Алексей Семенов - Голые циники

Константин Эрнестович залез в телефон Варвары. Стал искать телефон Славы Барон. Не найдя такого имени, сообразил, что абонент «еврейская шлюшка» — это именно она. Позвонил, Славка «прилетела» через двадцать минут.

— Давно она так? — начала она с прохода.

— Часа два. Врачи были. Сказали, что нужно много блевать. Слав, мне нужно на Совет Правления телеканала. Я должен уехать.

— Конечно, Константин Эрнестович. Без проблем. Я останусь.

— Буду звонить. Водитель привезет тебе сейчас еды. Я завтра перед работой заеду. Вот мой мобильный.

— Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

— Да… — протянул он, совершенно развалившийся от таких событий, которые всегда проходили мимо его телевизионной жизни, хоть и наполненной скандалами и войнами. Так близко, так физиологично и незащищенно он был с проблемой впервые. Может и поэтому, не зная, что сказать, сказал финальную фразу Сережи Бодрова из программы «Взгляд»: «Все только начинается». Не глядя на Славу, он встал, подошел к двери и только там, словно себе, сказал:

— Спасибо, Слав.

Дверь хлопнула.

Варвара, до этого лежавшая мертвяком, резко повернулась на кровати и своим смертельно уставшим лицом закричала в дверь:

— Мне «спасибо» не надо!Мне бы воздуха слово!Мне обида — награда!А отрава — не больно!!!

Она начала реветь… С соплями, слюнами… В голос…

Слава быстро села рядом, обняла за голову и тоже заплакала.

— Тш-ш-ш… Успокойся, подружка… Все будет хорошо…

— Я, блядь, чуть «коньки не откинула», Славк, прикинь… Пересралась вся… Как мне плохо, Боже мой… Я такая несчастная…

Славка вытерла слезы. Посмотрела на Варю. И небрежно сбросила ее с себя на кровать.

— Пошла ты в жопу, Варь. Задрала меня уже, просто пиздец какой-то. Да и не только меня — всех! — Славка стала грозно ходить по комнате. — Че тебе не хватает, ты скажи, что у тебя плохо?!

— Что ты на меня орешь, не ори! — Варвара зажала уши руками. Славка подсела и стала насильно разжимать ей руки.

— Нет, ты послушай. Я тебе сейчас все выскажу и свалю отсюда на хер. А ты тут жри свои колеса или вешайся — мне уже по херу.

— Что ты гонишь, Слав, мне плохо. Я еле выжила.

— Да уж не знаю даже, кому от этого лучше стало! Рич тебя любит, родители у него охуенные, вон тебя, блядь, вытаскивают из ада. А она, посмотрите, несчастная: бухает, ширяется, ебется с охранниками, со всеми флиртует. Скоро клейма негде будет ставить, миледи!

— Ты говоришь, как парень какой-то!

— Я говорю так, как сказал бы мой отец, если бы сейчас был здесь.

— Иди и ебись тогда со своим отцом. Тоже мне идеал нашла!

Слава как-то сразу стала спокойной. Села рядом с Варварой и наклонилась близко к ее глазам.

— Иногда смотрю на тебя и думаю: «Может, ты мне и не подруга совсем. Может, просто „левая“ ты, Варь?»

Варвара заревела в голос и обняла Славу. Первые секунды Слава сидела спокойно. Варвара словно обезумела. Она стала целовать руки подружки и шептать:

— Прости меня, миленькая. Прости, прошу тебя. Клянусь, я стану лучше. Клянусь тебе. Подруга ты моя, слышишь?!

Славка заплакала. Они обнялись. Снова вдвоем. Снова сидели и плакали. И снова прощали друг друга.

Уже размякший Горров терроризировал уже размякших моделей.

— О чем мне с вами разговаривать, если вы не видели интервью Оливера Стоуна с Фиделем Кастро?! Может, о П.М.С.?!

Девчонки заливались смехом.

— Слушай, Горров, ты знаешь о П.М.С., судя по всему, ты все знаешь… Слышал такой музыкальный гурт «Виагра»?

Девушки заговорщицки переглянулись.

— Ну да, слышал. С такими, как у вас… большими… этими (он повернулся к Ричу, как бы подбирая слова… подмигнул)…

— Большими глазами, — ввернул Рич.

— Точно, — Горров ударил в ладоши, — большими глазами!

Девчонки рассмеялись. Комплименты, хоть и на силиконовом уровне, нравятся всем девушкам без исключения. Видимо, поэтому они и перешли в наступление. Начала Вера, черненькая.

— Спасибо за комплимент. Так вот, слушай, у «Виагры» есть песня со словами «Лучик мой любимый Л.М.Л.». Так им все предлагают переделать, как «Самый нелюбимый П.М.С.».

Девчонки просто катались по песку от смеха.

— Горров, скажи, мы всем мужчинам при знакомстве задаем этот вопрос, кто из нас троих милее, всех румяней и стройнее, — как сказочница начала Альбина, но закашлялась и быстро свернула свое обаяние и рассказ, — словом, кто лучше из нас?

Горров чуть не поперхнулся тоже.

— Лучше, в целом, нельзя сказать. Вы — разные. Для разных целей я подбирал бы вас по-разному. Как ножи для разделки разных продуктов.

— Красавчег, — девчонки переглянулись, — нас впервые сравнивают с такими опасными штучками. А тебе какой нож больше нравится?

— Пластмассовый.

— Это еще почему?! Потому что безопасный?

— Нет, потому что одноразовый.

— Какой же ты гад! Слушайте, девочки, какого же гада мы пригрели у себя на… на глазах.

Все рассмеялись.

— Обычно говорят «сволочь», — начал Горров, — сволочь — мне больше нравится. Хоть и женского рода, в отличие от «гад», но звучит более мужественно. По-моему.

— Ну, я бы не сказала, что более мужественно. Может, ты просто «латентный гей»?

Теперь рассмеялся Ричард.

— Вот и я ему про то же самое говорю.

Он обнял Горрова и начал издеваться.

— Да, ладно, друг, прекрати… С кем не бывает. Подумаешь, латентный гей. Ты же у нас человек сильный. Активный — быстро перейдешь рубеж из латентных геев просто в геи.

Вера поддержала:

— Да, Горров, знаешь, мой друг говорил, что гей — это не тот, кто пристает, а тот, к кому пристают…

Горров стряхнул руку Рича со своего плеча.

— Ответный вопрос. Кто самый крутой в мире режиссер?

— Ты?

— Нет.

— Байрак?

— Это еще кто такой?

— Не обращай внимания. Стенли Кубрик?

— Нет.

— Феллини? Джармуш? Кустурица? — неслось с разных сторон.

— Нет.

— Задолбал уже. Кто?

— Гай Риччи.

— Это еще, блин, почему?

— Почему? — Горров сделал паузу. — Потому что он Мадонну ебал!

— Красиво, Горров. Только при чем тут Гай Риччи и наш разговор?

— А при чем тут латентность, геи и я?!

В этот момент к ребятам подбежала маленькая девочка с фотоаппаратом.

— Здравствуйте, я — Ксюша. Я самый большой ваш кумир.

Девочки сразу оживились. Ричард перебил:

— Ты, наверное, хотела сказать «фанат»?

Девочка засмущалась, понимая, что не то ляпнула.

— Ну да, конечно… Вы мой самый большой фанат!

Все рассмеялись. Ричард и Горров не особо понимали происходящее. Пока молчали и соображали, девочка выдала всем по чупа-чупсу.

— Это вам, чтобы сосать, папа купил.

Горров чуть не подавился.

— Да уж, только этого нам сегодня не хватало…

— Фу, какой ты пошлый?! — Вера перебила его.

— Я? Я пошлый?! — Горров хотел уже начать возмущаться.

— Тс-с, — Альбина просто закрыла рот Горрова ладонью. Ему стало приятно, он и заткнулся.

Девочка протянула лист и ручку:

— Можно у вас автограф попросить?

Девушки стали копаться в пляжных сумках.

— Конечно, малыш. Мы сейчас тебе и календарик подарим. — Они расписались все по очереди и отдали девочке. Та сияла от восторга.

— Спасибо вам пребольшущее. В школе все обзавидуются. Можно еще с вами сфотографироваться, — девочка покосилась на «большие глаза» и хихикнула, — папа попросил.

Вдалеке стояли двое мужчин. Когда все ребята обернулись, чтобы посмотреть на папу, мужчины смущенно помахали руками.

— Малыш, вряд ли мы сейчас порадуем твоего папу нашей фотографией. Скажи ему, пусть приходит на концерт сегодня вечером в «Rock-отеле», там и сфотографируемся.

— Хорошо, передам. — Девчонка развернулась и убежала.

Горров не выдержал.

— Ого, Рич, так мы с «рок-звездами» киряем?

Девушки стали собираться.

— Ребят, мы сегодня выступаем, приходите, если время будет. Спасибо за веселье. Чава-какава.

Самая молодая девочка, которая ни одной фразы за весь день так и не сказала, уходя, что-то сунула в руку Горрову.

Они остались вдвоем. Ричард торопил.

— Чувак, давай, покажи, что там…

Горров разжал руку. На календаре было написано:

+ 38–068–360–22–54. Гай Риччи позавидует. Оля.

Он перевернул его другой стороной. Три сказочно красивые богини, местами напоминавшие тех, с кем они только что распивали горилку, стояли на сцене. Над ними красовалась надпись «Виагра».

Рич и Горров посмотрели так, словно обвиняя друг друга в лоховстве. Показали друг другу «fuck» и, довольные, пошли кататься на скутерах.

— Где Славка? Почему ее нет с нами? — сухо спросил Юрий Исаакович у жены, выждав, пока сын Оська отбежит от них и встанет на эскалатор.