Зои Сагг - Девушка Online
Больше всего я боюсь своей мамы. Ну, не мамы вообще, а ее пристрастия к выпивке. Когда она потеряла работу, то стала много пить, и наша жизнь превратилась в кошмар. От алкоголя мама становится злой и несдержанной и все время на меня кричит. Но даже не это самое страшное… Я боюсь, что мама меня больше не любит. Может, прозвучит глупо, но она стала совсем другим человеком. Ей ни до чего и ни до кого нет дела, даже до меня. Когда я прочитала твой пост, то поняла, что нельзя сидеть сложа руки. Сегодня же я расскажу обо всем своей тете. Даже если она ничего не сможет поделать, то хотя бы выслушает меня и даст совет. Спасибо, что вдохновляешь свой смелостью. Девушка-Пегас xxx
– Потрясающе. – Я смотрю на Эллиота, а в глазах стоят слезы.
– Знаю. А теперь прочитай это. – Эллиот показывает на один из последних комментариев.
Привет еще раз. Хотела написать, что я все обсудила с тетей, и она очень мне помогла. Она приехала к нам, поговорила с мамой и предложила нам пожить у нее какое-то время. Моя мама на меня совсем не разозлилась. Она очень расстроилась, долго извинялась и обещала обратиться за помощью ко врачу. Спасибо тебе, Девушка Online. Ты была права, иногда нужно взглянуть страху в глаза, чтобы понять, что ты сам его придумал. Девушка-Пегас xxx
По щекам текут слезы.
– Просто не верится, что мои слова смогли…
– Понимаю, – Эллиот обнимает меня за плечи. – Я тобой очень горжусь, Оушен Стронг.
Я крепко прижимаюсь к нему.
– Спасибо, Эллиот.
Он хмурится и качает головой.
– Не Эллиот, а Уолдорф Уайльд[9].
Я делаю удивленное лицо.
– Это мое новое альтер-эго.
Завтрак в Уолдорфе оказался почти так же хорош, как папин «воскресный завтрак», а с ним мало что может сравниться. Наевшись оладий с черникой, кленовым сиропом и жареными ломтиками бекона (дикое сочетание, но вкус отменный), мы с мамой направляемся в зал, где будет проходить свадебная церемония, а папа с Эллиотом идут гулять по городу. Мне немного обидно, что я не могу пойти с ними, хотя просьба Синди и Джима сделать фотоотчет о подготовке свадьбы мне очень льстит. Надеюсь, вечером удастся вырваться и полюбоваться Нью-Йорком.
Мы заходим в зал, и у меня вырывается вздох восхищения.
– Мама, это великолепно!
– Знаю, – с удовольствием соглашается она.
Я словно попала в «Аббатство Даунтон»: на стенах висят портреты, пол устлан дорогими коврами. Мама ставит на столик при входе табличку «Вместе навсегда», и рука сама собой тянется за камерой. Фирменная карточка на фоне изящной старинной лампы как раз в стиле свадьбы. Я приближаю изображение так, чтобы читалась надпись, и делаю снимок.
– Здесь пройдет церемония. – Мама показывает на ряды позолоченных стульев, расставленных перед большим камином. – А потом все пройдут в банкетный зал на свадебный завтрак.
– А почему его называют «свадебный завтрак»? – интересуюсь я, идя следом за мамой к массивным дверям на другом конце зала.
– Точно не знаю. Может, потому что это первый совместный прием пищи новобрачных?
Я мысленно делаю пометку спросить Эллиота, он-то наверняка знает.
– Вау! – восклицаю я, входя в соседний зал.
Он еще больше предыдущего и уставлен круглыми столами. С потолка свисают люстры под старину, с лампочками в виде свечей. В центре каждого столика – композиция из остролиста и бутонов белых роз. А большой вытянутый стол в конце зала задрапирован британским флагом не привычной расцветки, а в коричнево-бежевых тонах. Очень красиво и очень по-английски.
– Мамуль, здорово у тебя получилось!
– Ты правда так считаешь? – с надеждой спрашивает мама.
– Абсолютно.
– Привет-привет! А вы, должно быть, мисс Пенни?
Я поворачиваюсь на голос и вижу, что через маленькую дверь в конце зала к нам вошла женщина в водолазке и костюмных брюках. Ей явно пошел шестой десяток, но выглядит она на зависть многим: высокие скулы, глаза насыщенного карего цвета, седые волосы собраны в тугой пучок. Темно-красный оттенок помады подчеркивает фарфоровую белизну кожи.
– Привет, Сейди Ли. Познакомься, это моя дочка Пенни.
– Очень рада встрече, – говорит Сейди Ли, растягивая слова на манер американцев из южных штатов. – Я о тебе наслышана.
Я не успеваю ответить, как она заключает меня в объятия. От Сейди пахнет очень по-домашнему, мылом и корицей.
– Как спалось? – Сейди переводит взгляд с мамы на меня.
– Хорошо, – отвечаю я.
А мама качает головой и сетует, что распереживалась и долго не могла уснуть.
– Милая, тебе ли волноваться? – говорит Сейди Ли с улыбкой. – Ты так здорово все украсила. Как там они в «Аббатстве Даунтон» говорят? «Все будет просто роскошно», – цитирует она фразу из сериала и заливисто, по-доброму смеется.
Есть люди, в которых влюбляешься с первого взгляда. Сейди Ли однозначно из их числа.
– Брейдисы хотят, чтобы Пенни пофотографировала, как идет подготовка к свадьбе.
– Отличная идея, – улыбается Сейди Ли. – Я как раз собиралась делать выпечку для фуршета, так что заходи на кухню, пофотографируешь.
– Спасибо за предложение, – отвечает мама и смотрит на меня. – А я пока проверю, готовы ли костюмы для официантов. Справишься без меня?
– Конечно.
Мама убегает по делам, а мы с Сейди Ли направляемся на кухню. После старомодного убранства залов гладкие металлические шкафы и плиты промышленных размеров смотрятся непривычно.
– Завтра будем готовить основные блюда, а сегодня я испеку кексы. Все как в традиционном английском чаепитии.
– А вам разве никто не помогает? – уточняю я, оглядывая пустую кухню.
– Не сегодня. А вот завтра тут будет работать целая команда поваров.
Я делаю несколько фото Сейди Ли у плиты и крупный план поваренной книги, испачканной в муке. Потом возвращаюсь в банкетный зал, чтобы отснять еще пару фотографий. Но, перепутав двери, я оказываюсь в очередной просторной комнате. Вдоль стен выстроились столики, а центр зала представляет собой вытянутую площадку для танцев, мощенную блестящим паркетом. Я собираюсь уходить, но меня останавливает негромкая гитарная мелодия, доносящаяся из противоположного конца зала. В полутьме виден силуэт сидящего на сцене музыканта, но лица никак не разглядеть.
Я на цыпочках крадусь вдоль ковровых дорожек. Музыка звучит все отчетливее, и я слышу чье-то пение. Слов невозможно разобрать, но мотив красивый и очень, очень грустный. Я подхожу ближе и уже ясно вижу, что на сцене, спиной ко мне, сидит, подвернув под себя ноги, парень. Вокруг него расставлено концертное оборудование: барабанная установка, синтезатор, стойка для микрофона. Я достаю камеру, делаю еще пару шагов, фокусирую изображение и нажимаю на кнопку. Тут же сцена озаряется ярким светом – как назло, я не отключила вспышку.
– Это еще что?! – Загадочный певец вскакивает и резко поворачивается, прикрывая лицо ладонью. – Как вы сюда попали? – кричит он с сильным американским акцентом. – Кто вас прислал?
– Извините, не удержалась, вы так… – Слава богу, мне хватает ума замолчать и не выпалить очередную глупость. – Я делаю фото для свадьбы, которую здесь завтра играют. А как вы сюда попали? Вы свадебный певец?
– Свадебный певец? – Он смотрит на меня сквозь пальцы. На запястье у него вытатуирован нотный стан.
– Репетируете? – Я шагаю к сцене, а он отступает назад, словно испугавшись меня. – На вашем месте, я бы завтра эту песню не пела.
– Почему же? – Он стоит неподвижно, продолжая прикрывать лицо рукой.
– Ну, она совсем не праздничная. Конечно, та часть, что я услышала, была очень даже ничего, но слишком уж грустная для свадьбы, понимаете? Вам лучше исполнить что-нибудь в духе «Грязных танцев». На всех свадьбах их песни на ура идут. У вас тут вообще про «Грязные танцы» слышали?
Незнакомец опускает руку и смотрит на меня как на пришельца с другой планеты. Теперь я могу его хорошенько разглядеть. Если бы я была героем комикса, сейчас у меня над головой в специальном облачке было бы написано: «ВАУ!». А Эллиот назвал бы его «рок-звездическим»: растрепанные волосы, высокие скулы, выцветшие джинсы, потертые ботинки.
– Да, мы здесь слышали о «Грязных танцах», – говорит он, с трудом сдерживая смех. – Ты не поверишь, но их в Америке снимали.
– А, точно.
Мне становится обидно. Даже в Нью-Йорке я все та же неудачница. Я морально готовлюсь признать тот факт, что моя нелепость выходит на международный уровень, но неожиданно ощущаю нечто совсем другое. Я чувствую силу и уверенность. Я больше не собираюсь выставлять себя на посмешище, не в этой поездке. Пусть даже для этого мне придется принять обет молчания и не разговаривать ни с кем, кроме Эллиота, мамы и папы. Пусть даже это означает, что я не поболтаю с похожим на рок-звезду парнем из Нью-Йорка.
