Татьяна Бонкомпаньи - Девушка из высшего общества
— Если на празднике нет фотографа, настоящий ли это праздник? — пробормотала Лили, обращаясь к Верушке, но та лишь безучастно взглянула на нее и встала, чтобы вместе с Умбертой и Морган сфотографироваться рядом с тортом из «Фошон». Умберта взяла золотую ягоду, украшающую глазурь, и, отклонив назад голову и полузакрыв глаза, поднесла ко рту. Это была очень чувственная поза, совсем неуместная на детском празднике. Чаз сделал пару снимков, и Умберта отправила экзотический плод в рот. Зажав его между зубами и оторвав листочки, она подмигнула фотографу.
— Дорогой, спасибо, что пришел! — крикнула Сноу Чазу. — Пойду позову нянь, и продолжим праздник.
Без хозяйки Лили почувствовала себя неуютно и неловко и уже собиралась пойти проверить, как там Уилл и Хасинта, когда в гостиной появилась длинная вереница нянь с детьми.
— Пора разрезать торт! — завопила Сноу и махнула рукой, чтобы приглушили свет, задернули шторы и открыли двойные двери в гостиную. Дискотечный шар опустился с потолка и закрутился, освещая комнату разноцветными огнями, а из специального автомата во все стороны полетели мыльные пузыри размером с бейсбольный мяч. В комнате появился мужчина в смокинге и с ним пять женщин, затянутых в розовую кожу по моде 1960-х годов.
— Неужели это Белинда Карлайл? — прошептал кто-то.
— Черт возьми, это же «Гоу-гоу»! — раздался ответный шепот. — Какой ужас! Это лишь подтверждает, что есть вещи, которые не купишь за деньги!
— Это точно.
Музыканты запели «С днем рождения!», обращаясь к Лекси, которая сосала большой палец и не отрывала взгляда от дискотечного шара. Старания идолов поп-музыки были ей совершенно безразличны. Когда песня закончилась, Сноу взяла дочь, одетую во все розовое: кашемировый кардиган из бутика «Бонпоинт», праздничное платье из тафты и замшевые детские туфельки — самые шикарные из всех, что доводилось видеть Лили. Сноу на мгновение замерла рядом с тортом и сама задула единственную свечу.
Когда в гостиной снова зажегся свет, а дискотечный шар оказался под потолком, Морган взглянула на свои бриллиантовые часики и воскликнула:
— Боже мой, уже так поздно! — И, найдя свою шиншилловую безрукавку на одном из диванов, заявила: — Я должна идти. В «Мэсон Жерар» сегодня выставляют шкаф Рулманна.
Женщины взглядами проводили Морган до выхода и потом, словно ее отъезд положил конец вечеринке, тоже стали прощаться. Лили показалось, что Морган забыла позвать с собой няню с ребенком, которые стояли в очереди за куском торта.
Она повернулась к Сноу.
— Мне кажется, она оставила здесь Даниэллу, — осторожно прошептала она.
— Морган никогда с ней не ездит. У ребенка и няни отдельная машина, — сообщила Сноу, прежде чем отправить в рот кусочек марципановой начинки на крошечной вилке. — М-м-м, вкусно. На вечеринках я разрешаю себе попробовать лишь что-то одно и только в самом конце. Попробуй делать так. Я серьезно, это позволяет держать калории под контролем, — подмигнула она Лили.
— Спасибо за совет, — пробормотала Лили, решив воздержаться от торта. Обернувшись, она увидела Хасинту, которая старалась не уронить кусок торта с тарелки и одновременно держала извивающегося и очень недовольного Уилла.
— Давай я возьму его, чтобы ты могла поесть, — предложила Лили и забрала малыша. — Схожу за сумкой с детскими вещами, и поедем домой. Уиллу уже давно пора спать.
Поднявшись по лестнице и миновав длинный коридор, Лили нашла детскую Лекси. Здесь было кресло-качалка, обитое розовой шелковой чесучой, огромная розовая хрустальная люстра, круглая белая кроватка с прозрачным пологом и два огромных белых шкафа, вручную расписанных маленькими розовыми букетами. Над камином белого мрамора висело подлинное полотно Мари Кассатт, изображающее мать и ребенка. Лили нашла свою черную нейлоновую сумку рядом с креслом и уже собиралась уходить, когда в детскую вошла Эллисон и подняла одинокую пустышку, лежащую на полу. Сунув ее в рот и быстро облизав, она дала ее сыну.
— Послушай, не знаю, есть ли у вас с Уиллом время, но я планирую организовать игровую группу для мам и малышей. Хочешь присоединиться? Каждый четверг в четыре. И еще я приглашаю мастеров по маникюру.
— О, как здорово! — ответила Лили.
— Не для нас, глупенькая, для нянь.
— Что?
— Мне кажется, они заслуживают, чтобы за ними немного поухаживали, а мы тем временем побудем в детской с малышами. Хотя бы один раз. — Она закатила глаза.
— Другим мамочкам это не понравится!
— В этом все и дело. Я могу рассчитывать на тебя?
— Приду обязательно, — пообещала Лили.
Глава 13
На следующий день после праздника Лили зарядила батарею лэптопа и открыла свой старый список контактов, пытаясь найти телефоны юристов, специализирующихся на семейном праве. Если Эллисон не обманула и в добрачные соглашения теперь стало модным включать условие о детях, у нее есть отличный материал для «Разговоров по четвергам». Лили не сомневалась — Ребекке понравится идея, но для начала нужно проверить, есть ли у нее источники информации по этому вопросу. Если она предложит тему для статьи, а потом с ней не справится, то потеряет доверие Ребекки и больше уже не сможет работать с ней.
Выписав несколько имен и телефонов, Лили начала обзванивать юристов. Первый ушел из офиса на ленч, второй уволился и открыл собственное дело, а третий пообещал перезвонить, как только закончится встреча с клиентом. Лили ждала у телефона и размышляла, как тяжело будет убедить женщин, над которыми довлеют подобные обязательства, открыто рассказать о них.
Лили по собственному опыту знала, какая щепетильная тема эти добрачные соглашения. Роберт принес ей такую бумагу всего за день до свадьбы, и в выходные, которые должны были стать лучшими в ее жизни, она нервничала, как никогда раньше.
Всю неделю перед свадьбой лил дождь. Такой сильный, что работники загородного клуба «Брентвуд» под Нэшвиллом сомневались, удастся ли возвести шатер, где должен был проходить праздничный ужин. Вечером в среду распорядитель мероприятий заявил, что, если дождь перестанет к середине дня в пятницу, за ночь земля успеет высохнуть, и они смогут поставить шатер к шести часам — времени начала праздника. Но если небо не прояснится, не останется ничего другого, как сервировать ужин в беседке для гриля рядом с бассейном.
В четверг местный метеоролог, чьи желтые, как бисквит, волосы и голубые клетчатые костюмы не менялись с того момента, как двадцать лет назад он впервые появился на телевидении в пятичасовых новостях, сообщил, что всю субботу над городом будут греметь грозы. Поэтому Лили с матерью начали заново обдумывать рассадку гостей, а отец пригласил Роберта и его родителей в кафе неподалеку от университета. Когда отец вернулся — всего через полтора часа, — то первая сказанная им фраза была: «Твоя свекровь — это нечто!» После чего он посвятил жену с дочерью в детали этого ужасного ленча.
— Во-первых, нам пришлось дважды пересаживаться, потому что сначала столик оказался под кондиционером, а потом — слишком близко к кухне. Затем, когда мы наконец разместились, Джозефин начала интересоваться, почему мы не проводим свадьбу в клубе «Белль-Мид».
— О нет! — ахнула Маргарет и стукнула себя ладонью по лбу.
— О да. Так что мне пришлось признаться, что мы не являемся его членами. И тогда Джозефин выразила сожаление, что ты, — он показал на Лили, — не сказала об этом раньше, потому что тогда она записала бы нас туда, — фыркнул отец.
— О Господи! — снова распереживалась мама.
— Тогда она заявила что-то типа: «Я уверена, Лили предпочла бы отмечать свадьбу в более изысканном месте». Эдвард в этот момент ужасно разозлился. Он бросил меню и потребовал, дословно, чтобы она заткнулась. После чего Джозефин вскочила из-за стола и ушла. Больше мы ее не видели. Эдвард считает, что она вызвала такси и уехала в отель. Он настоял, чтобы мы остались и поели, а потом сам заплатил по счету.
Лили следовало догадаться, что катастрофа за ленчем обязательно отразится на ней, потому что через день, в непрекращающейся суматохе свадебных приготовлений, Роберт удивил ее, подняв — явно против своего желания — вопрос о добрачном соглашении, условия которого в определенных кругах назвали бы «жесткими». Его текст занимал шестьдесят пять страниц. Лили должна была расписаться во многих местах и в присутствии нотариуса. В соглашении оговаривалось, на какую сумму (очень небольшую) могла претендовать Лили в зависимости от ситуации. Роберт принес ей этот огромный документ утром, когда зашел позавтракать. В тот день у них были черничные маффины и кофе. Потом сидели в спальне, целовались и возбужденно беседовали, как все пары за несколько дней до свадьбы, и тут он внезапно протянул ей соглашение. Лили пришла в ярость.
