Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна
– Все это, конечно, замечательно, – тихо произнесла Фэй, – но есть одна проблема. Времени остается мало.
Он посмотрел ей в глаза, и когда заговорил, его взгляд лишь подчеркивал серьезность тона.
– И все же найдите время для себя, Фэй. Найдите время для игры в своей жизни.
Она не ответила, но при этом не отвела взгляда, хотя и чувствовала комок в горле.
– В вашей умной головке уже родилась идея, не так ли? – спросил он с лукавым блеском в глазах, наклонив голову вбок. – Я же вижу. Вы улыбаетесь. Значит, я не ошибся?
Она кивнула и невольно улыбнулась.
– Я так и знал!
– Вот только не надо манипулировать, – рассмеялась Фэй. – Просто есть кое-какие наметки, которые я обдумываю.
– Вот и развивайте эту идею, дружище. Доверяйте интуиции. Я ставлю на вас в этой игре.
Она словно светилась изнутри, и это было заметно даже в сгустившихся сумерках. Стоял тихий вечер. Птицы щебетали свои вечерние песни, деревья казались пурпурными на фоне розовеющего неба.
– Смотрите, Джек, – сказала Фэй, указывая на опускающееся к горизонту солнце. Казалось, что огромный красный шар балансировал на самом верху старой кирпичной стены сада. – Кажется, оно вот-вот скатится со стены и упадет в мусорный ящик.
Ее порадовал заразительный смех Джека, нарушивший тишину вечера, и она тоже громко рассмеялась вместе с ним.
Откинувшись на спинку кресла, она вдруг вспомнила, что когда-то была жизнерадостной молодой девушкой, которая смеялась, не боясь нарушить приличия. Смеялась просто потому, что радовалась жизни. Что-то в словах Джека пробудило забытый юношеский энтузиазм, непоколебимую веру в то, что весь мир принадлежал ей. Ее переполняла радость жизни, которую она уже давно не ощущала.
– Спасибо, Джек, за прекрасный вечер, – сказала она, ставя стакан на стол. – Уже поздно, мне пора идти. – Она подняла голову и благодарно улыбнулась ему. – Как ни странно, у меня появилось желание поработать.
В тот вечер Фэй работала допоздна, развивая свою идею. Но когда она наконец спустя несколько часов забралась в постель, ее мысли уже не занимала проблема продвижения чая на американский рынок и связанные с этим цифры. Она думала о Джеке, о его способности мгновенно схватывать суть вещей и о том, что в его присутствии она почему-то всегда чувствовала уверенность в собственных силах.
Джек был полной противоположностью Робу, который никогда не упускал возможность покритиковать Фэй, чтобы снизить ее самооценку. Закрыв глаза, она вызвала в памяти лицо Джека, его улыбку с ямочками на щеках, блеск его глаз, когда он говорил о чем-то, во что свято верил. Было ясно, что это человек, готовый защищать свои убеждения до конца. Фэй думала о достоинствах соседа вместо того, чтобы считать овец, и когда все же погрузилась в сон, на ее губах играла улыбка.
Когда она проснулась на следующее утро, то, как ни странно, была полна энергии и уверенности, что ее идея действительно лучшая. В офисе она погрузилась в работу и даже не пошла на обед, а к концу дня позвонила няне, которая сидела с детьми, и сообщила, что задержится на работе. Ей этого очень не хотелось, но нужно было доработать концепцию до конца, пока она не потеряла нить рассуждений.
Когда она закончила, было уже девять часов. Казалось, ее мозг истощил все запасы серого вещества. Потирая виски, она оглядела свой стерильно чистый кабинет десять на десять футов на двадцать третьем этаже высотного здания из стекла и стали. Металлический стол и кресло были единственной мебелью в маленькой квадратной комнате. Абсолютно голые стены, никаких картинок и прочих декоративных деталей. Окна в кабинете не открывались. Это было безликое, лишенное каких-либо признаков индивидуальности место, холодное, заполненное еще не открытыми коробками, пачками бумаги, которые еще предстояло загрузить в принтер, книгами, которые надо поставить на полки.
Она не могла позволить себе заняться обустройством кабинета, учитывая сжатые сроки, отпущенные шефом на разработку концепции. Фэй зевнула, поднялась с кресла, потянулась, вытянув руки над головой, а потом подошла к окну, чтобы полюбоваться раскинувшимся на другой стороне улицы парком. Там гуляли, держась за руки, влюбленные парочки, стояла цветочница с маленькой тележкой, полной цветов, медленно брел старик, выгуливая на длинном поводке собачку.
Сердце ее наполнилось нежностью при виде этой идиллии, и она наклонилась вперед, прижимая лоб к стеклу. Ей нравились вечера в самом начале лета, когда теплый ветерок приносил с собой медовые запахи и все дышало спокойствием и негой. В такие вечера она особенно чувствовала свое одиночество: ей так хотелось, чтобы рядом был мужчина, который держал бы ее за руку, покупал бы ей цветы во время долгих прогулок в парке. У нее возникло непреодолимое желание пройтись босыми ногами по траве.
Поняв, что ее мысли приняли опасное направление, Фэй выпрямила спину и потерла глаза. Надо сконцентрироваться на работе, закончить ее и скорее бежать домой к детям. Она знала, что те находятся под бдительным присмотром няни. Фэй несколько раз звонила домой, чтобы удостовериться, что дети поужинали и почистили зубы перед сном. И конечно, чтобы сказать, как она их любит.
Фэй вернулась за письменный стол и взяла ручку, но никак не могла сосредоточиться. Мысли ее где-то блуждали. Она откинулась на спинку кресла и вытащила из ящика стола синий пластмассовый термос – ей явно не хватало чашечки крепкого кофе. Хорошая доза кофеина – и мозги снова заработают. Она открутила крышку, и в нос ей ударил манящий запах крепкого кофе «Ява».
– Мм-м… – она закрыла глаза и вдохнула чарующий аромат, горя от предвкушения.
– Вот ты и попалась.
Фэй отпрянула от термоса и открыла глаза. В дверях стоял Бернард, с осуждением взирая на нее поверх очков, оседлавших его аристократический нос. Она быстренько закрутила крышку термоса и попыталась засунуть его в ящик.
– Не спеши, – произнес Бернард, входя в кабинет. – И чем это тут пахнет? – Он поднял нос и принюхался, словно огромная ищейка, готовая разразиться громогласным лаем. – Насколько я понимаю, это вовсе не чай.
– Ну, видишь ли, уже поздно… – заикаясь, попробовала оправдаться Фэй.
– Ну, разумеется, не чай. Ведь только один напиток на свете обладает этим глубоким, терпким, бесконечно чарующим ароматом.
Фэй подняла брови и вытащила термос из ящика.
– Ну хорошо, сдаюсь. Что называется, поймал с поличным. Да, это кофе.
Бернард скрестил руки на груди и усмехнулся.
– Послушай, Бернард, – начала Фэй, чувствуя, как в ней поднимается раздражение, накопившееся за многие часы работы. – За это короткое время я узнала о чае больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Начиная с легенды о том, что чудесные свойства чая были открыты просвещенным древним китайским императором с длинными тонкими усами до колен, когда листик чая с соседнего куста упал в кипящую воду, и заканчивая историей о том, что автором традиции английского послеобеденного чаепития является Анна, герцогиня Бедфордская, которая как-то заявила, что чай является лучшим способом унять голод и дотерпеть до ужина. – Она подняла толстую стопку бумаг и демонстративно пролистала ее.
– Итак, я изучила историю чая, чайные церемонии различных народов, рынок чайной продукции, английские и американские традиции чаепития и все свойства этого напитка, полезные для здоровья. – Она подняла руку и начала загибать пальцы. – Я пробовала черный чай, зеленый чай и травяной чай. Чай из Индии, Шри-Ланки, Кении, Малави, Индонезии и Китая. Я пробовала слабозаваренный, крепкозаваренный чай и даже чифирь. Пила просто чай, чай со сливками, сахаром, медом, особенно поздно вечером, когда надо было взбодриться. Перепробовала все. – Она повысила тон. – Утром, днем и вечером – только чай, пока он не начал литься из ушей! И какие бы элитные сорта я ни пробовала, хоть убей, я так и не смогла привыкнуть к его вяжущему горькому вкусу. К тому же он сушит горло! – Она протянула руку, схватила термос, резким движением открутила крышку. – Не знаю, как насчет тебя, но я лично сейчас умру без хорошей чашки кофе!
Бернард воровато оглянулся и закрыл за собой дверь. Его темные глаза с поволокой смотрели на Фэй, разливающую кофе, с нескрываемым обожанием.
– Боже, какой чудный аромат! Это какой у тебя? Французский обжаренный? Кенийский?
Она с гордостью подняла голову.
– Колумбийский.
– Вот черт. А на две чашечки хватит?
Фэй полезла в ящик стола, достала еще одну кружку с надписью «Хэмптон Ти» и налила в нее кофе, чувствуя себя гнусной предательницей. Они склонились над столом, словно пара заговорщиков.
Бернард застонал от удовольствия, сделав первый глоток.
– Сущий нектар, напиток богов! – промурлыкал он.
– А для меня – прямо-таки материнское молоко, – ответила Фэй, жадно потягивая горячий напиток.
– Подумать только, сидим тут, спрятавшись от всех, и нарушаем все правила. Словно парочка наркоманов, дорвавшаяся до вожделенной дозы.
