Анна Бялко - Сказки женского леса
Так, прокрутившись полночи в неудобной казенной постели, Галина Семеновна, обыкновенная женщина среднего возраста, труженица, жена и мать, вдруг с безысходным отчаянием и не оставляющей надежды ясностью горько призналась сама себе, что влюбилась. Погибла. Пала жертвой курортного романа. Влюбилась глупо, наивно и безответно. За три дня до отъезда. В русалку. И пропадает теперь в мутной воде, как пастушок, рыбачок, ночной путник.
На следующий день Галина Семеновна решила к русалке не ходить. Если той все равно, так и она, Галина, тоже сумеет выдержать характер. Тем более, что недолго осталось. Лене она ничего не рассказала о вчерашнем, да та и не спрашивала, поглощенная собственной, тоже подходящей к концу путевки, личной жизнью. Но решение это, хоть и казалось таким правильным по сути, далось ей нелегко.
Галина весь день ходила, как сама не своя. Завтрак, прогулка, обед – все это тянулось, как намазанное липкой мазью, в унылой скуке. «Господи, неужели так теперь всегда будет? – с ужасом задавала она сама себе очевидный вопрос. – А раньше что, тоже все время так было?» В довершение всего еще и погода выдалась на редкость унылой, небо затянуло серой тучей, дул ветер, принося с моря дождик-не-дождь, противную мокрую изморось. Особенно плохо стало к пяти часам. Душу скрутило, ноги сами норовили вскочить и побежать на косу, так что Галине Семеновне пришлось усилием воли залезть под душ и намочить волосы, чтоб и соблазну не оставалось тащиться под дождь на холод с мокрою головой.
Совсем к вечеру, надо признаться, вдруг полегчало, но вместе с тем стало ясно, что еще один такой день, к тому же последний в путевке, ей не выдержать.
И, естественно, к пяти часам она опять входила в сарайчик на далекой косе. Прошлепала по доскам, пробралась сквозь снасти, и вот, как награда – на мостках, спиной к ней – тоненький русалочий силуэт.
Галина кинулась к своей русалке, обхватила, обняла за шелковые плечи, зарылась лицом в атласное плечо. Та тоже явно была ей рада, повернулась, откликнулась... Какое время прошло в блаженном небытии, Галина сказать не могла, но, рано или поздно, сладкий туман рассеялся, сквозь забытье стали яснее очерчиваться контуры и углы бытия, и тут...
Потянувшись еще раз погладить, взглянуть в любимое лицо, Галина внезапно поняла, что с нею была не Марла, а совершенно другая русалка, может быть даже та, вчерашняя... И волосы были длинные, и акварельные черты различались... Как, какого тумана ухитрилась напустить ей нечистая сила, где были ее глаза? В ужасе Галина вскочила, стряхнула с себя ласковые коварные руки, подхватила, трясущимися руками накинула на себя одежду, выскочила на берег, и прочь, прочь, прочь от этого проклятого места, от сказочных чудищ с голубыми глазами, от нереальных красавиц, у которых душа – вода...
Автобусик-рафик, подвозивший их к поезду, отходил от пансионата поздним утром. Чемоданы были уложены, последний завтрак съеден, комнаты прибраны и сданы под бдительным оком сестры-хозяйки. Одетые в городские костюмы, Галина Семеновна и Лена сидели у главного корпуса на аккуратненькой скамейке, в последний раз окидывая взглядом такие красивые, хоть и неяркие, теперь иностранные, северные места. Впереди был автобус, поезд, Москва... Что-то вдруг как подтолкнуло Галину изнутри.
– Ты посиди, Лен, – обратилась она к подруге. – Я сейчас.
Быстрым, почти деловым шагом дошла, завернула за угол и незаметной дорожкой кинулась к морю.
Шагать по песчаным дюнам в городских туфлях было нелегко и противно. Галина, не останавливаясь, скинула одну туфлю, потом другую, в чулках подбежала к линии прибоя, шагнула, как не заметив, в подкатившую серую волну. Шаг, еще шаг. Ноги сперва немного вязли в песке, потом, видимо, с глубиной, это перестало замечаться, вода постепенно дошла ей до бедер, поднялась выше...
Перед тем, как вода закрыла глаза, Галина Семеновна успела еще, глянув случайно вниз, заметить, что шаги ее различаются сквозь полупрозрачную морскую воду извилистыми муаровыми движениями серебряного хвоста.
ИНТЕР– ВЬЮ
Сказка
В этот день Вероника даже проснулась раньше обычного – стрелки часов на стене показывали только начало десятого утра. Еще бы! Ведь сегодня ей предстоит брать интервью у модного дизайнера ХХХ. И не в том даже дело, что интервью, что дизайнер – за свою жизнь Вероника столько этих интервью провела, мало не покажется, и дизайнеров разных повидала, ничего особенного. Но это интервью было для большого глянцевого журнала «Слимфаст», оно открывало номер, и главная редакторша ясно давала понять, что в случае удачи ее могут наконец зачислить в штат... А это уже совсем другой коленкор.
Вероника – все, впрочем, называли ее Викой для краткости, она сначала злилась, потом привыкла, – была журналисткой. Молодой журналисткой, как она сама всегда говорила. Причем именно молодой, а вовсе не начинающей – вторая древнейшая профессия кормила девочку уже лет восемь, потому что заниматься ей Вероника начала еще на последних курсах философского факультета МГУ. О чем только она не писала, на кого не работала – от криминальной хроники до светских сплетен и предвыборных заказух, от желтых газеток до уважаемых изданий, а что делать – волка ноги кормят. И вот теперь, кажется, ей удалось пробиться – немножко протекции, немножко удачи, несколько неплохих статей для толстого «Слима», и, наконец, ответственное задание, решающее интервью. Сегодня! Ура! Ради такого дела и встать ни свет, ни заря не жалко.
Вика зажмурилась и потянулась под одеялом. Сейчас бы, конечно, поспать бы по хорошему еще часика два – вчера они с бойфрендом Сережкой опять тусовались в клубе до поздней ночи, да еще, пока он подвозил ее до дому, в машине спустило колесо, и Сережка долго возился с запаской на морозе, так что заснуть удалось не рано. Но нет, надо вставать. Кофе, завтрак, то-се, лицо нарисовать, интервью у нее в двенадцать, дотуда еще доехать, а было бы неплохо еще и подготовиться немножко, записи предварительные лишний разок пролистать.
Интервью назревало давно, и Вероника успела исподволь провести подготовительную работу. Узнала, что, как, когда – первая выставка, узкий показ, вторая, отклики, впечатления. На последнюю выставку она честно сходила – а после нее как раз и удалось назначить интервью.
Дизайнерша эта – Ирина Таковицкая, появилась на модном горизонте не так уж давно, да и известна была не то чтобы очень, по крайней мере в нарядах от нее никто из светской публики не ходил, но почему-то имя ее всегда сопровождалось этаким незаметным, но ощутимым, как запах дорогих духов, флером таинственности и принадлежности к чему-то избранному, не всем доступному. Соответственно, это было модно. Да что там модно – стильно! Стильно было, небрежно затягиваясь сигаретой в компании хороших знакомых, упомянуть, что вот – была. Видела. Да-да, та самая. Ирина Таковицкая. Платьица. Интересненько так, знаете ли. Необычно. А тут – целое интервью, и напишет его она, Вероника. Сенсация.
Между прочим, выставка Веронике понравилась, что было совершенно неочевидно. Она, много всего на своей работе повидавшая, давно научилась воспринимать окружающий мир со здоровым цинизмом и относиться ко всему сдержанно. Что ничуть не мешало ей, когда надо, распускать сладкие слюни в хвалебных статьях. Но тут ей действительно понравилось. Это был не показ, не дефиле – просто небольшая, почти кулуарная выставка, две комнатки где-то в глубине Дома Художника, ни афиш особенных, ни рекламы. Хотя народу все равно пришло – не протолкнуться. Представлены там были платья, только платья, просто – платья, но все разные и какие-то... Необычные. Даже ко всему привычная Вика не могла, пожалуй, с ходу подобрать правильные слова, чтобы их описать. Что-то такое там было, что задевало более глубокие слои – не сказать бы: «Души», подумалось ей, – засмеют ведь. С одной стороны, вроде все очень просто, ну тряпки и тряпки, а вот поди же. А главное, при всей кажущейся обычности, совершенно невозможно было представить, что такое платье можно надеть. Надеть, и ходить в нем, разговаривать и пить чай. Не потому, что они были какие-то уж чересчур навороченные, скорее даже наоборот, платья казались удобными и, опять же, простыми, но что-то в них было недоступное, что-то отторгающее и одновременно притягательное... То ли материал был каким-то необычным, то ли крой – действительно гениальным, но казалось, что платья живут и дышат. Их хотелось потрогать, что, кстати, было на выставке строжайше запрещено... Словом, Вике понравилось.
– Надо бы, – подумала она, перелистывая блокнот, – найти кого-нибудь, кто их покупает и носит, и поинтересоваться впечатлениями. Интересный, кстати, штришок получится. Не забыть попросить у нее адреса клиентов.
Вероника развернула конверт с фотографиями, которые делала на выставке. К сожалению, снимки вышли какие-то смазанные, нечеткие, на них только разве что цвет удалось ухватить, да и то какой-то искаженный. Она, конечно, не профессионал в смысле фотографии, и щелкала обычной мыльницей, но вообще-то странно. Обычно у нее получалось. Не типографское качество, но для работы годилось, а тут надо же – ни одного кадра приличного. Ничего страшного вообще-то в этом нет, для статьи все равно фотограф будет съемку делать, но с художниками всегда легче разговаривать, имея картинки под рукой. Придется на месте смотреть, или альбомы просить.
