Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету
– Мои родители – самая счастливая пара на свете, – объясняла Джеку Салли. – Мама все время стесняется, если мы ее дразним, напоминаем ей, что когда-то она спала с тобой. А мы все – и папа, и я, и сестры – нам всем жутко весело дразнить ее. Мы заказываем пиццу, ставим какой-нибудь твой фильм и ржем, как стадо мустангов! Маме периодически приходится бегать в туалет – она так хохочет! Говорит, «нажмите на паузу, я сейчас». Когда ты получил «Оскара», мы все чуть не описались!
– Сколько тебе лет, черт возьми?
– Да, Джек, с арифметикой у тебя и правда кранты, мама оказалась права, – сказала Салли. – В общем, советую ознакомиться с уголовным кодексом штата Калифорния, раздел о половых сношениях с несовершеннолетними. Говоря коротко, ты старше двадцати одного, я младше шестнадцати – вот тут тебе и привет, ты виновен, а что тебе присудят, ну, это решать суду. Можешь провести за решеткой от года до четырех плюс заплатишь штраф в пределах двадцати пяти тысяч долларов. При одном условии – если я расскажу о случившемся кому надо.
Она вылезла из ванны и вытерлась, потом бросила мокрое полотенце на пол, вышла в спальню собирать раскиданные вещи, Джек отправился за ней. Пока она одевалась, он искал ее обувь.
– Считай, что это у меня летняя работа, – сказала Салли.
– В каком смысле, хотел бы я знать?
В самом деле, какая такая работа? Соблазнить Джека Бернса? Шантажировать его?
В ответ Салли пустилась в дальнейшие объяснения. У Клаудии и папы – которого, конечно, она нежно любит и ни в коем случае не считает жалким неудачником – есть небольшой театр в Вермонте, называется «Азы мастерства». Летом они ставят спектакли, в школьные месяцы проводят семинары по актерскому мастерству, режиссуре и драматургии. Театр играет важную роль в их небольшом городке, деньги им выделяет благотворительный фонд. В свободное от театра время Клаудия и ее муж заняты поисками меценатов.
– У нас большая семья, четыре девочки, – продолжала Салли. – Нам всем в один прекрасный день идти в университет. Своей жизнью родители всегда подавали нам пример. Мы обожаем театр, мы учимся быть независимыми, нам плевать на деньги – но деньги нам нужны, каждую секунду. Понимаешь, к чему я клоню?
– Сколько? – спросил Джек Салли.
– Маму хватит самый настоящий удар, если она узнает, что я с тобой спала.
– Салли, не томи, сколько?
Она схватила его за запястья и посмотрела на часы:
– Черт! Тебе придется подкинуть меня к отелю. Я сказала родителям, что пошла на просмотр, где должен появиться ты. Ну почему им надо, чтобы я возвращалась к десяти и ни минутой позже!
– Твои родители знали, что ты идешь ко мне?!
– Да, но они не знали, что я собираюсь спать с тобой! – рассмеялась Салли. – Я же говорю, у меня идеальные папа с мамой.
Она вручила Джеку брошюрку про театр «Азы мастерства» – там были фотографии Клаудии, ее мужа и их дочерей. Джеку надо выписать чек на имя одноименного благотворительного фонда; поскольку фонд некоммерческий, он сможет вычесть пожертвованную сумму из налогов.
Уже много лет дети мучили маму, почему она не попросит денег на театр у Джека Бернса. Джек – кинозвезда, мама с ним знакома; он не станет отказывать.
– Хорошо, почему ты устроила этот спектакль, а не попросила у меня денег прямо?
– Разве я получила бы от тебя столько? – ответила Салли. Было от чего сделать на «столько» ударение – Джек выписал чек на сто тысяч долларов. Впрочем, это сущий пустяк по сравнению с тем, во что ему могло бы обойтись общение с уголовным кодексом штата Калифорния.
Джек отвез Салли и ее чемодан на Оушн-авеню. Ну, хотя бы про чемодан догадался – это и правда реквизит.
Родители Салли были полуночники, уложив спать младших дочерей, они спустились в бар выпить; в тот вечер они ждали в баре Салли. Они согласились отпустить ее на свидание с Джеком Бернсом – но только для того, чтобы Салли попросила Джека сделать пожертвование во имя театра, этой неувядающей любви Клаудии. Видимо, это девушка и имела в виду, когда говорила, что «учится быть независимой». Старинный мамин чемодан Салли забила до отказа брошюрками про их театр – на случай, если встретит на «просмотре» еще каких-нибудь толстосумов.
По дороге они обсудили, не зайти ли Джеку с ней в бар, познакомиться с отцом Салли и пожать руку Клаудии, как в старые добрые времена. А Салли произведет фурор, объявив о том, какое щедрое пожертвование сделал Джек. Пожертвования в сто тысяч театр получал нечасто, обычно в таких случаях в честь дарителя называли что-нибудь. Например, можно учредить стипендию имени Джека Бернса; а еще сейчас собирают деньги на новое здание для театра (театр можно увешать именами дарителей).
– Но можно сделать и анонимный дар, – пояснила Салли.
Джек именно так и поступил, а также решил, что не станет здороваться с папой и мамой.
– Наверное, это и к лучшему, – сказала Салли. – Я-то смогу притвориться, что ничего не было, в конце концов, я целую вечность все это репетировала. А вот насчет тебя… Говоря откровенно, не думаю, что ты сможешь вот так просто пожать руку папе и не упасть на пол от ужаса, ведь ты только что со смаком оттрахал его дочь.
– Пожалуй, моих актерских способностей на такое не хватит, – согласился Джек.
– Джек, ты такой милый! – сказала она, поцеловав его в щеку. – Мама и папа обязательно тебе напишут. Не горюй, настрочат длиннющее письмо, «спасибо-спасибо-спасибо». Теперь письма от мамы с папой будут приходить тебе до скончания дней твоих, и в каждом у тебя будут просить денег. Нет, конечно, каждый раз по сто тысяч – это, наверное, чересчур, но сколько-то они у тебя попросят. Я всегда считала, что они просто обязаны это сделать.
В брошюрке про театр была фотография Клаудии в платье, больше похожем на летнюю пивную палатку, выглядела она крупнее, чем Кэти Бейтс в сцене с Джеком Николсоном в ванной из фильма, название которого Джек не мог вспомнить. Муж Клаудии, высокий, бородатый человек, выглядел так, словно ему на роду написано играть исключительно роли преданных слугами монархов. Все дочери такие же пышные красавицы, как мать.
Джек остановился недалеко от отеля «Джорджиан», Салли поцеловала его в лоб.
– Выглядишь настоящим паинькой, Джек, только грустным, – сказала она.
– Передавай маме самый теплый привет.
– Спасибо за деньги, Джек. Это для нас очень много значит, правда-правда.
– А как насчет призраков? Нет, ужалить ты меня ужалила, молодец, Салли, этого у тебя не отнимешь. Но ты вроде собиралась меня преследовать, я хочу знать как.
– Поживешь – увидишь, – сказала она. – Этот вечер будет тебе сниться, будет являться тебе наяву. И дело тут вовсе не в деньгах.
Джек вернулся домой – на место преступления, так сказать. В самом деле, это было преступление – и не только с точки зрения уголовного кодекса штата Калифорния, Джек в данный момент был с кодексом совершенно согласен. Он совершил половой акт с пятнадцатилетней девочкой, и это обошлось ему в какие-то вшивые сто тысяч долларов.
Джек не заснул, всю ночь читал брошюрку про театр «Азы мастерства». Он прочел ее несколько раз, пересмотрел одну за другой и по кругу все фотографии. Театр Клаудии представлял собой воплощение благороднейшей из идей – служить людям, которые живут рядом. Вот местный электрик сделал им новую рампу, бесплатно, вот группа местных плотников за спасибо построила набор декораций для трех шекспировских постановок, и так далее. В их маленьком вермонтском городке не нашлось бы ни одного человека, который ни разу ничем не помог театру.
В театре ставили пьесы местные школьники, женский книжный клуб инсценировал отрывки из любимых книг. Однажды там целый месяц репетировала главная труппа Нью-Йоркской оперы; профессиональные певцы давали мастер-классы вокала талантливым местным детям. Поэты читали со сцены стихи, устраивались концерты. Летом ставили, конечно, в основном вещи на потребу туристам, но даже в летнем репертуаре обязательно имелась пара-другая «серьезных» пьес. Джек даже узнал нескольких знакомых актеров из Нью-Йорка – они присоединялись к труппе летом.
В брошюрке было две фотографии Клаудии, на обеих она лучилась счастьем (и едва помещалась в кадр). Дочери ее – вершина фотогеничности, самоуверенные девицы, которых долго учили играть. Да, Клаудия может гордиться Салли, ее твердостью, ее бесстрашием, достигнутым в таком юном возрасте. Интересно, Клаудия и ее муж знают, как твердо их дочь стоит на ногах, как она умеет независимо мыслить и принимать самостоятельные решения? Наверное. Знают ли они, какую бешеную сексуальную активность она развила для пользы своей семьи? Едва ли.
Клаудия сделала театр делом своей жизни и делом жизни своих близких; она, быть может, и сама не понимала, какого успеха добилась. Впрочем, сколько Джек ни ломал голову, он так и не смог понять, как вообще работает этот механизм – благотворительность, и как у них сходятся концы с концами. Видимо, его опять подвела арифметика. В общем, он понял одно – отныне и до гробовой доски ему предстоит ежегодно отправлять в адрес благотворительного фонда «Азы мастерства» чеки; ежегодные дары в сумме сто тысяч долларов – какая это, в сущности, незначительная плата за то, что он натворил.
