М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая
— Это я и сам знаю. Что там, дальше?
— Дальше она пишет, чтобы вы выполняли мои рекомендации.
— Да что вы?
— Клянусь вам.
— Ну, читайте.
"Мистер Саммерс, доктор Бэнкс говорит, что вы ведете себя не очень хорошо. Выполняйте ее рекомендации, и скоро поправитесь. Счастливого рождества, сэр!”
К письму прилагался бумажный пакет. В пакете оказались твердые темно-красные яблоки, жестянка нуги с орехами и кулек лакричного ириса.
Саммерс заглянул в пакет, но там больше ничего не оказалось. Коммерсант потемнел лицом.
Доктор молча забрала пакет.
— Зачем вы сказали ей неправду?
— Еще не хватало ей знать эту правду, — пробормотал пациент.
— Не знаю, — скептически отозвалась доктор. — Если мисс Дэрроу обратила внимание на машину, что, кстати, очень может быть, ей не составило труда обнаружить некоторую несообразность между повреждениями авто и, гм, вашими. У машины всего лишь слегка поцарапан борт.
— А, вот вы к чему. Да, тут не грех и додуматься. Ну, один раз вы уже ей наябедничали. Какая разница?
— Не передергивайте.
— Ох, Боже мой. Ну, скажете правду.
— Чтобы ее хватил удар?
— Ну, скажете, что не знаете.
— Я не имею привычки врать.
Пациент возвел глаза потолку.
— Что вы от меня хотите?
— Я буду вынуждена сказать ей, чтобы она спросила вас сама.
Доктор Бэнкс ждала ответа, и только через минуту поняла, что его не будет: коммерсант молча отвернулся.
“Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу”. Около десяти часов утра
М.Р. вышел на улицу и мрачно сунул руки в карманы. Рождество, чтоб его!
— Пункт двадцать один! — закричал механик, который продолжал сочинять свой труд по мировому переустройству. Законодательно отменить вывески "Магазин такого-то”, "Смит и сыновья”, "Автомобили Форд-Мотор”, и ввести вместо них: "Пищевые продукты”, "Одежда”, "Автомобили”, "Универсальный магазин”.
— Зачем? — машинально спросил М.Р.
— Сейчас ведь как? — продолжал горячиться механик.
— Как?
— Как? Это я у вас должен спрашивать, как!
"Старый маньяк”, — подумал Дюк, а вслух сказал:
— Вы рассказывайте, мистер Халло, рассказывайте.
— Вот смотрите, — механик немного успокоился, — вот вы заходите в этот ваш "Эмпориум”, а там вывески: "Куппенхеймер-Брюхенхмеймер", "Эрроу-шмэрроу" и прочие. Вот мы их, значит, все поснимаем, вывески эти, и развесим другие: "Кальсоны", "Кровати", "Кухонные шкафы". Потому что если человеку нужны кальсоны — то ему нужны кальсоны, а не куппенхеймер! Я вообще не знаю, может быть, на какое место этот куппенхеймер надевают! И если я хочу купить себе носки — то мне куда удобнее прийти в место, где собраны все носки, и висят — здесь красные, там — черные, а не носиться по тысяче лавок, как черт знает, какой гусь!
Механик носился за носками, как черт знает, какой гусь, в местную лавку, единственный раз. Но он не считал это обстоятельство существенным.
— Пункт двадцать два, — продолжал он. — Сообразно пункту двадцать один отменить также мелкие частные магазины, а вместо них водворить масштабные торговые залы, благоустроенные и отвечающие всем санитарным и пожарным нормам. Финансировать их будет, конечно, правительство.
— Да, кстати, — сказал невпопад М.Р. Маллоу, — я все хотел вам сказать, сколько стоит тонна зерна.
— Какого зерна? — поразился механик.
— Того, за которое, как вы говорили в каком-то из своих пунктов, следует выделять благоустроенную квартиру.
— Я говорил? Ах да. Да, да, да!
— Что “да”? — Маллоу чиркнул зажигалкой, прикуривая. — Тридцать баксов она стоит.
— Тридцать баксов за тонну зерна! — Халло ухватился за голову. — Тридцать баксов! Нет, решительно пора делать революцию!
“Вот же не везет человеку”, — машинально подумал Дюк, глядя, как механик в исступлении мечется по двору.
Вчера он успел услышать яростный спор с Фрейшнером относительно отмены роскоши, денег и рекламы. Шансов на победу в философской дискуссии у реформатора не было никаких. Зато были большие шансы на то, что бесноватый социалист учудит что-нибудь, что еще ухудшит положение компаньонов. Утешало, пожалуй, одно обстоятельство: у механика было много работы, которой этот последний предавался с неукротимой страстью.
Дальше Дюк подумал, что будет, если, или, вернее, когда его постигнет участь компаньона. Мики был предупрежден с того самого вечера, как избили Джейка. Худобедно присмотрит за станцией и зальет бак клиенту, даже, если что-нибудь случится с механиком. Помнится, Фрейшнер чуть не сплясал от радости, когда уставшие выгонять мальчишку компаньоны решили, что он может пригодиться. Кто бы мог подумать, что лишняя пара рук окажется так кстати… Тут М.Р. Маллоу задумался: как бы на его месте поступил компаньон? “Не знаю, — сказал ему молодой головорез. — Времени на размышления не осталось. Действуй немедленно!”. Немедленно! С этой мыслью Маллоу сначала метнулся к кафе, очень быстро оттуда вышел и скоро уже поднимался на крыльцо амбулатории доктора Бэнкс.
Амбулатория доктора Бэнкс
За окном сыпалась мокрая дрянь, в голову лезли такие мысли, что будь над коммерсантом мраморная плита, потрескалась бы. Все мало-мальски приятное находилось под запретом. Мики, ловкий парень, так и не был пойман с поличным, когда в очередной раз пробравшись в амбулаторию, прятал сигареты в уборной. Зато отличился сам Д.Э. Саммерс, когда доставал их, спрятанные в кусок резиновой кишки, из бачка. Это не было слишком большой проблемой для того, кому больно поднимать руки: коммерсанта выручал рост, а других мест, годных для конспирации, не осталось.
Но сегодня произошел несчастный случай: Д.Э. неудачно дернул цепь, которой спускают воду, оторвал цепь и обрушил бачок. Это был старый, проржавевший внутри, бачок, издавший при падении страшный грохот и устроивший наводнение. Строго говоря, коммерсанту повезло: он успел увернуться и сберечь от падающего бачка плечи и голову. Однако, попытка вернуть его на место, и избавиться от окурка, и спрятать кишку, и вообще как-нибудь замести следы потерпела сокрушительный провал. Доктор Бэнкс в бешенстве запретила пациенту даже приближаться к уборной, велела няньке поставить в палату горшок и больше не показывалась.
С улицы вот уже четверть часа было слышно, как миссис Христодуло надрывным голосом зовет своего кота. Она делала это каждое утро и каждый вечер.
Тут вошла доктор.
— Он просил вам передать, — сообщила она, — что примерно третью часть денег даст Фрейшнер. Под большой процент, но даст. На три месяца.
Пациент принял эту новость молча, как и всегда. Но вдруг он сказал:
— Да, это единственный выход. Другого и нет. Все?
— Пока да. Ах, нет. Еще он сказал вот это: одна деталь в головоломке — лишняя. Саммерс задумался.
— Или, вернее, двусмысленная, — сказал он. — В зависимости от того, какой стороной ее вставить.
Он попробовал приподняться на локте, поморщился, нечленораздельно выругался сквозь зубы и лег обратно.
— Вы обещали вести себя спокойно, — напомнила доктор.
— Я спокоен, — горестно ответил пациент.
— Часть проблемы уже решена.
— Деньги — не главная проблема, — в задумчивости возразил коммерсант. — Главная проблема — Форд. Деталь, о которой он говорит — Клей. Маллоу думает, что от него надо избавиться.
— Но ведь…
— Да. Вы очень верно заметили: избавься мы от этого — Форд пришлет другого. Значит, нужно или придумать, как использовать Клея в своих интересах, или… вот черт, tinctura catechu!
— Абсолютно tinctura catechu.
Возникло молчание.
— …или, — с большой осторожностью выговорила доктор Бэнкс, — избавиться от Форда?
— И сделать это быстро, — подтвердил Саммерс. — Не уходите, ладно? Вы как-то ловко наводите на нужные мысли.
— Лучше вам обойтись без мыслей — каких бы то ни было.
— Но раз уж это невозможно, так мне гораздо спокойнее. Значит, вот что. Во-первых, Клей опасен. Когда с Маллоу что-нибудь случится — а случиться это может в любой момент, Клей поднимет панику. Хуже того, у него будут развязаны руки. Хотя…
Тут Саммерс задумался.
— Нет, не будут, — возразила доктор. — Помните, как вы сказали? Форд не держит персонала с подмоченной репутацией. Если Форд узнает о двойной жизни Клея, Клей нигде больше не найдет себе места. Ну, а кроме того, если Клей таков, как вы рассказали, то он, скорее, склонен ждать, пока что-нибудь предпримете вы, нежели действовать.
— Да, — медленно проговорил Саммерс. — Плохо другое. Мы усыпили вулкан, но он недолго пробудет спящим. Если управляющим Форда не понравятся результаты за истекший месяц, они начнут дознаваться до причин, и первой такой причиной станет Клей. А второй — второй будем мы, доктор. И тогда историю с нашим богоугодным заведением можно считать конченой.
