Сэмюэль Беккет - Мерфи
Он продолжал сидеть, покачивая головой, словно, пожалуй что, пустой бутылкой, с горьким ропотом обращаясь к китайским палочкам, и еще настоятельнее, чем в жене или даже в любовнице, будь она хоть самой Янь Куэйфей, нуждался в разуме, рядом с которым он мог бы преклонить свой. Восточный колорит обстановки, несомненно, был причастен к этой аберрации. Сироп ли-ши, которого он принял уже три порции, продолжал источать свое изысканное безымянное благоухание, сумерки, сотканные из музыки лютни, по ту сторону всех его невзгод.
Во избежание повода для судебного дела по обвинению в клевете мисс Кунихан сидела на коленях у Уайли не в отеле «Уинн», и они обменивались устричными поцелуями. Уайли целовался не часто, но, когда целовался, это было дело серьезное. Он был не из тех мрачных типов, что настойчиво требуют отвязать колокол страсти. Поцелуй от Уайли был подобен двойной целой ноте, в эквивалентном количестве тридцать вторых, соединенной лигатурой над тактовой чертой в долгую медленную любовную фразу. Мисс Кунихан никогда ни от чего не получала такого удовольствия, как от этой замедленной диффузии плевков любви.
Данный пассаж старательно составлен с преднамеренным расчетом развратить культурного читателя.
Для ирландской девушки мисс Кунихан была исключительно человекообразна. Уайли не был уверен, что ему вообще-то нравился ее рот, чересчур велик. Поверхность для поцелуев была больше розового бутона, но менее яркого тона. В остальном все было нормально. Описывать ее нет никакой надобности, она была похожа на любую другую ирландскую девушку, за исключением того, что, как уже отмечалось, отличалась более выраженной человекообразностью. Насколько это представляет собой преимущество, пусть каждый решает сам.
Входит Купер. Уайли оторвался от нее, как моллюск от своей скалы. Мисс Кунихан наглухо сомкнула рот. Уайли не оборвал бы своей любовной игры из-за Купера, в той же мере, в какой не сделал бы этого из-за животного, но опасался, нет ли поблизости также и Нири.
— Мне в отставку, — сказал Купер.
Уайли в мгновение ока оценил ситуацию. Он с ободряющим видом обернулся к мисс Кунихан, которая все еще не могла перевести дыхания, и сказал:
— Не волнуйтесь, моя дорогая. Это Купер, человек Нири. Он никогда не стучится, а также не садится, а также не снимает шляпы. Несомненно, у него есть новости относительно Мерфи.
— О, если у вас есть, — воскликнула мисс Кунихан, — если у вас есть новости о моем возлюбленном, говорите, говорите, заклинаю вас.
Она была всеядной читательницей.
Что правда, то правда, Купер никогда не садился, его acathisia[56] сидела глубоко и была уже застарелой. Ему было все равно, стоять или лежать, но сидеть он не мог. От Юстона до Холихеда он стоял, от Холихеда до Данлири — лежал. Теперь он опять стоял, как штык, посреди комнаты — на голове котелок, алый шарф завязан тугим узлом, стеклянный глаз налит кровью, — проводя средними пальцами рук вверх и вниз по швам своих мешковатых молескиновых брюк как раз над коленом, повторяя снова и снова:
— Мне в отставку, мне в отставку.
— Скажи лучше, — сказал Уайли, в отличие от Мерфи предпочитавший самую плоскую шутку никакой, при том условии, что шутить будет он, — тебе вставка.
Он налил большую рюмку виски и протянул ему со словами:
— Заело — это поможет перевести иголку.
Выпить большую рюмку виски было для Купера все равно что понюхать пробку, он, однако, не стал крутить по этому поводу носом. Пробки, которые ему предлагались, по большей части вовсе не имели запаха.
Рассказ Купера, подчищенный, сконденсированный, исправленный и сокращенный, о том, как случилось, что ему дали отставку, сводится к следующему.
По прошествии многих дней он однажды под вечер нашел Мерфи в Кокпите и сопроводил его до замкнутого двора в Уэст-Бромптоне. На углу этого строения благочинно стояла (честно и откровенно) великолепная пивная, паб, не нуждавшийся в свете ни солнца, ни луны. Когда Купер, следуя по пятам за Мерфи, проходил мимо нее, решетка растворилась, ставни открылись, двери распахнулись. Купер продолжал идти своим путем, путем Мерфи, пока тот не закончился перед домом, в который вошел Мерфи. Отпер дверь и вошел, следственно, он тут жил. Купер мысленно отметил номер дома и поспешил назад тем же путем, что пришел, составляя на ходу телеграмму Нири.
На углу он остановился полюбоваться на паб, превосходивший все, какие он когда-либо видел. Вдруг на пороге оказался человек, с сияющим видом, без пиджака и в фартуке из тонкого сукна, крепко сжимавший бутылку виски. Его лицо было подобно лику ангела, он протянул Куперу руку.
Когда он вышел оттуда пять часов спустя, его жажда разгорелась всерьез. Двери захлопнулись, ставни с грохотом опустились, створки решетки сошлись вместе и закрылись. Защита Уэст-Бромптона от Уэст-Бромптона, осуществляемая Уэст-Бромптоном, не желала ничем рисковать.
Он рвал и метал, Пантагрюэль держал его за глотку. Луна, по удивительному совпадению, полная и находившаяся в перигее, заливала эту роскошную, запертую на ключ бездонную чашу ироническим сиянием. Он заскрежетал зубами, яростно сжал вытянувшиеся коленки брюк, готовый на любое бесчинство. Он подумал о Мерфи, цели своей погони, следственно, своем враге. Дверь дома была распахнута настежь, он закрыл ее за собой и стоял в темном холле. Чиркнул спичкой. Вход в комнату, выходившую в коридор, не имел двери, из подвала не доносилось ни звука, не просачивалось ни капли света. Он поднялся по лестнице, открыл дверь в антресоли и обнаружил лишь засыпную уборную. С площадки второго этажа можно было попасть в две комнаты, одна была без двери, долгий вздох отчаяния донесся из другой. Купер вошел, обнаружил Мерфи в ужасающем положении, описанном в третьем разделе, решил, что произошло убийство, к тому же напортачили, и стремглав ретировался. В момент, когда он выскочил за дверь, в нее скользнула прекраснейшая молодая женщина, какую он когда-либо видел.
— Увы! — воскликнула мисс Кунихан. — Неверный и жестокий!
Он поехал на метро в Уоппинг, самозащита которого от самого себя, осуществляемая им самим, была не столь несокрушима, как в Уэст-Бромптоне, и пил там целую неделю. Его жажда и деньги — милостивое совпадение — пришли к концу одновременно. Он ограбил одну за другой множество кружек для бедных, пока не наскреб несколько шиллингов. Он поспешил в Уэст-Бромптон, остановившись по дороге лишь затем, чтобы сообщить телеграммой Нири добрую весть о том, что Мерфи нашелся. Развалины закрытого двора увозили на телегах прочь, чтобы расчистить место для архитектуры, более соответствующей дворцу на углу. Он поспешил назад, в свою нору, остановившись по дороге лишь затем, чтобы подать телеграммой Нири недобрую весть о том, что Мерфи пропал.
Нири прибыл на следующий день. Купер молил его о пощаде, выложил всю правду, не утаив ни крупицы, и с позором получил отставку.
Несколько дней спустя его задержали за то, что он просил подаяния, но при этом не пел, и ему влепили десять дней. Свободные часы своего заключения, которые иначе были бы для него тяжким бременем, он посвятил приведению в соответствие с календарем даты в купоне на обратную поездку своего действительного на месяц билета, чтобы в минуту своего освобождения, не теряя времени, возвратиться в милый край своего рождения. Он уже провел в Дублине несколько дней, занимаясь поисками мисс Кунихан, которая не оставила в отеле «Уинн» своего адреса. Сейчас он, наконец, ее нашел, к своему приятному удивлению, в объятиях мистера Уайли, которого он, разумеется, помнил со времен Гл. Почтамта, тех счастливых времен, которые ушли навсегда. Он смахнул слезу.
Все куклы в этой книге рано или поздно начинают распускать нюни, кроме Мерфи, который не кукла.
Уайли принялся его запугивать:
— Ты мог бы снова найти Мерфи?
— Может быть, — сказал Купер.
— Ты мог бы найти Нири?
— Охотно, — сказал Купер.
— Ты знал, что Нири бросил свою жену?
— Знал, — сказал Купер.
— Ты знал, что она в Лондоне?
— Знал, — сказал Купер.
— Почему ты не пошел к ней, когда Нири тебя прогнал?
Куперу совсем не понравился этот вопрос. Он множество раз представил своему мучителю в молниеносной смене оба своих профиля, между которыми было мало сходства.
— Почему? — сказал Уайли.
— Я слишком привязанный к мистеру Нири, — сказал Купер.
— Лжешь, — сказал Уайли.
Это не был вопрос. Купер ожидал следующего.
— Нири слишком много знает.
Купер ждал.
— Ты закладываешь его, — сказал Уайли, — он — тебя. Не так ли?
Купер не признал ничего.
— Все, что тебе надо, — сказал Уайли, — это немножко доброты, и вскоре ты будешь садиться, и снимать шляпу, и делать все, что сейчас невозможно. Мисс Кунихан и я — твои друзья.
