Марк Леви - Первый день
— Мы увидим черную дыру? — завопил Уолтер в приливе энтузиазма.
Мартин улыбнулся и воздержался от ответа.
— Как там, в Атакаме? — спросил он меня, пока Уолтер, пыхтя, выползал из машины.
— Потрясающе, и команда что надо, — ответил я, внезапно загрустив, и мой давний коллега сразу же это почувствовал.
— А почему ты не хочешь присоединиться к нам? У нас, конечно, оборудование поскромнее, зато люди в команде удивительные.
— Я в этом не сомневаюсь. Никогда бы мне не пришло в голову сказать, что мои коллеги с плато Атакама в чем-то превосходят твоих собратьев по обсерватории Джодрелл. Мне не хватает чилийского воздуха, пустынных плато высоко в горах, прозрачных ночей. Но сейчас мы здесь, и я признателен тебе за это.
— Так что? — заворчал Уолтер, выбравшись на лужайку. — Мы пойдем смотреть на черную дыру или нет?
— Ну да, в некотором роде, — протянул я и полез наружу, тогда как Мартин, сидевший в машине, пытался подавить приступ смеха.
Коллеги Мартина поздоровались с нами и тотчас же вернулись к работе. Уолтер надеялся заглянуть в объектив телескопа и расстроился, когда я объявил, что ему придется удовольствоваться картинками на экранах мониторов, установленных в том зале, где мы находимся. Все волновались, и это чувствовалось. Каждый сидел у своей панели управления, не отрывая от нее глаз. Временами издали слышался скрежет антенны, которая поворачивалась на несколько миллиметров на своей гигантской металлической оси» Потом наступала полная тишина, и все прислушивались к сигналам, долетавшим до Земли из глубины времен.
Чтобы избавить коллег Мартина от назойливости Уолтера, донимавшего их бесконечными вопросами, я повел его в глубь здания. — Почему они все так психуют? — шепотом осведомился он.
— Здесь вы можете говорить громко, вы их не побеспокоите. Нынче вечером они надеются увидеть рождение черной дыры. Это редкое явление в жизни радиоастронома.
— А членам комиссии вы расскажете о черных дырах?
— Обязательно.
— Тогда начинайте, я слушаю.
— Черные дыры — самое загадочное и малоизученное явление в астрономии. Они удерживают даже свет.
— Так откуда же вы знаете, что они существуют?
— Они формируются во время катастрофического сжатия гигантских звезд, многократно превышающих размерами наше Солнце. Оболочка таких звезд невероятно тяжелая, и ничто не может помешать ей рухнуть под собственным весом.
— Когда частицы материи, большие или малые, приближаются к черной дыре, она приходит в резонанс и гудит, как колокол. Этот звук, который достигает Земли, соответствует ноте си-бемоль. На пятьдесят семь октав ниже до среднего регистра. Вы представляете себе, можно слушать музыку, исходящую из недр Вселенной.
— Это почти невероятно, — вздохнул Уолтер.
— Бывает кое-что еще менее вероятное. Вокруг черной дыры пространство и время искривляются, и течение времени замедляется. Человек, отправившийся в путешествие к границе черной дыры, если не будет проглочен ею, вернется на Землю гораздо более молодым, чем его оставшиеся дома ровесники.
Когда мы вновь вошли в зал, где мои собратья астрономы ждали рождения черной дыры, Уолтер вел себя иначе. Он подолгу смотрел на экраны, где возникали крохотные черные точки, свидетели далеких эпох, когда человечества еще в помине не было. В 3.07 по залу, где мы находились, разнеслось такое Оглушительное «ура», что стены задрожали. Мартин, обычно флегматичный, высоко подпрыгнул, едва не завалившись навзничь. То, что появилось на экране, служило неопровержимым доказательством свершившегося. Завтра все мировое астрономическое сообщество порадуется открытию своих британских коллег. Тут я подумал о моих друзьях с плато Атакама: может, они тоже вспомнят обо мне.
Уолтера околдовал мой рассказ об искривлении времени. На следующий день Мартин, отвозя нас на станцию Холмс-Чепл, поведал Уолтеру, что мечтает обнаружить и описать так называемую «червоточину». Едва оправившись от свалившейся на него информации о черных дырах, Уолтер сперва решил, что над ним пошутили, а потом стал требовать, чтобы Мартин объяснил ему, что к чему. Мартину и без того еле удавалось удерживать свою старую машину на дороге, так что пришлось мне втолковывать Уолтеру, что червоточинами астрономы называют своеобразные туннели, соединяющие точки пространства-времени по кратчайшему пути. Они словно двери, ведущие из одной точки Вселенной в другую, и доказать, что они существуют, — значит приблизить то время, когда человек получит возможность путешествовать в космосе со скоростью, превышающей скорость света.
На перроне Уолтер крепко обнял Мартина и, явно волнуясь, заявил, что профессия астронома прекрасна. Потом вытащил из кармана оторванную петлю и торжественно вручил ее владельцу.
В поезде на Лондон, когда остался позади Манчестер, Уолтер доверительно сообщил мне, что, по его мнению, если представители Фонда Уолша не присудят победу нам, это будет величайшей несправедливостью.
Париж
Кейра сказала Максу правду: всю неделю она проводила вечера в доверительных беседах с сестрой.
— Ты часто вспоминаешь папу?
Кейра вытянула шею и заглянула в кухонную дверь. Жанна сидела и сосредоточенно рассматривала фарфоровую чашку.
— Он всегда пил из нее кофе по утрам, — сказала Жанна и, налив в чашку травяной чай, подала ее Кейре. — Глупость какая-то: Только увижу ее на полке, сразу начинаю киснуть.
Кейра молча смотрела на сестру.
— И каждый раз, наливая в нее чай или кофе, чувствую, что он здесь, сидит напротив меня и улыбается. Правда, смешно?
— Нет. Откровенность за откровенность. Я до сих пор храню одну из его рубашек. Иногда надеваю ее, и у меня возникает такое же ощущение, как у тебя. Стоит просунуть руки в рукава, и мне кажется, будто он пришел и останется со мной на весь день.
— Как ты думаешь, он бы нами гордился?
— Было бы чем: две незамужние женщины, бездетные, живущие под одной крышей, а ведь обеим за тридцать. Может быть, рай существует, но только отец, глядя на то, что с нами стало, разом оказывается в аду.
— Мне не хватает папы, Кейра, и мамы тоже, ты даже не представляешь, как мне их не хватает.
— Жанна, может, сменим тему?
— Ты действительно снова собираешься в Эфиопию?
— Не знаю. Я не знаю даже, что буду делать на следующей неделе. А мне бы надо разобраться с работой, а то скоро дойдет до того, что тебе придется меня содержать.
— То, что я тебе сейчас скажу, ты наверняка сочтешь проявлением эгоизма. Мне очень хочется, чтобы ты осталась. Мы скучаем по родителям, но это в порядке вещей, к тому же, надеюсь, они теперь вместе. Но мы-то с тобой живые, и, когда ты уезжаешь, мы теряем столько времени!
— Я знаю, Жанна, но рано или поздно тебе повстречается другой Жером, хороший и добрый. Ты родишь детей, и тетушка Кейра станет гостить у вас, приезжая из командировки, привозить целые мешки увлекательных историй. И потом, ты ведь моя сестра, и я даже вдалеке все время думаю о тебе. Обещаю, если уеду, стану звонить чаще, и не только для того, якобы обменяться общими фразами.
— Ты права, сменим тему, я не имею права тебе все это говорить. Хочу, чтобы ты жила там, где ты счастлива. Итак, будем прагматиками и оставим в стороне мои душевные метания. А что нужно сделать, чтобы ты могла вернуться в долину Омо?
— Собрать команду, раздобыть оборудование, найти на все это деньги — в общем, сущие пустяки!
— Сколько?
— Гораздо больше, чем та сумма, которую ты отложила на покупку квартиры.
— Почему бы тебе не поискать частного спонсора?
— Потому что археологи не мелькают перед телекамерами в майках с рекламой утирального порошка, газированной воды или какого-нибудь банка. Меценаты нынче большая редкость, вернее сказать, они все вымерли. Кстати, есть идея: можно организовать соревнования по бегу в мешках, например, с саперными лопатками в руках. Первый, кто выкопает из земли кость, получит годовую подписку на журнал по собаководству.
— Не своди все к шутке, то, что я говорю, не так уж глупо. Да, это нелегко. Ты высказываешь идею и сразу же слышишь в ответ: «Это невозможно!» Может, тебе при случае стоит обратиться в какой-нибудь фонд и представить твои работы? Кто знает? Всякое бывает.
— Все смеются над моими исследованиями, Жанна. Думаешь, кто-то поставит на меня хоть один евро?
— Думаю, ты не веришь в себя. Ты три года провела на раскопках, писала подробные отчеты — я читала твою диссертацию. Знаешь, были бы у меня деньги, я бы непременно финансировала твою будущую экспедицию.
— Потому что ты моя сестра! Ты очень добрая, Жанна, но твоя идея вряд ли осуществима. И все-таки спасибо тебе, я на целых тридцать секунд погрузилась в сладкие мечты.
— Вместо того чтобы впустую терять день за днем, лучше бы зашла в Интернет и составила список французских и других европейских организаций, которые могли бы заинтересоваться твоей работой.
