Клаус Хагерюп - Маркус и Сигмунд
Маркуса впечатлило, что приятелю удавалось быть самим собой под всей этой новой одеждой и с кольцом в брови. Кроме пары «мазафака» он сохранил свою прежнюю речь и собственный стиль.
— Возьми, например, меня, — продолжал Сигмунд. — Мне очень хорошо в новой одежде. Я чувствую, что обрел в ней самого себя. А кусочек хирургической стали над глазом поставил точку над «i».
— Или завершил все дело, — сказал Маркус.
— Нет, — ответил Сигмунд. — Все дело завершила моя новая прическа. Как ты думаешь, ей понравится?
— Вполне может быть, — сказал Маркус, который попытался ответить как можно честнее.
— Я тоже так думаю. Она ведь меня заметит, да?
— Да, — сказал Маркус. — Я почти в этом не сомневаюсь. Даже если ты не снимешь шапки, — добавил он.
Это он действительно мог говорить с полной уверенностью.
Как только они сошли с поезда, очень многие обратили внимание на нового Сигмунда, и ясно было, что он пользовался успехом.
Нина и Бритт из девятого класса захихикали, когда он им кивнул. Ян Петтер из восьмого крикнул: «Король!» Эльсе Берит из десятого заметила, что он очень крут. Морган из восьмого спросил, сколько стоил пирсинг. Томас из девятого спросил, где он купил шапку. Вигдис из десятого сказала, что он очень стильный. Кари из девятого спросила, не играет ли он в группе, а Вильхельм из восьмого попросил автограф. Райдар попытался отыграться и спросил, кем это он себя возомнил, на что Сигмунд ответил, что только не самим собой, тогда Райдар сдался и потащил дальше за собой по улице Пера Эспена. Они тоже попытались принарядиться на концерт, но поношенные джинсы «Lee», и белые футболки с надписью: «I CAN RAP ТОО»[6] блекли по сравнению с Сигмундом, чье настроение улучшалось по мере их приближения к месту концерта.
Когда они пришли, перед входом толпился народ, и огромная очередь стояла за билетами, но, когда Сигмунд показал билеты охраннику, их пропустили без очереди, хотя Маркус и сказал, что это необязательно.
— Зачем вам стоять и мерзнуть, — сказал охранник. — У вас VIP-билеты.
— Да, — сказал Сигмунд и зевнул. — И то правда. Как с народом сегодня?
— Под завязку, — ответил охранник.
— Хорошо, — сказал Сигмунд. — Бента заслужила. Мы за ней следим.
Охранник кивнул:
— Я тебя нигде не видел?
Сигмунд пожал плечами:
— Вполне возможно.
— По телеку?
— Возможно…
— А ты не…
— Он — это он, — сказал Маркус. Очередь начала напирать сзади, и ему хотелось скорее войти, пока не началась давка.
— А ты не играешь в «Грохоте и Шуме»?
Сигмунд приложил палец к губам.
— Тссс! — сказал он.
— Идем! — сказал Маркус.
Охранник открыл дверь.
— Может, тебе стоит натянуть шапку на голову, чтобы тебя не узнавали, — предложил он.
— Думаешь, стоит? — спросил Сигмунд. — А вдруг кто-нибудь подумает, что я — Майкл Джексон?
Охранник засмеялся очень громко.
— Смешно, — сказал он.
— Да, — ответил Сигмунд. — А есть и еще смешнее.
— Ну, я иду, — сказал Маркус, который заметил Райдара неподалеку в очереди. Он что-то выкрикивал и явно был на взводе.
* * *Охранник закрыл за ними дверь. До начала концерта оставался еще час, и пока что внутрь пускали только VIP-публику.
Три Берты были уже на сцене. Берта Берит и Берта Беата были близняшками. Берит была светлой, а Беата — темной. Они были маленького роста, с короткими стрижками и не сильно накрашены. Они выглядели почти мальчиками, но Маркус слышал на диске их ясные девичьи голоса, берущие иногда такие высокие ноты, что звенело в ушах. Сейчас Берит стояла за пультом, а Беата настраивала свою бас-гитару.
Когда Маркус и Сигмунд вошли, в зале было совсем немного народу, в основном техники и монтировщики, подготавливавшие концерт.
Бента — вокалистка и фронтмен — стояла посреди сцены и проверяла микрофон.
— Раз, два, три, — говорила она. — Раз, два, три! — Тут она обнаружила Маркуса и помахала ему. — Маркус Симонсен! — сказала она. — Добрый день, Маркус Симонсен. Раз, два, три. Привет-привет! Добро пожаловать, Маркус Симонсен. Раз, два, три.
Микрофон работал, и Маркус заметил, что все присутствующие смотрели на него. Это ему не понравилось, но поскольку Бента улыбалась и махала ему рукой, он решил, что тоже надо что-то сказать. Поэтому он помахал в ответ и крикнул, не очень-то громко:
— Раз, два, три!
Вероятно, это был сленг поп-звезд, и он хотел продемонстрировать, что он в курсе.
Пара техников засмеялась. Бента прикрыла глаза рукой, чтобы заслонить свет, падавший на сцену и делавший ее лицо практически белым.
— Что ты сказал, Маркус?
— Просто сказал «привет».
— А Сигмунд не смог прийти?
— Почему?
— А где он?
Сигмунд стоял рядом с Маркусом. Теперь он снял с себя шапку и сказал громко и ясно:
— Я здесь. Раз, два, три!
Теперь все посмотрели на Сигмунда. Кажется, Маркусу показалось, что по залу пронесся свист. Сигмунд спокойно стоял рядом. Свет одного из прожекторов полосой прошелся по его лицу. Блеснуло кольцо, индейская стрижка осветилась, а зубы в улыбке засверкали белизной.
— Девчонки, — сказала Бента в микрофон, — познакомьтесь с Мэкакусом и Сигмундом.
Три девушки из «Берты Б» спустились со сцены. Сначала Бента обняла по очереди Маркуса и Сигмунда. Потом их обняли Берит и Беата, потом Сигмунд обнял Бенту еще раз, и под конец Берит и Беата еще раз обняли Сигмунда.
— Где ты его прятала? — спросила Берит.
— Хочу его на день рождения, — сказала Беата.
Сигмунд стоял совершенно спокойно и нежился в лучах прожектора. Маркус стоял в тени. Он тоже нежился. Чем меньше на тебя обращают внимания, тем спокойнее тебе живется. Восьмой закон Маркуса Симонсена. Кроме того, он гордился, что его друг самый крутой парень в школе.
— Я тебя не узнала, Сигмунд, — сказала Бента.
— Неудивительно, — ответил Сигмунд. — Иногда я надеваю обычную одежду, чтобы жить спокойно.
— А тебе живется неспокойно? — спросила Берит.
— Да. И ты прекрасно знаешь, каково это.
— Да уж, — согласилась Берит. — Это просто пытка.
— Но иногда это может быть сносно, — отозвался Маркус из тени.
Бента вытащила его на свет.
— Да, — сказала она. — Иногда это сносно. Правда, Мэкакус очень милый?
Маркус попытался снова уйти в тень, но Бента обняла его за шею.
— Супермилый, — сказала Берит.
— Сладкий, как варенье, — сказала Беата.
— Можно, я намажу тебя на бутерброд, Мэкакус? — спросила Берит.
— Можешь, — ответил Маркус. — Если я помещусь.
Все три Берты засмеялись. И Сигмунд тоже.
— Маркус как всегда, — заметил он. — За словом в карман не лезет. Ну, девушки, вам, наверно, пора на сцену.
Берит и Беата засмеялись.
— Вы зайдете потом за кулисы? — спросила Берит.
— Потискаемся в гримерке, — сказала Беата.
— Спокойнее, спокойнее, девушки, — ответил Сигмунд. — Давайте все по очереди.
— Я, чур, первая, — сказала Беата и пошла за Берит на сцену. Поднявшись, они обернулись, и каждая послала в зал воздушный поцелуй. Сигмунд отправил ответный поцелуй, а Маркус не стал. Бента теперь не обнимала его за шею, а держала за предплечье. Она слегка сжала Маркусу руку, глядя при этом на Сигмунда.
— Тебе идет, — сказала она.
Сигмунд поклонился:
— Благодарю, благодарю.
— Хорошо, что ты пришел.
— Продолжаю благодарить.
— Я думала, тебе не нравится рэп.
— Я прикидывался.
— Прикидывался?
— Прикалывался, — поправился Сигмунд. — Мне нравится рэп. Он ничего.
Тот же свет, в который попал Сигмунд, теперь осветил лицо Бенты. Маркус попытался увернуться от луча прожектора, но Бента все еще крепко держала его.
— А у тебя как дела, Мэкакус? — Она наклонилась к нему. Лицо почти полностью оказалось в темноте, но он чувствовал ее дыхание. Голос был таким тихим, что он едва мог расслышать слова.
— Ты тоже думаешь, рэп — ничего?
— Да, — прошептал он. — Думаю, ничего. Иногда.
Сигмунд по-прежнему стоял в свете прожектора. Теперь он опять махал Берит и Беате. Бента отпустила предплечье Маркуса и взяла его за руку. Они оба оказались в тени.
— Может, ты все-таки прав, — прошептала она. — И это когда-нибудь пройдет.
Она сильно сжала ему руку, потом отступила в свет, послала воздушный поцелуй Сигмунду и побежала на сцену. Но все уже случилось.
Маркус Симонсен влюбился.
* * *Существует много способов влюбляться: можно влюбиться внезапно, влюбленность может подкрасться медленно, можно влюбиться неожиданно, можно от дружбы постепенно перейти к влюбленности, можно влюбиться на расстоянии, можно влюбиться счастливо, а можно несчастливо. Маркус испытал почти все способы. Он влюбился в одну девчонку, потому что у нее были красивые уши, в другую — потому что у нее был красивый голос, в третью из-за того, что она была веселой, четвертая была умной, пятая была брюнеткой, а шестая — блондинкой, в седьмую он влюбился потому, что она не была похожа ни на кого из его предыдущих влюбленностей. И так далее. Если и было что-то на этом свете, что Маркус знал досконально, так это как чувствует себя влюбленный человек. Отбросив идею стать работником опеки, он подумал: может быть, есть смысл написать диссертацию о влюбленности? Он знал, что на эту тему уже написано много книг, но думал, что сможет добавить немного новых сведений. Учитывая, что он потерял способность любить, ему было бы несложно написать в научном, деловом стиле, не примешивая к работе личных чувств. Но это было вчера. Сегодня все встало с ног на голову. Маркуса поразили гром и молния, снег и град, шторм и ураган одним разом. Ноги его превратились не то что в спагетти, они просто перестали существовать. Пол под ним стал облаком, и он летел над ним, как безногая птица. Он мчался стрелой сквозь тучи и звездные туманности, охваченный невероятным теплом, от которого он весь горел. Тело его по-прежнему находилось в тени, а мысли направлялись к свету куда более яркому и ясному, чем все ранее пережитое.
