Екатерина Завершнева - Сомнамбула

Значит, мне это не приснилось?»

(21)

«Это он, кричу я, он! Вон с той вершины мы смотрели в сторону моря, и земля была круглой, как золотое яблоко. Разве я могу его не узнать — я, которая каждую ночь видит его во сне. Помню все тропы, различаю каждый ствол, каждый камень. Собирайтесь скорее, мы успеем подняться наверх. Я вам все покажу.

Но ведь у тебя нет снаряжения. Ты что, собираешься лезть в гору прямо так? Посмотри на себя, как ты одета. Планов громадье. Две недели назад собиралась идти пешком в Китай. Сегодня возомнила себя альпинистом. Кстати, там наверху снег.

Я смотрю на очертания гор, расплывающиеся на глазах.

По карте здесь должны быть предгорья высотой метров пятьсот. А до настоящих гор идти и идти. А еще лучше — ехать или лететь, ехидно поправляет меня один из моих попутчиков. Судя по масштабу, тут не менее двух тысяч километров.

Неужели я ошиблась?

Так и есть. Предгорья, заслоняющие обзор, снова ввели меня в заблуждение.

Да, это у тебя не впервые, напоминает другой попутчик. Вспомни, чему нас учили в школе — то, что находится ближе, кажется больше и значительней (см. энциклопедия — закон угла зрения для искусственного зрачка). Непреодолимая иллюзия восприятия, которая не поддается коррекции с помощью рационального знания о реальных размерах объектов и расстояний до них.

Гладко излагает. Отличник. Такие безошибочно отличают иллюзию от реальности. Из них обычно получаются надежные спутники жизни, с которыми можно и в гору, и с горы.

Я готова идти вперед, чтобы подняться хотя бы на пятьсот метров. А там видно будет. К тому же карты у нас старые, и чему они теперь соответствуют, неясно. Ближний мир теснит и отталкивает, и я превращаюсь в пузырек воздуха, стиснутый со всех сторон слоями воды. Бегу по улицам, время стремительно тает, между мной и горным массивом вырастают дома, мосты, задворки, неоконченная стройка. Автоматический путеводитель подсказывает — перед вами исторический центр, архитектура барокко, волюты, барельефы, поверните направо, начинаются нежилые окна, лабиринты переулков, разноцветное белье на веревках и ни души.

Город потек, как ледяной дворец, и я больше не узнаю его. Вдобавок ко всему на горы опускается туман, и деревья уходят в него по одному, как будто в смерть».

(22)

«Тебя оживили — посмотри на руку, видишь капельки воска? Помнишь что-нибудь? Не волнуйся, так всегда бывает после замужества.

Первый взгляд — из окна, наверх, там ли мои зеленые горы.

— Я прошу тебя, пожалуйста, построим дом наверху.

— Но на такой высоте невозможно жить. Там никого нет.

— А ты посмотри внимательно. Сосны, пещеры, родники. И море. Только оттуда видно море.

Он вздохнул — ты упряма, как не знаю кто — и мы отправились осматривать окрестности. По дороге перешли вброд холодный ручей, вода со снегом. Переправы не было. Путеводитель начал было и замолчал. Граница между зеленой поверхностью горы и ее ледяной шапкой крайне неустойчива. Дом стоит на снеговой полосе…

За ровным белым фасадом ничего нет — только квадрат фундамента».

(23)

С тех пор прошло много лет, но мы почти не изменились.

Отважные поселенцы, мы топим печку и стираем в ручье. На дне наших глаз золотоносный песок. Ты дышишь, как древнее божество, земля поднимается и опускается вместе с тобой: реки и озера, деревья и луга. В твоей грудной клетке могли бы поместиться все птицы мира. Ты научил меня жить на границе снега и воды. Каждый год с приходом весны мы наблюдаем, как оттаивает скальное сердце, и оживают водопады, и цветет дикая земляника.

Это сон.

Каждый раз, когда сердце мое выходит из тумана, я вглядываюсь в границу белого и зеленого, смотрю на его полярную шапку так долго, что начинается снежная болезнь, глаза слезятся, и мне кажется, что я вижу наш дом.

Там никого нет.

* Е1 С2 Z3; El С2 М3; F2 АЗ начало таксона ветви

новая тема

А.: У протагониста зрительная модальность доминирует, что, как вы понимаете, не редкость. А вот со всем остальным не густо. В наши времена все остальные типы повывелись, особенно жалкое положение дел с обонянием.

В.: Может быть, она просто не сообщает?

А.: Да нет, у нее банальный набор зрительных кодов. А нельзя ли активировать еще один фильтр — на отсебятину?

И.: Коллеги, я надеюсь, что мы продвинемся несколько дальше, чем определение ведущей модальности у наблюдателя. Напоминаю вам, что наблюдатель уже выполнил часть работы по систематизации материала. Ключевые топонимы обозначены, дерево порождения сновидного пространства выведено до ветвлений третьего порядка. К сказанному остается добавить, что это один из наших старейших пограничников, прекрасно тренированный, с богатым профессиональным опытом. Разве что в последнее время у нее начались некоторые отклонения, вызванные, скорее всего, усталостью от многолетней работы.

A.: Я вообще не понимаю, честно говоря, что у них остается от мозга, одно сито. Вы видели препараты?

B.: Нет, и не горю желанием.

И.: Ближе к делу, господа. Итак?..

А.: Ну что ж. К делу, так к делу.

Прежде всего, мы наблюдаем урбанистический пейзаж, начиная с топонима «юг». То, что природные объекты («гора») окружают городское пространство, как бы создают для него естественный фон, — еще одна обманная тактика сновидений. Горы, по определению, недостижимы, их даже нельзя толком разглядеть, не говоря уже о том, чтобы на них подняться.

Гора, как мне кажется, задает верхний полюс сновидного пространства. Мы можем провести ряд символических отождествлений: гора — небо (зенит) — Бог. Это вертикальная ось. Замечу, что она «нежилая», и даже враждебная протагонисту (вспомните шатающийся дом и клерка-писателя), она «не играет» и «не используется», это пустой знак вертикали. Играет же горизонталь: лес — сад — город. При нарастающей урбанизации ландшафта имеем расширение субъективного пространства и порождение других живых существ, включая людей. Люди, как видите, выходят из леса, затем из сада. В последнем случае они оттуда прямо-таки изгоняются.

В.: Занятно. Причем мужчина обречен на подневольный труд, а женщина — на муки деторождения.

A.: И тем не менее мы не узнали ничего нового. Получено десятитысячное свидетельство, что метрика сновидного пространства формируется по стандартному сценарию раскрытия первичных топонимов, в том числе топонима «сад». Ну и что? Надо отметить также, что перед нами типично женская модификация, с преобладанием горизонтальной размерности. То есть, по определению, не вся картина, а только ее женская половина.

B.: Да, наблюдатель имеет ярко выраженный пол. И вам, господин А., это неудобно. Вам проще было бы работать с унифицированной моделью, не так ли?

A.: Меня интересует вся истина, а не ее частный случай.

B.: Истина не открывается вне частных случаев.

А.: Мы втягиваемся в метафизические разговоры.

И.: …вместо того, чтобы работать,

A.: …в конце концов мы мужчины — или я неправ?

B.: На что вы намекаете?

И.: На то, что мы снова отвлеклись. А между тем у нас впереди трудный эпизод.

«Старый бревенчатый дом, свет рассеянный, мутный, зеленоватый. На подоконнике стопками сложены книги, имена авторов стерлись, их невозможно разобрать. Вокруг дома цветущие кусты, с которых медленно осыпается мучнистая пыльца. Вода прибывает.

Книги снимаются с подоконника и уплывают, рассыпаясь на отдельные листы, которыми усеян весь водоем».

(24)

«Мертвые капризничают, требуют, чтобы им привезли подарки. Вы легко живете, сыты, путешествуете, а у нас ничего этого не было. Страшные были времена, вам не понять.

Мы покупаем для них крохотные меховые башмачки одинакового размера».

(25)

«Мама в роли пифии, одетая в холщовые лохмотья, с черными кругами под глазами. Она кричит: отец вот уже три дня лежит мертвый в квартире, пока ты тут развлекаешься».

(26)

«А. вернулась, чтобы узнать, что с ней случилось. Все понимают, что она не человек, но трогательно оберегают ее от ненужных открытий. Я хочу предупредить маму, и никак не могу улучить момент. Громко говорить нельзя, а мама плохо слышит. Стараюсь увести ее в уголок, чтобы они с А. не опознали друг друга.

Мы заметили, что А. забывает человека, когда тот уходит из ее поля зрения. Каждый из нас пытается ее развеселить, но как только оказывается у нее за спиной, сразу же меняет веселое выражение лица на обеспокоенное. По-видимому, мы ничем не можем ей помочь. В глубине комнаты я вижу свидетельство ее смерти, это явная улика, которую надо срочно убрать, пока не попалась на глаза.

Раздавленный арбуз».

(27)

«По обе стороны деревянного стола живые и мертвые.