Лилия Курпатова-Ким - Библия-Миллениум. Книга 1
У Сарры родился сын, которого она назвала Исааком. Любовь, которой она посвятила всю свою прежнюю жизнь, вышла из ее тела только вместе с ребенком. После его рождения воображаемый Исаак умер, возродившись в своем реальном, осязаемом сыне.
* * *Незаметно прошло тридцать лет, Авраам стал постепенно терять свою жизнерадостность — близился срок платы по счетам, над его владениями снова стали сгущаться тучи.
Произошли некоторые изменения и в семейных отношениях — Сарра стала бояться, что Авраам узнает, что Исаак не его сын, и семейное счастье разрушится. На самом деле счастье разрушилось уже в тот момент, когда в ее сердце появился этот страх и густым чернильным облаком расплылся по дому. Первым его результатом стала ссора между Саррой и Рахиль, когда та в очередной раз появилась во владениях Авраама. Сарра, не сказав мужу ни слова, грубо выпроводила ее вместе со всей семьей, обозвав лентяями и попрошайками. Затем она стала пользоваться любым предлогом, чтобы отправить сына подальше от дома — сначала это была учеба, затем работа на отдаленных землях. Все что угодно, лишь бы тот как можно реже попадался на глаза Аврааму. Авраам радовался тому, что отдаляется от сына, судьба которого предрешена. Исааку предстояло оплатить грехи родителей. Исаак, прочувствовав, угадав все это, постепенно возненавидел их. Поначалу он изо всех сил старался завоевать их любовь — отлично учился, работал на Авраама как каторжный, без отпусков и выходных, приезжал на все праздники, но чем сильнее он стремился бывать дома, тем активнее Сарра его выпроваживала, выдумывая какие-то срочные дела, которые ждали десятки лет до этого и могли бы ждать еще столько же. Исаак выполнял эти дела, но награды не получал. И тогда ненависть стала его жизнью. Смерть переселилась за его плечо и ходила сзади, как жена. Исаак действительно был обручен с ней с самого рождения.
Настал назначенный день.
С утра Авраама разбудили громкие крики во дворе, извергавшиеся всевозможные проклятия, которые посыпались на его голову, голову его жены и всех потомков.
С трудом он узнал в старой, седой, всклокоченной женщине в черном рванье Рахиль. Только голос остался прежним и, как медный колокол, чеканил обвинения, рисовал ужасы их будущей жизни, требовал от Бога возмездия.
Работники Авраама пытались выпроводить ее, но он их остановил.
— Рахиль, объясни, почему ты так зла на нас? Разве мы сделали тебе или твоей семье хоть что-то плохое?
— Нет у меня больше семьи! Из-за моей суки сестры нет!
— Что ты говоришь? — Авраам ничего не знал о том, что Сарра выгнала Рахиль.
— Все умерли! Умерли от болезни! От вашей жадности!
Оказывается, один из детей Рахиль чем-то заболел — лечение было дорогостоящим, и Рахиль хотела попросить у Сарры денег, но не успела изложить свою просьбу. В результате болезнь перешла в завершающую стадию, в которой оказалась заразной, и все дети Рахиль и муж умерли.
— Это кара! Кара Божья за ее распутство!
Сарра появилась во дворе, лицо ее было смертельно бледным. Увидев сестру, Рахиль издала дикий вопль и кинулась на нее — повалив на землю, она била ее всем, чем могла, — руками, головой, словно старалась вогнать в землю, вопила, что Сарра виновата в смерти ее детей. Рахиль с трудом оттащили.
— Тебе мало было лишить меня мужа! Ты всегда мне завидовала — ненавидела меня за то, что он женился на мне, я все знаю! А ты сказала своему мужу? Авраам, она сказала тебе?
— Что ты несешь? — лицо Авраама стало темным, из неразборчивого бреда постепенно стал вырисовываться смысл, но Авраам еще надеялся, что ошибается.
— Она, твоя шлюха, спала с Исааком, с моим мужем! А чтобы ты ничего не узнал, выгнала нас потом, оставив без гроша! Жизнью моих детей закрыла свой грех! Убью, слышишь, все равно тебя убью! — Рахиль вырвалась, хоть ее удерживали четверо мужчин, и снова кинулась к Сарре, но вдруг схватилась за грудь и упала с отчаянным стоном, судорога пробежала по телу — когда ее перевернули, она была мертва. Ненависть и боль разорвали ей сердце.
Сарра смотрела на труп сестры. Много раз она представляла себе это в молодости, строила планы убийства, а теперь ничего не чувствовала. Ни горя, ни радости — только досаду, что перед смертью Рахиль разрушила и ее счастье. Сарра была уверена, что сестра получила по заслугам, никто не заставлял ее бежать в их дом с обвинениями. Она умерла по собственной вине — ненависть наказуема.
— Уберите и похороните ее, — тихо сказал Авраам, — он опять постарел. Пошел к дому. Каменные плиты ломались под его ногами — таким тяжелым он стал.
Сарра смотрела ему вслед, несколько раз делала шаг, чтобы догнать, но боялась. Боялась того, что хотела сказать, но потом решилась. Когда она догнала мужа, тот стоял перед домом.
Темная аллея напротив крыльца, где кроны деревьев уже образовывали арку, такую густую, что неба не было видно. В аллее всегда было темно и сыро. Авраам хотел срубить вековые деревья и сделать пространство открытым, но не решался — ведь все эти деревья росли именно для дня жертвоприношения. Сарра неслышно подошла к нему сзади, на ней был легкий утренний халат, делавший ее похожей не то на невесту, не то на привидение.
— Тебе пора готовить жертвоприношение, Авраам! — ее голос прозвучал как выстрел. — Исаак будет с минуты на минуту, я вызвала его вчера.
Авраам смотрел на Сарру с ужасом, который леденящим потоком разливался от его ушей по всему телу. Он не верил, что мать может это говорить. Авраам считал, что Сарра станет защищать Исаака, пытаться спасти! Однако по-настоящему жутко Аврааму стало после того, как он увидел, что его отражение в зеркале снова помолодело и радовалось словам жены! Его руки дрожали не от страха, не от желания принести эту жертву. Все решилось с пользой для него, он оставался богатым и молодым и избавлялся от ставшего за один миг ненавистным пасынка.
— Пора спилить деревья, Сарра, — сказал Авраам, показывая рукой на окружавшие их клены, и ушел, оставив ее в аллее.
Исаак приехал около полудня, был удивлен приветливостью матери при встрече, но радости не ощутил. Наоборот, короткие волоски на его шее встали дыбом.
— Сегодня день жертвоприношения, сын, — сказал ему Авраам. — Мы вместе поедем к горе Мориа и принесем великую жертву.
— Хорошо, отец. Что ты собираешься пожертвовать Богу?
— Жертва давно приготовлена, сынок. Очень давно, — странный блеск глаз выдал Авраама. Исаак, не зная причины, забеспокоился, увидев мелькнувший огонек в глазах отца.
Они сели в машину, захватив с собой жертвенный нож, благовония, дрова — все необходимое, и выехали.
Отъехав на приличное расстояние от дома, на половине дороги к горе Мориа, Авраам вдруг забеспокоился.
— Исаак, мне кажется, что-то шумит, ты не посмотришь? А то я ничего не понимаю в машинах, — попросил Авраам.
— Я ничего не слышу, по-моему, все нормально, — ответил Исаак.
— Ты не знаешь этой машины, я к ней привык и слышу, когда она барахлит, — настаивал Авраам.
— Может, тебе самому тогда посмотреть, ты же лучше знаешь эту машину! — саркастически заметил Исаак, продолжая держаться за руль и глядеть на дорогу.
— Тебе что, лень заглянуть под капот?! — взорвался Авраам, пружина, сжимавшаяся весь день, начала раскручиваться с неожиданной силой и скоростью.
— Хорошо… — Исаак, испуганный неожиданным взрывом раздражения отца, вылез из машины и открыл капот. — Я ничего не вижу пока, сверху все чисто! — крикнул он Аврааму. — Дай мне фонарь!
«Конечно, фонарь!» — мысль вихрем пронеслась в голове Авраама.
— Сейчас… — он торопливо полез в багажник, трясущимися руками нашел тяжелый фонарь с длинной ручкой. Он подходил к Исааку очень быстро, но расстояние в три метра преодолевалось для Авраама вечность, ощущалось плохо, как во сне. Было страшно, что он не успеет подойти, что Исаак обернется. Тот стоял, нагнувшись, опираясь руками о края капота, и спросил не оборачиваясь:
— Ты нашел фонарь?
Авраам, сильно размахнувшись, ударил Исаака по голове.
— Да…
Исаак очнулся, голова гудела, запекшаяся кровь залепила глаза — он сделал попытку протереть их, но, к удивлению, рука не пошевелилась. Придя в себя окончательно, он понял, что привязан к жертвеннику. Авраам, еле шевеля губами, дочитывал молитву, его рука, лежащая на жертвенном ноже, дрожала. Авраам читал, глотая окончания слов, быстро и без выражения «отговаривал» положенное Богу.
У Исаака помутилось в голове, он осознал, что собирается сделать Авраам. Желание жить взорвалось в нем с невиданной силой, он стал кричать и биться. Рывками ему удалось немного ослабить веревки, но держали они все еще довольно прочно. Исаак кричал, пытался отговорить отца, проклинал его, но все бесполезно. Тот не смотрел на жертву, движения стали суетливыми, Авраам заторопился, зажег факел, воткнул его в землю, чтобы поджечь дрова, как только жертвенная кровь прольется на них, подошел к Исааку, готовясь завершить жертвоприношение. Исаак посмотрел на его лицо и затих. Авраам напевал какую-то песенку, его глаза были совершенно пусты! Отец бесстрастно примерялся, как лучше сделать надрез на шее сына, чтобы кровь брызнула сильнее, — делал это так, как будто готовился кроить шторы!
