.
В коридоре стало многолюдно, все больные хотели попрощаться с Яном и увидеть, как он выйдет через дверь навстречу светлому будущему. Ян обнял Пианиста, пани Зосю, пана Поняка, пана Яворского, всех медсестер, а потом долго сжимал ладонь Профессора, который что-то шептал ему на ухо. Наконец из своего кабинета вышел доцент Красуцкий и крепко обнял Яна.
— Да… — сказал он странным, взволнованным голосом. — Так будет лучше, намного лучше, я в этом глубоко убежден…
И так же быстро, как появился, он ушел.
Дверь отделения 3 «Б» распахнулась, и Ян с Помяновичем прошли в нее, словно через триумфальную арку, спустились по уже знакомой нам лестнице и сели в новый «ауди» Помяновича, на сей раз серебристый.
Помянович предусмотрительно заехал с Яном в торговый центр, прежде чем отвезти его на квартиру. Почти два часа они покупали вещи, необходимые Яну для представления его Здисю (как ласково называл Мончинского Помянович). Затем все еще фонтанирующий энергией редактор и совершенно замученный походом по магазинам Ян отправились на улицу Кручей, к дому двадцать один, и вскоре оказались у двери квартиры на втором этаже.
Помянович достал из кармана ключ, открыл дверь и вежливо пропустил Яна вперед.
Квартира показалась Яну прекрасной. Две небольшие комнаты были обставлены старинной, элегантной мебелью. Занавески переливались в лучах солнца.
Помянович показал своему подопечному квартиру, объяснил, как пользоваться телевизором и другой техникой. Потом он достал из пакета серый конверт, а из него новенький паспорт с фотографией Яна, его именем и фамилией. Ян с интересом стал перелистывать паспорт, но Помянович не дал ему слишком долго его разглядывать. Он достал из пакета другой, меньший конверт, в котором многообещающе шелестели сложенные по номиналу банкноты.
— Это для начала, — сказал он. — Распишитесь здесь, пожалуйста.
И впервые в своей новой жизни Ян написал на лежащей перед ним квитанции: «Ян Август».
После этого редактор вручил Яну свою визитную карточку с многочисленными телефонами, по которым тот мог звонить в случае необходимости.
— А теперь мне пора, — попрощался он. — Приду завтра в половине девятого, и приступим к работе. До свидания.
Ян остался один. Он стоял посередине комнаты и не знал, что делать. Достаточно нажать на ручку, и дверь откроется. Едва ему пришла в голову эта мысль, он уже стоял возле двери. Ян быстро сбежал по лестнице и оказался на шумной улице Кручей.
«Улица Кручей, двадцать один, — сказал он про себя. — Я не забуду. Улица Кручей, двадцать один».
Чтобы не потеряться, он решил, что пойдет налево, а потом той же дорогой вернется обратно.
На улице было много людей. Ян робко смешался с толпой, но то и дело останавливался у красочных витрин магазинов и рассматривал выставленные в них товары. Как же прекрасен был этот новый, полный необыкновенных возможностей мир! Кругом все торопятся, а сколько здесь сверкающих автомобилей! Яну хотелось кричать от радости, от того, что он просто может идти по улице, медленно или быстро, или свернуть в переулок, может делать то, что хочет, в кармане его новых модных брюк тихо позвякивают ключи от квартиры, а в элегантном кожаном бумажнике лежит его собственный паспорт. Ян Август остановился и стал еще более внимательно рассматривать витрины. Он решил, что должен непременно что-нибудь купить на память об этом особенном дне.
