Вячеслав Бондаренко - Взорвать «Аврору»
Заполнив бланк телеграммы, Сабуров еще раз пробежал его глазами. «Ленинград, Главпочтамт, до востребования, Сазонову И.Д. Володя чувствует себя хорошо зпт скоро будет тчк». Правда, эту телеграмму он должен был отправить до девяти ноль-ноль. Но кто же знал, что ему придется спасаться от излишне бдительных железнодорожных чекистов!
Он подошел к окошку, протянул бланк телеграфистке. И тут парень в клешах молча отбросил телеграмму в сторону.
– Я уже стоял, – вежливо проговорил Владимир, стараясь погасить к себе неприязнь к этому наглому типу. – Мне телеграмму отправить.
– Не-а, не стоял ты тут, дядя, – осклабился парень, показывая железный зуб. – Тут мое место. А твое – во-о-он там. – Он ткнул пальцем в самый конец очереди.
– Как же так? Вот же написано: «Телеграммы принимаются вне очереди».
– А я читать не умею, – хохотнул блатной.
В очереди тоже прозвучали робкие смешки. Немолодой мужик, стоящий за парнем, тронул Владимира за рукав.
– Слышь, парень, ты б не цеплялся с ним, а? Это ж Ванька Корявый…
– А гражданин небось не местный, – зло ухмыльнулся блатной. – Не знает, что такое финка Корявого.
Он сделал было быстрое движение, но рука Сабурова оказалась быстрее. Вор, побелев, тонко завыл от боли. Очередь уважительно переглянулась.
– У-уй, с-с-сука, больно… – скулил Корявый, тщетно пытаясь вырваться. – Руку поломал, падла-а-а.
– Пока еще нет, – сказал Владимир, выворачивая кисть Корявого так, что он, продолжая выть, мягко уселся на пол у его ног. Сабуров протянул телеграмму в окошко: – Возьмите телеграмму, гражданка.
– Рупь десять с вас, – безразлично отозвалась телеграфистка.
Забрав сдачу, Сабуров склонился к уху сидящего на полу Корявого.
– Еще раз узнаю, что ты Володьку из первого класса школы по уху хлопнул – ухо тебе отрежу, усек? – очень тихо произнес он.
– Усек, дядя, – просипел вор.
– Молодец. Вали отсюда, пока жив.
Сабуров дал Корявому такого пинка, что тот жалко распластался на полу почты. Очухавшись, вор подтянул штаны и бегом бросился наружу.
Выйдя на крыльцо почты, Сабуров закурил. И почти сразу же услышал за плечом странно знакомый голос:
– Прикурить не найдется, товарищ?
Он резко обернулся. Перед ним стоял тот самый командир ГПУ, который прицепился к нему с проверкой документов в поезде несколько часов назад. Рядом стояли еще двое ГПУшников, в одном из них Сабуров узнал бойца, который преследовал его в поезде. В руках у обоих были наганы, наведенные на него. Не уйдешь, подстрелят…
– Корявого хорошо сделал, хвалю, – обнажил зубы в усмешке Захаров. – А теперь руки вверх, господин Сабуров.
Владимир быстро оглянулся.
– Нет, сейчас тут нет никакой Даши, – снова усмехнулся чекист.
Сабуров с изумлением вгляделся в его лицо. Неужели жизнь за последние полчаса сводила его уже со вторым человеком из той банды, которая ввалилась тогда ночью в Дашину избу? Чем пристальнее Владимир вглядывался в лицо чекиста, тем больше убеждался – да, перед ним, без сомнения, стоял тот самый Семен Захаров, который в ноябре семнадцатого требовал у него снять погоны… Только сейчас он был на десять лет старше, с усами, да еще на нем был не мокрый плащ-дождевик, а хорошо пошитая шинель со знаками различия ГПУ. «Вот почему его лицо показалось мне смутно знакомым там, в поезде», – подумал Сабуров.
– Господин революционный прапорщик? – медленно спросил он, поднимая руки вверх. – Смотри-ка… В усах прямо не узнать…
– Обыскать, – скомандовал Захаров, не спуская с него глаз.
Бойцы быстро, споро, не стесняясь входящих и выходящих из почты людей, охлопали карманы Владимира, отобрали портфель, выдернули из потайного кармана браунинг.
– Бельгийский, товарищ замначотдела, – сообщил Коробчук, повертев пистолет в руках.
– И обойма запасная, – добавил второй боец.
Захаров спрятал браунинг в карман и скомандовал:
– Руки назад, шагом марш. Шаг вправо, шаг влево – конвой руби-стреляй!
Владимир с усмешкой подчинился. Двое ГПУшников встали по бокам, Захаров зашагал сзади. На глазах изумленных жителей Ленинки задержанного повели к зданию станции.
Оперативник некоторое время вопросительно смотрел на Захарова, уютно устроившегося за его столом в кабинете на станции. Наконец Захаров не глядя бросил ему:
– Сходите отдохните, товарищ… Понадобитесь – приглашу.
– Есть, – отозвался чекист и вышел.
Владимир усмехнулся. Он сидел напротив Захарова. Руки были стянуты стальными наручниками. Портфель стоял на столе.
– Живучий ты, гад, оказался, – неожиданно спокойным голосом проговорил Захаров, не спуская глаз с арестованного. – Мы же на следующий день к Даше приехали в шесть утра… А тебя уже нету. И ее нету. Чи-истенько. Вывезла офицера-героя в неизвестном направлении. И вот – какая встреча…
– А тебя, бывший прапор, красная власть не больното ценит я вижу? – спросил Владимир негромко. – Мелкая чекистская сошка в провинции… Ты ж не об этом мечтал, когда погоны в ноябре семнадцатого срывал, верно? Наркомом небось мечтал стать, не меньше?
Захаров встал из-за стола, подошел к Владимиру. С холодной ненавистью уставился ему в лицо.
– Ты хоть понимаешь, что ты мне жизнь покалечил? – тихо, с мукой в голосе сказал он.
Сабуров непонимающе усмехнулся.
– Ты что – перебрал вчера, Захаров?!
– Я ж к Дашуре всей душой, – не слушая, продолжал тот. – Она еще вот такой была, когда я решил – все, будет моей!.. А она, видишь, в тебя… Ну, ясное дело – образованный, сын офицера, барин… Кто я против тебя? Я ж из-за этого в школу прапорщиков и пошел, чтобы тоже с погонами, как ты…
– А-а, вот ты о чем, Захаров… – протянул Владимир. Помолчал и добавил: – Но ведь теперь все козыри на твоей стороне, правда ведь? Разыщи Дашу и люби сколько хочешь. Тем более если еще в детстве решил. За нее и за себя…
– Легко сказать – люби… – с болью отозвался Захаров. – Я забыть ее пытался… Женился даже, на Лизке Кирпотиной… Ее такие, как ты вот, расстреляли. А потом понял, что – все, не могу без Дашуры… Приходил я к ней… и не раз. Только ты у нее в башке до сих пор, ты, понимаешь?
Чекист резко отвернулся. Сабурову показалось, что в его глазах блеснули слезы.
– Где она сейчас? – негромко спросил он.
Захаров усмехнулся.
– А вот тебе теперь это знать без всякой надобности. Ты ведь уже, считай, свои девять грамм от советской власти получил. Правда ведь?
Он с разворота изо всей силы ударил сидящего Владимира под дых. Сабуров, не ожидавший удара, повалился на пол вместе со стулом.
– Тля белогвардейская, – просипел Захаров, зажав лицо противника в пятерне. – Зачем тебя заслали, сука, говори?!
– Умнее ничего не мог спросить, идиот? – с трудом выговорил Сабуров, задыхаясь.
Захаров начал зверски избивать задержанного ногами. Он вкладывал в эти удары всю ненависть и боль, которые накопились в душе.
Запыхавшись, он брезгливо взглянул на скорчившегося на полу Сабурова, сплюнул на него и, боком присев на край стола, снял телефонную трубку.
– Товарищ начальник отдела? Здравия желаю, Захаров у аппарата. Взяли гада. Так точно, белобандит… Да, бельгийский ФН был в потайном кармане и запасная обойма. Еще? Портфель, в портфеле карта приграничного района и портмоне. Удостоверение личности фальшивое. На имя землемера Андреева Павла Андреевича, 1894 года рождения, живет в Пскове… Есть. Да, буду на станции. Жду.
Он повесил трубку. Владимир с трудом вытер скованными запястьями кровь с разбитого лица. Захаров присел перед ним на корточки.
– Ты ж наверняка книжку «Красный террор» Мельгунова читал, да? – негромко произнес он. – Так вот – все там неправда. Методы в ОГПУ на месте не стоят, развиваются. Так что готовься к тому, что все ты скажешь. И очень быстро, я тебя уверяю.
На главной площади провинциального уездного городка возвышался серый гипсовый бюст Карла Маркса. Над небольшим двухэтажным особнячком, в котором размещался райком ВКП(б), гордо развевался большой красный флаг. По фасаду протянулся кумачовый лозунг – «Да здравствует 10-й Октябрь!» Рядом с входом на облупившуюся штукатурку был косо нашлепнут плакат с изображением парящего в облаках самолета и надписью «Ура героям перелета Москва – Токио – Москва тов. Шестакову и тов. Фуфанову!»
Рядом с дверьми стояли двое молодых работников ГПУ, проверяя документы у входящих. К ним то и дело подходили ответработники в штатском с толстыми портфелями, военные, милицейское начальство. Они солидно приветствовали друг друга.
Рявкнув сигналом на зазевавшегося ломового извозчика, на площадь въехал потрепанный легковой «Форд». Из машины с довольным видом показался начальник линейного отдела ГПУ. Беспечно насвистывая в усы какую-то мелодию, он молодецки взбежал по ступенькам, на ходу показав чекистам удостоверение. Те откозыряли с улыбками.
