Джин П. Сэссон - Мольба Мариам
— Подобные вещи не продаются в нашем универмаге. Кому взбредет в голову покупать такое?
Я разрыдалась, чувствуя, что лишилась последней надежды стать мальчиком. Все это было лишь очередным розыгрышем Фарида. Но ничто не могло охладить моего к нему отношения.
Однако вскоре мое беззаботное детство резко закончилось, когда моему любимому отцу был поставлен страшный диагноз — рак. Счастливая жизнь трагически оборвалась, когда мы узнали, что обследование в России принесло наихудшие результаты — у него диагностировали рак мочевого пузыря.
Горе словно парализовало нашу семью. Вернуться к прежней жизни было уже невозможно. Папа, занимавший высокое положение в вооруженных силах, подал в отставку и перестал получать жалованье, хотя правительство сохранило ему небольшое пособие. Единственным человеком, поддерживавшим семью, стала мама. Но что было хуже всего, папе предстояло в течение длительного времени оставаться в России, поскольку в Афганистане он не мог получить адекватной помощи.
У моего отца всегда было слабое здоровье, но я уверена, что именно стресс стал причиной его болезни — я читала, что стресс может разрушить иммунную систему организма и вызвать рак и другие серьезные заболевания. А папа, несомненно, с самого детства жил очень напряженной жизнью.
Нам с Надией предстояло остаться без родителей, когда мама решила, что поедет в Россию, едва папе будет сделана первая операция с последующей химиотерапией. Никто не знал, как долго они будут отсутствовать и вернется ли папа, ибо в то время рак считался смертным приговором. Я слышала, как шептались взрослые: «Аджаб вернется в саване».
Одна мысль об этом приводила меня в ужас — сердце мое кровоточило и трепетало.
Меня и Надию оставили на попечение бабушки, няни Мумы и нашего слуги Аскера. Аскер работал у нас еще с тех пор, когда папа служил офицером. Это был невысокий мужчина с густой бородой и черными глазами. Он был очень добрым человеком и обладал удивительным чувством юмора. Как и Фарид, он мог рассмешить меня, когда мне было совсем не до смеха. Прожив в Кабуле несколько лет, он сменил традиционный афганский костюм на модную одежду.
К тому же рядом жили мамины братья Хаким и Азиз со своими женами, которые всегда готовы были оказать нам поддержку, но, несмотря на большую семью, ничто не могло облегчить мои муки одиночества. Теперь рядом не было даже Фарида, ибо в нашей семье детей отправляли учиться в зарубежные университеты и Фарид совсем недавно отправился в Индию.
Я чувствовала себя такой несчастной, что постоянно плакала и молилась, чтобы Бог поскорее вернул мне моих родителей. Меня грела лишь надежда на звонок из России. Я мечтала о том, что услышу голос папы, который сообщит мне, что его вылечили и что я должна встретить его в аэропорту в среду — единственный день, когда прибывали рейсы из Советского Союза.
Каждую среду я готовилась к поездке в аэропорт, и всякий раз это заканчивалось разочарованием, ибо родители отсутствовали в течение долгих девяти месяцев. А затем мама в одиночестве вернулась в Кабул и мы решили, сейчас она сообщит нам, что папа умер и похоронен в далекой России. Но мама нас утешила:
— Ну-ка избавьтесь от этого кислого выражения лиц. Ваш отец жив, и состояние его улучшилось. А я вернулась домой только потому, что очень соскучилась. И отец ваш тоже скоро вернется домой.
И в тот момент, когда я уже потеряла всякую надежду, вообразив, что мама скрывает правду и папа на самом деле умер, он вдруг неожиданно прилетел в Кабул. Ко всеобщему изумлению, он передвигался на своих двоих и всем говорил, что у русских самая лучшая медицина и они чудесным образом вызвали у него ремиссию.
Еще никогда я не испытывала такого счастья!
Однако длилось оно недолго, ибо смерть, как меч, нависла над нашим домом. Папа продолжал болеть. К работе он так и не вернулся и лишь медленно бродил по окрестностям, навещая родственников и старых друзей.
С того момента, как папе был поставлен страшный диагноз, я забросила свои детские развлечения. И хотя в школе оставалась бунтаркой, дома я была послушной любящей дочерью, которая ходила по магазинам, помогала на кухне и выполняла прочие бытовые обязанности. Однако все реагировали на происходящее по-разному, и теперь моя сестра Надия начала вести себя несдержанно — она непрерывно жаловалась на маму и устраивала сцены из-за ерунды, например из-за меню, выбранного на обед.
Бедная мама, устававшая на работе, опасавшаяся за здоровье мужа и доведенная до предела дочерью, которая словно получала удовольствие от издевательств над ней, была на грани нервного срыва. То и дело она уходила в спальню, откуда доносились ее восклицания: «Что я сделала не так, Господи? За что мне это?»
Вся ее мягкость куда-то делась. Чем больше на нее наваливалось, тем больше заострялись черты ее лица, и даже ее глубокий чувственный голос стал резким и пронзительным.
Отец пробыл дома всего несколько месяцев, после чего неприятные симптомы возобновились, и он был вынужден вернуться в Россию для продолжения лечения. Теперь за рубежом он начал проводить времени больше, чем дома.
Когда папа уезжал, наша семья словно теряла смыслообразующий стержень.
А затем мы пережили новое потрясение, утратив бабушку Майану. Слава Аллаху, папа был дома, когда она заболела. Бабушка Майана никогда ни на что не жаловалась и вела призрачный образ жизни, стараясь не встревать в отношения мамы и папы. Я привыкла заглядывать к ней каждый день. И в тот день, когда она заболела, я зашла к ней и обнаружила, что она неподвижно лежит на кровати. Это был разгар дня.
— Бабушка, с тобой все в порядке? — изумилась я.
Она покачала головой и слабо прошептала:
— Мариам, я не могу дойти до ванной. Я не могу совершить омовение и помолиться.
Бабушка была очень набожной и всегда молилась пять раз в день. Но я была еще слишком мала и не знала, что мне делать. По какой-то необъяснимой причине я не стала тревожить маму, а дождалась прихода отца. Когда он вошел в дом, я бросилась к нему с криком:
— С бабушкой случилось что-то ужасное!
Он сразу прошел в ее комнату, а затем вышел и приготовил ей жидкую пищу, после чего попытался уговорить ее поесть, однако ему это не удалось.
Тогда папа пригласил к нам нашу соседку — русского врача.
Стоя в дверях, я наблюдала за тем, как она достает свои инструменты и измеряет бабушке давление.
— Очень низкое, — повторяла она, — очень низкое. — Потом она со значением посмотрела на папу: — Ей надо есть. Она очень слаба.
— Да. Я заставлю ее есть, — кивнул папа.
Остаток вечера мы с папой по очереди сидели с бабушкой. Она пыталась что-нибудь съесть, чтобы не расстраивать нас, но почти ничего не могла проглотить. Я пошла на кухню и сделала ее любимый напиток — сладкий лимонад, так что она немного попила.
На следующее утро я сразу бросилась к ней в комнату, чтобы узнать, как она себя чувствует.
Отчаянное выражение ее лица напугало меня.
— Мариам, — прошептала она, — позови свою мать. — Бабушка еще никогда не обращалась ко мне с такой просьбой.
— Мама! — закричала я, выбегая из комнаты. — Тебя зовет бабушка!
Мама встала и, не говоря ни слова, медленно направилась в крохотную комнатку бабушки. Я видела, как мама помогла бабушке добраться до ванной, где та умылась, чтобы приступить к молитве. Затем она снова легла и закрыла глаза. Выглядела она как труп.
Мы с мамой молча обменялись взглядами, и мама пошла за врачом. Она вернулась с той же русской, которая быстро осмотрела бабушку и сообщила:
— У нее отказывает сердце. Ей осталось жить несколько часов.
Меня охватил ужас, и я начала сожалеть о том, что так бездумно транжирила время, которое могла проводить с моей милой бабушкой. Я тут же бросилась к ней и сжала ее сухую руку.
Бабушка открыла печальные глаза.
— Мариам, — прошептала она, — ступай в школу, детка.
— Я хочу остаться с тобой, — ответила я срывающимся голосом.
Она слабо кивнула и попросила:
— Тогда, пожалуйста, достань мою коробку, детка.
Я знала, что она хранит у себя в комнате какую-то коробку, но не догадывалась, какие в ней скрываются сокровища. Однако послушно достала ее.
К этому времени вернулась мама.
Бабушка бросила выразительный взгляд на свою невестку и произнесла:
— Шарифа, когда я умру, открой эту коробку. Там ты найдешь достаточное количество денег, чтобы похоронить меня. Я долго их копила, чтобы моему сыну не пришлось тратиться на мои похороны. Пожалуйста, похороните меня в Пактии. Шарифа, пожалуйста, отвези меня домой.
Мое юное сознание было не в состоянии выносить разговоров о смерти и похоронах. Помню, я выбежала из бабушкиной комнаты, потом остановилась в коридоре и бросилась обратно. Я посмотрела на часы. Они показывали 10.30 утра, когда моя бабушка испустила последний вздох.
