Илья Зданевич - Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи
Вот ему доложили, что его хочет видеть швея. Просил ее принять, вышел в большую гостиную, устремился обрадованный, что его отвлекли от этих размышлений.
— Хорошо, что я вас застала, лицедей, по существу я могла бы и не заезжать к Вам, а прямо в лес, но мне захотелось узнать не здесь ли вы, чтобы переброситься мячом.
— Садитесь пожалуйста, сказал лицедей принимая позу, и сделайте одолжение я чрезмерно внимателен.
— Есть один разговор, один слух, по поводу которого я бы хотела
— Опять слух и разговор, перебил лицедей, простите что прервал, но замечательно, что с утра, правильнее с полудня, весь город наполняется слухами. Не подошел ли день страшного суда, когда все ватное станет дубовым. Насмешка придала ему бодрости и обидела швею. Швея строго:
— Я потревожила вас из-за дела, которое считаю важным и буду говорить безо всяких обиняков, так как я не люблю церемоний. Мне только сказали, что вы оказываете слишком много внимания щеголю. Сперва я решила не обращать внимания на донос, но потом в пути передумала, переменила маршрут и застала вас, чтобы сказать вам, что я этого не позволю. Лицедей пришел в неописуемый восторг, захлопал в ладони. С такими приемами она не была опасна. Он подскочил от восторга.
Спасибо, завертелся за дружбу, швея, которой вы меня удостаиваете, посвящая в отношения Ваши с щеголем, дорогая. Но я тут ровно не причем. И если до вас какой-нибудь слух и дошел, и так далее, то верьте рыболовные суда не имеют никакого основания сожалеть о том, что они плавают в этом море, а не в другом.
Лицедей, я Вас достаточно хорошо знаю, чтобы позволить вам скрывать свои мысли. Вам я не верю, так как вижу вас насквозь. Вы прячете лицо в слова и изречения, но это меня не запугает. Я не слышу того, что Вы говорите, я только слушаю зная, что Вы лжете.
Лицедей посмотрел очень внимательно на свои ладони, точно осведомившись о своей судьбе с помощью хиромантии, пересел из одного кресла в другое, покачался, покачался и продолжал молчать.
— Так же молчанию Вашему не придаю я значения, как и Вашим возражениям. Буду продолжать делать наши с вами опыты, пока вы не затанцуете. Ведь я знаю ваш фокус и потому он и не производит на меня действия. Впрочем, Вы это отлично знаете.
Лицедей становился все осторожнее прежде чем приступить к состязанию.
Он снова пересел на прежнее кресло, изучил его обивку, пощупал сцветение гвоздики и молчал.
Слова Ваши, продолжала швея, уменье преобразить видимый мир и заставить верить, что все не такое как мы видим, а такое каким ваша живопись его показывает, замечательны. Но я жительница другой волости, и ваша власть не простирается на меня. Вы хитры, хотя трусливы и подлы, как всякий художник чем меня заполучите вне меня там, где небо соприкасается с возвышенностями. Этому только я хочу помешать.
Ваше влияние на щеголя мне не нравится и я уже замечаю дурные последствия. Заявление это было непредвиденным не только для лицедея, но и для швеи. Портить щеголя — что за сомнительное остроумие — но швея едва ли уже хорошо слышала себя, почему продолжила положить конец вашей дружбе с ним. И так как я коммерсант, то предлагаю Вам решить дело по коммерчески.
Мужичий прием лицедея покоробил и решив, что позволять швее злоупотреблять этим предметом беседы не следует. Обращение пахло дешевкой и водорослями и потому вернувшись в кресло, на котором он начал, он проговорил тем обворожительным тоном, который и сделал его парижским Богом: но не прежде, чем все предметы подлежащие купле-продаже будут выложены на стол.
Вы хотите меня запугать. На нашем с вами небе нет других величин, кроме одной и непременной — именно щеголя. До остальных этуалей[13] мне все равно.
— Нет же, воспротивился лицедей. Можете отвергнуть все то, что я Вам предложу, но не можете меня не выслушать. Поэтому я прошу дайте мне высказаться, а потом Вы можете поступить как Вам угодно. Так вот, нынче утром лебядь приехала к умнице в миг, когда та с разстригой покидала лабораторию, взволнованная, взбудораженная, уступила машину, в которой приехала к разстриге и отослав его, сама уехала с умницей. Вы разумеется посвящены, что вся чепуха известная и мужу лебяди, у которого я только что был, и от которого все воспринял осложняется тем, что когда разстрига сел в автомобиль, уступленный ему лебядью, оказалось, а может и заметил и до того, как сел, не играет существенной роли, что это автомобиль его жены т. е. ваш (швея порозовела), после чего события произошли настолько сложные и печальные, что я вместо того, чтобы быть уже в лесу за завтраком, приплелся сюда и не знаю поеду ли я в лес, как теперь я не уверен, поедет ли кто либо в лес из нас восьмерых и состоится ли это долгожданное собрание. Ваше же появление здесь, неожиданное и неуместное, Ваши расспросы о щеголе, в тоне, которого, право, я никогда за вами не подозревал, показывают, что ваша планета совсем не стоит особняком в связи с общей системой и что рассматривать ее надо. Не правда ли, наша семья мало отличается от солнечного мира? И если я вам уделяю место земли, лебяди — венеры, купчихе — юпитера, а умнице — сатурна, а мне в таком случае быть нептуном, разстриге — меркурием, кожуху — марсом, то щеголю придется играть роль Солнца. Скажите поэтому я не любопытствовал узнать, приехали ли вы в машине лебяди?
Какая связь между моим разговором с Вами, лицедей, и всей вашей историей. Поблажка она или нет, и накопляться продолжают какие-то события или нет и что хотел сказать автор всей этой путаницы — это особая статья, нам придется скоро приняться и за нее. Все это делает вашу дружбу со щеголем менее тесной, против чего я протестую. Ваш же тройственный союз мужей, в который Вы вовлекли и моего надеясь этим лучше прикрыть от меня союз мужей, и не мужчины, так как вы и не мужи, а только нарочно.
Лицедей попробовал защищаться средствами швеи (шпильками и булавками): мы вовлекли вашего мужа? Но ваш муж, явившись к кожуху, в течение всего пребывания там только и домогался быть принятым в союз пострадавших мужей, именно: привезя доказательства он хлестал нас и мы не знали как принять его выпады, сообщил что он де с нами товарищ по несчастью, так как лебядь разъезжает в машине его жены. Он вскочил к нам с готовым, оказавшись без оружия, планом грабежа.
Мы должны были сдаться на милость и мне посрамленному, пришлось ехать сюда, чтобы расхлебывать его сплетни и сальные намеки.
Если бы вы видели к каким немым приемам красноречия он прибегает. А вы то не причем или вы не видели лебядь до приезда к умнице или вы ее настроили. Не так ли это? Боже, что за загроможденье ненужных мелочей в этом мире. А именно сплетни я отвергаю, как раз не желая, чтобы ваша дружба с щеголем делала мое положение двусмысленным в глазах общества. Вырваться бы из круга моих друзей-лжеврагов, как убежать, так я не хочу жить в кругу, так не хочу знаться с такими великолепными особями как вы. Бубны, черви, пики, трефы, а не мужчины. Довольно с меня. Я терпеливо слушала ваши черные речи. Но все это мимо. Вам не отвечу, прекрасно понимая, что эта головоломка выдумана вами и раздута, чтобы замаскировать ваши слабости к щеголю и ваши с ним проделки. Вы можете возводить какие угодно укрепления сочинять сметы, устраивать заговоры и пускаться на хитрости. Но цель поставленная мною проста и я добьюсь. Я не хочу вашей вязки со щеголем, а остальное мне безразлично.
Бедная швейка. Уже замечала она, что силы ее подходят ко дну, тщетно пыталась найти в себе прежнюю уверенность, что он своего добьется и ощущала дрожь, влажные ладони. Лицедей уже видел, что ей трудно, ждал как она скоро выдохнется и пойдет прочь. Он смеялся. Стоя напротив швеи хохотал, непринужденно, с серебром. Швея удивилась, каким удовлетворением была полна эта радость. Лицедей: простите меня за разнузданность, но я не могу не смеяться видя, что вы такая же бессильная жертва, как и все мы хотя и стараетесь заговорить себя. Посмотрите как следует, оглянитесь, очнитесь, неужели вы не видите, что гоните меня во враги безо всяких оснований. Разрешите рассказать Вам поэтому:
Всего полчаса назад я был у щеголя, так он просил меня заехать, вслед за данным ему обещанием, но мне позвонил кожух и сообщил, что ему доставят некий новый состав от моей жены и так я торопился начать эту смесь, кажется для смазывания наконечников булавок перед втыканием их в материю (что якобы весьма уменьшает их трение), то я заглянув к щеголю сообщил ему, что я не могу присутствовать при его сборах и выехать с ним в лес на собрание друзей, а должен поспешить к кожуху, дабы наметить условия пользования. Ваш щеголь о котором вы так печетесь, оберегая его от меня, закатил мне сцену, необычайно запутанную и дал мне понять, что он де против моих встреч с кожухом. Вы говорите на разных языках — Вы и он, но говорите одно и то же и так же, как Вы кипятитесь из-за моей дружбы с ним, так и он из за моей дружбы с кожухом. Кто нибудь из Вас конечно прав. И если есть за что осуждать мои отношения со щеголем, то неправ щеголь, так как у него нет в таком случае поводов к наступленью на мою дружбу с кожухом, а если щеголь неистовствует, отношения с кожухом, моим товарищеским соперничеством, то тогда неправы вы и на вашем месте должен был бы сидеть кто-то другой. Поэтому даю вам добрый совет повидать сперва щеголя, сговориться с ним и потом столковавшись привлечь и меня к беседе.
