Дневник пустоты - Яги Эми
Хоя вытащила что-то из рюкзака от бренда «Маримекко». Тихару, которая разговаривала с Хосоно, молниеносно переключилась на Хою:
– О, ты все-таки решилась!
– Да, пришлось. Хочу, чтобы муж сам услышал. Хотя сейчас еще рановато.
Розовый гладкий предмет в ее руке имел форму стетоскопа. Вернее, это и был стетоскоп.
– Что это? – вырвалось у меня. Выглядел он слегка непристойно.
– Стетоскоп. Никогда им не пользовалась? С ним можно услышать сердцебиение малыша. Как здорово! Наверное, тоже такой куплю.
– Тихару, твой муж и так знает, что ты носишь ребенка.
– Ну, я хочу купить скорее для себя. Мне будет спокойнее, когда смогу проверять сердцебиение. Знаю-знаю, если действительно есть повод для волнения, нужно пойти в больницу, но я бы хотела, чтобы старшие девочки тоже послушали. Как бьется сердечко их маленького брата.
– Хочешь попробовать? Если тебе не будет неловко.
– Можно?
Тихару взяла стетоскоп, подняла свитер и приложила пластинку к животу. Мужчины за соседним столиком поглядывали на нас, но, похоже, им было все равно.
– Ну как, слышно?
– Подожди. О, да, слышно.
Тихару предложила другим тоже попробовать. Гатико несколько секунд прислушивалась, потом заявила, что ничего не слышит, а Тихару посоветовала опустить стетоскоп ниже. Тем временем на другом конце стола разговор зашел о школе будущих родителей, и Кудряшка жаловалась, что ее муж присутствовал на одном уроке и сказал что-то грубое другой беременной женщине, но тут нам передали стетоскоп. Хосоно захотела попробовать и подняла край своего голубого свитера. Ее большой живот выпятился, словно говоря – вот он я, пусть ни у кого не останется сомнений.
– Вроде бы что-то слышу…
– Сердцебиение должно быть очень четкое.
– Правда? Тогда, может, я что-то не так делаю. Сиба, помоги мне, пожалуйста.
Хосоно хотела зажать уши руками, поэтому поручила мне держать стетоскоп на ее животе. Я не знала, куда его приложить, и пробовала в нескольких местах. Рука Хосоно, передавшая мне стетоскоп, была холодной, но от круглого живота исходило почти обжигающее тепло.
– Ах, я слышу!
Когда счастливый голос эхом разлетелся по залу, моя правая рука коснулась живота Хосоно. Я быстро убрала руку, все еще чувствуя прикосновение к горячей гладкой коже. От ощущения близости к чему-то совершенному, правильному меня бросило в дрожь.
– Я правда слышу. Бьется быстрее, чем у взрослого. Хочешь тоже послушать, Сиба? – предложила Хосоно, снова натягивая свитер на живот.
Я смогла лишь тихо пробормотать в ответ:
– Пожалуй, не сегодня.
На следующий день, в понедельник, я пошла на работу, и утром мне позвонил начальник отдела. Сказал, что на прошлой неделе на завод поступило недостаточно бумаги. Я бросилась сверять документы от поставщика – ошибку допустили не мы. Когда я положила трубку, после того как запросила еще одну поставку, Хигасинакано обеспокоенно посмотрел на меня. Он все еще пахнет клеем.
– Сибата, что-то случилось?
– В каком смысле?
– Извини за назойливость. Насколько я понял, с сырьем большие проблемы, и ты сильно побледнела, вот и решил спросить.
– Нет, все хорошо, ничего не случилось.
И правда – ничего. Вообще ничего, поэтому я продолжаю делать картонные тубусы. Не знаю, действительно ли кому-то нужно столько картонных тубусов, но мы продолжим их делать, пока есть заказы. Продолжим оборачивать ленты вокруг сердечника. Я собиралась заняться другой работой, когда позвонил поставщик. Он сказал, что сырья нет в наличии и доставка займет продолжительное время. Я нажимала клавишу пробела снова и снова.
Я пристально посмотрела на Хигасинакано, который сверлил меня взглядом, пока я говорила по телефону, и тот, несколько раз извинившись, повернулся к своему столу.
Двадцать девятая неделя
Хотя был март, во второй половине дня синоптики обещали сильный снегопад. И похоже, по всему Канто[27] снег не прекратится до самого утра.
– Вот бы уйти домой пораньше.
– Интересно, поезда будут ходить?
– Хорошо, что хотя бы в офисе тихо и спокойно.
Все немного встревожились. Снегопад обсуждали за столом во время обеда, в коридоре, по телефону с деловыми партнерами. На самом деле не так уж они и волновались. В магазине канцелярских товаров, куда я пошла за стержнями для ручек, продавец спросил меня, не начался ли снег. Мы как по команде посмотрели в окно. Еще не начался.
Первые снежинки закружили в воздухе только во второй половине дня. В три часа я получила по электронной почте рассылку из отдела по общим вопросам – всем, у кого не было срочной работы, разрешили уйти домой. Коллега, сидящий напротив меня, тут же засобирался.
– Сибата, почему бы тебе не поехать домой? Лучше не ждать, пока в поездах начнется столпотворение.
– Спасибо. Я уйду, как только закончу одно дело.
– Что ж, тогда поторопись.
С этими словами он надел темно-бордовое пальто и вышел из офиса. Ткань пальто красиво поблескивала. Наверное, велюр.
До скорого. Осторожнее на дорогах. В метро скоро будет не протолкнуться. Молчание. В течение часа офис покинули больше половины моих коллег. Остальные смотрели расписание поездов в Интернете, вздыхали и со словами «Поезда не ходят» шли в магазин за булочками и одэном[28].
Хигасинакано за соседним столом молча глядел в свой монитор, неестественно ровно держа спину. Его ярко-желтая рубашка, неуместная, как цветы рапса зимой, выделялась в опустевшем офисе. Интересно, он сам ее купил?
Закончив работу, я направилась к общему принтеру, чтобы распечатать документы и затем пойти домой. Я выглянула в окно. Небо было тускло-серого цвета, словно нарисованное множеством слоев блеклых чернил, и из полутемного пространства бесшумно валились бесчисленные хлопья снега. В темноте я могла ясно видеть, что происходит в офисе соседнего здания. Перед стальным стеллажом, доходящим до самого потолка, стоял невысокий мужчина, который брал с полок папки и раскладывал их немного по-другому. Все папки выглядели одинаковыми, и казалось, что он играет в какую-то незнакомую мне игру.
– Снег, похоже, усиливается, – проговорил мужчина из другого отдела, подошедший к соседнему принтеру.
– Да, поезда, скорее всего, перестанут ходить. Нужно идти домой поскорее.
– Сибата, тебе, наверное, непросто сидеть рядом с Хигасинакано?
Он вдруг понизил голос и наклонился так, что практически шептал мне в ухо. Я тут же прикрыла живот обеими руками.
– Я бы так не сказала.
– Что ж, хорошо. Странный он все-таки. На днях мы вместе ехали в лифте, и он с размаху ударил своим ноутбуком по стенке. Я, конечно, удивленно посмотрел на него, а он лишь несколько раз извинился за шум. Говорил громко, а когда я ничего не ответил, продолжил бормотать что-то неразборчивое себе под нос. Там были люди из других компаний, но его это ни капли не смущало. Может, у него с головой проблемы?
Мужчина хотел еще что-то добавить, но я закончила печатать документы, вернулась на свое место и собралась домой.
– Я ухожу. Берегите себя, Хигасинакано.
– Спасибо. Я тоже пойду, как только все доделаю. Надо подготовить материалы. Начальник утром сказал, что они нужны сегодня, и без оправданий.
Хигасинакано указал на подставку для документов на столе начальника отдела и покачал головой. Интересно, когда начальник увидит эти материалы, если он давно ушел?
Добравшись до вокзала, я обнаружила, что поезда, хоть и реже, но все-таки ходят. И остановившихся между станциями почти не было. Людей на платформе стояло чуть больше обычного, все в едином порыве мысленно молились, чтобы поезда продолжали ходить. Когда у одной женщины сумка застряла в дверях, другие пассажиры молча ей помогли.
