Гийом Мюссо - Потому что я тебя люблю
— Это очень красиво, моя дорогая, — похвалил он ее.
Марк уже было собирался положить листки на столик, как вдруг что-то привлекло его внимание — геометрическая форма, настойчиво повторявшаяся на всех рисунках и которую он первоначально принял за цветок или звезду.
Этот символ являл собой колесо закона. Закона судьбы человека, смысл которого ничто не может изменить. Закона вечного возобновления: рождение, смерть, возрождение…
Эту же эмблему он видел недавно в виде татуировки в ложбинке на спине Элисон! То самое колесо, которое всегда завораживало Коннора, с его восемью спицами, предназначенными указать человеку дорогу к свободе от страданий.
— Почему ты рисуешь ЭТО, дорогая? — забеспокоился Марк, глядя Лейле прямо в глаза.
— Я не знаю, — спокойно ответила девочка.
Марк был потрясен. Лейла ответила ему!
ОНА ГОВОРИЛА!
Он действительно не ослышался или его сознание опять играет с ним злую шутку?
— С тобой все хорошо, дорогая? — спросил он, опасаясь не получить ответа.
— Я просто хочу немного поспать, а со мной все в порядке.
Марк почувствовал, как с него свалился груз, но не знал точно, что ему дальше делать. Начать задавать множество вопросов дочери? Но нет, он должен быть осторожным, нельзя давить на нее.
— Какой большой самолет, правда? — заметила Лейла, улыбаясь.
— Да, — подтвердил Марк, отвечая ей улыбкой. — Он самый большой в мире.
— Он быстро летит?
— Очень быстро.
— Что-то не видно! — заметила она, наклоняясь к Эви, и взглянула в иллюминатор, чтобы прикинуть скорость.
— Да, — согласился Марк. — Кажется, что мы не движемся над облаками, и все же мы летим очень быстро, почти тысяча километров в час. Оптический обман.
— Оптический обман?
— Это значит, что внешние признаки иногда обманывают нас, — объяснил он.
— Да?
Она, казалось, немного подумала над этой фразой, а затем заговорила о другом:
— А можно мне эскимо?
— Конечно. Стюардессы обязательно принесут нам, как только выйдем из турбулентности.
— Я бы съела шоколадное с миндалем, — поведала ему девочка самым серьезным образом.
— Хороший выбор.
— Это от Хааген Дас, — уточнила она.
— Ты думаешь?
— Клянусь, я видела их в витрине, когда мы приехали. И учти, это никакой не оптический обман.
Лейла подарила ему улыбку, очень гордясь своим удачным ответом.
Марк чувствовал, что возвращается к жизни. Его дочь была такой, какой он знал ее прежде: живой, полной жизни и здравого смысла.
И вновь в нем поселилась надежда, безумная надежда: «А вдруг все станет как раньше?!» Но сначала ему нужно выяснить причины внезапного бегства Николь… и — непременно! — что случилось с Лейлой. Его дочь внезапно заговорила. Нужно воспользоваться этим и поспрашивать ее, но не надо торопиться.
— Ты не хочешь рассказать мне, что с тобой произошло? — спросил он ласково, наклоняясь к ней.
— Что со мною произошло, когда я была маленькая?
Он кивнул в знак согласия.
— Тебе больше нечего бояться. Ты вновь будешь с мамой, увидишь свой дом, свою комнату, свою школу. Все будет как раньше, но сначала — скажи мне, где ты была эти годы и, самое главное… с кем.
Лейла открыла рот и хотела сразу же ответить, но вдруг спохватилась и задумалась. Когда девочка наконец решилась продолжить, Марка поразила новая молния:
— Тебе нужно спросить об этом маму.
Ему стало дурно.
— А мама знает, что с тобой случилось?
— Да, — кивнула головой Лейла.
— Нет, — сказал Марк, — ты ошибаешься.
— Это правда, — заверила Лейла, недовольная тем, что ей не поверили.
— Ты уверена?
— Конечно, — сказала она решительно.
Марк как будто из-под воды услышал свой голос:
— А ты видела маму в течение этих пяти лет?
— Конечно, я видела ее часто.
— Как это: ты видела ее часто?
Лейла с нежностью взглянула на отца. Ее глаза блестели.
Она сказала:
— А сейчас я хотела бы поспать, папа. Ошарашенному Марку понадобилось несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, прежде чем он произнес:
— Разумеется, дорогая, отдохни.
Он нажал на кнопку, чтобы опустить кресло. Лейла расслабилась, закрыла глаза и стала засыпать, убаюканная рокотом двигателей.
Марк погрузился в пучину жестоких раздумий. Насколько можно верить девочке? Несмотря на видимую безмятежность, Лейла пережила тяжелую травму, связанную с похищением. Ее слова, возможно, и содержали часть правды, но мозг Марка отказывался верить, что Николь прямо или косвенно была причастна к похищению собственного ребенка.
Лейла крепко спала.
Марк глядел на нее с нежностью и даже невольно стал дышать с ней в едином ритме. Тихо-тихо он гладил ее волосы, отводя от ушка зацепившуюся за него прядку волос. Лейла унаследовала черты Николь и взгляд Марка. Это как раз то, чего желали все родители: улыбку матери и взгляд отца.
И все же…
Марк знал, что это неправда, по той простой причине, что он не был биологическим отцом Лейлы.
* * *Десять лет назад, когда он познакомился с Николь, она была на ранней стадии беременности и только что рассталась с дирижером французского оркестра Даниэлем Гревеном. Шестидесятилетний маэстро — блестящий, образованный, признанный во всем мире музыкант — был известен еще и тем, что заводил романы с женщинами, играющими в оркестре под его управлением. Его интрижка с Николь продлилась всего несколько недель, но, к его удивлению, инициатива прервать отношения на этот раз принадлежала женщине…
Когда Николь узнала, что беременна, то, неожиданно для себя, решила оставить ребенка, Гревена же оставить в неведении.
Ее встреча с Марком полностью перечеркнула прошлое. Марк любил и воспитывал Лейлу как свою собственную дочь. Он гладил живот Николь, прислушиваясь к первым шевелениям, он держал руку Николь во время родов. Он был там, где первый вздох, первые шаги, первые слова. Счастье быть отцом мгновенно предало забвению истинное происхождение Лейлы. Вместе с Николь они решили, что никто никогда об этом не узнает.
Это был их секрет. Это была их любовь. Это был их ребенок.
Они никогда и никому не рассказывали об этом. Ни Коннору, ни даже полицейским, вывернувшим наизнанку их жизнь во время следствия по делу о похищении Лейлы. Гревен умер от сердечного приступа в конце 1990-х. Со временем секрет утратил свое значение, а потом и вовсе перестал существовать.
Потому что не кровные узы выплетают ткань семейных отношений, а одна только любовь.
Сидя перед иллюминатором, Эви не пропустила ни единого слова из беседы Марка с дочерью. Она невольно бросала частые взгляд в направлении доктора. Мало что зная о нем, она ощущала смятение в душе этого человека, его тесную связь с дочерью. Она чувствовала, что он растерян, сломлен переживаниями, догадывалась, что несколько лет назад он был совершенно другим.
— Спасибо, что присмотрела, — сказал ей Марк, указывая на Лейлу.
— Ну что вы, не за что.
— Мне кажется, что я должен кое-что тебе объяснить.
Охваченная любопытством, Эви повернулась к Марку, и в нескольких словах он изложил ей суть истории с момента похищения Лейлы пять лет назад до ее таинственного появления.
— Я хотел бы знать, моя дочь рассказала тебе что-нибудь в мое отсутствие?
— Немного…
— То есть?..
— Ну, она задала мне только один вопрос.
— Какой?
— Она хотела знать, что случилось с моей мамой.
— И что ты ей ответила?
15
Эви
Воспоминание второе
Лас-Вегас, Невада
Несколько месяцев назад
Почти полночь
На месте площадки, где раньше стояли автофургоны, разворачивается стройка. Вокруг полная темнота. Только с десяток прицепов остались еще на территории, занимая места незаконно.
В жилище семьи Харпер горит свеча. Этим вечером Эви не работает. Растянувшись на диване, она листает старый журнал, втихомолку слушая радио. Ее мать спит рядом. Перед ней — заставленный лекарствами ночной столик из клееной фанеры. Эви борется с зевотой и готовится лечь, как вдруг в комнате раздается звонок. Это ее мобильный, работающий по карте предварительной оплаты, которую она бережливо расходует.
— Алло?
Звонят из больницы. Доктор Крэйг Дэвис, координатор графика по трансплантации печени, сообщает хорошую новость: есть трансплантат, появилась возможность сделать ее матери операцию. Нужно приехать немедленно!
Одно мгновение — и Эви у постели матери:
— Мама! Проснись, мама!
Тереза с трудом поднимается на ноги, Эви в нескольких словах объясняет ей ситуацию и помогает собраться. Не прошло и пяти минут, как они уже у фургона ближайшей соседки.
