Джоанн Харрис - Темный ангел
Иногда я думаю, что, если у Фанни Миллер когда-то и было сердце, она, должно быть, сбросила его по пути вместе с прочим бесполезным хламом. К тому времени, как мы познакомились, она, несомненно, уже была насквозь стальная. Я ни разу не видел, чтобы она колебалась. Никогда. А теперь она вернулась, мой личный демон, все такая же, лишь несколько седых прядей появилось в роскошных волосах, и взяла в свои руки мою маленькую проблему.
Я был не слишком доволен, хотя Фанни, без сомнения, спасла меня от определенных неприятностей – наверное, я просто не люблю быть в долгу перед женщиной. К тому же я уже вел собственную игру с Эффи, и меня беспокоило, что Фанни будет об этом знать. Она из тех, кто любую ситуацию обращает к своей выгоде, и мне не понравилось, что Эффи почти инстинктивно цеплялась за нее, будто она и впрямь дочь. В любом случае, я молчал, пока мы наконец не ушли из парка и не оказались на Айлингтон-роуд, где я мог бы взять кеб и исчезнуть, пока не пришлось пускаться в утомительные объяснения. Я взглянул на Фанни, которая по-прежнему вела Эффи под руку, и стал осторожно подыскивать свою роль.
– Давненько не виделись, Фанни, – лениво сказал я. – Как поживаешь?
– День да ночь, сутки прочь, – с улыбкой ответила она.
– А как твое предприятие?
– Предприятие, скажем так, процветает. – Опять насмешливая улыбка, будто Фанни от меня что-то скрывала. Она улыбнулась Эффи, их лица были неприлично близко. – Простите, мисс, если я вас там напугала, – бодро сказала она. – Но я видела, что вам не нужна суматоха, и подумала, вы вряд ли захотите, чтобы вас узнали.
Хитрый взгляд на меня искоса. Я беспокойно поежился. Что ей известно? В какую игру она играет?
– Наш ангел-хранитель, – прокомментировал я, стараясь говорить весело. – Эффи, это Эпифания Миллер. Фанни, это Эффи Честер.
– Знаю. Я знакома с вашим мужем, – сказала Фанни.
Я напрягся, но Эффи не отреагировала.
– А, вы натурщица, – сказала она.
Она все еще таращилась на Фанни с каким-то глупым упорством – впервые она вывела меня из себя. Я уже хотел съязвить, но она внезапно проснулась.
– Почему вы меня так назвали?
– Как, моя дорогая? – спокойно спросила Фанни.
– Марта.
– Ах, это. Просто первое имя, которое пришло мне в голову.
Провалиться мне, если я знал, что она замышляет. Я не понимал, зачем она пытается подружиться с Эффи, которая так не похожа на нее, как только одна женщина может быть не похожа на другую, и тем более – зачем ей приглашать нас к себе. Но она пригласила, и, несмотря на мои мрачные гримасы, Эффи согласилась. Я был вне себя. Я знал, где живет Фанни, у нее был дом в Мейда-Вейл, рядом с каналом, в нем располагались ее собственные комнаты и жилища примерно дюжины девушек, находившихся под ее покровительством, – не то место, где следовало бы показываться с Эффи, если я не хотел испортить с трудом налаженные отношения с Генри.
– Ну в самом деле, Эффи, по-моему, нам следует отвести тебя домой, как считаешь? – прямо спросил я.
– Глупости! – ответила Фанни. – Еще только три часа. Полно времени, успеем выпить чашку чая и перекусить.
– Я правда не думаю…
– Я бы хотела пойти, – с вызовом перебила Эффи. – Если Моз хочет уйти, пусть. Я скоро вернусь домой.
Черт бы побрал ее дерзость!
– Я не могу позволить тебе одной болтаться по Лондону!
– А я и не буду одна. Я буду с мисс Миллер.
Черт бы побрал мисс Миллер! Я видел, что Фани наслаждается этой сценой, и был вынужден придержать язык и последовать за ними. С Эффи я разберусь потом. Я еще заставлю ее заплатить.
16
Моз был недоволен, что мы встретили Фанни. Он неохотно плелся сзади и хмурил брови, а его нетерпеливые жесты ясно давали понять: он хочет, чтобы мы с ним поскорее ушли. И я понимала, почему: несмотря на вдохновенное представление на ярмарке, Фанни вскоре забыла про благородный тон, и, хотя одежда ее была превосходного качества, кричащее платье из темно-красного бархата, шляпа с пером в тон, нитка жемчужин неправильных форм на длинной шее – все недвусмысленно намекало на то, что она авантюристка. Я знала, что Генри думает о женщинах, которые одеваются, ходят и говорят, как она, – и от этого она становилась еще притягательнее.
А Фанни была притягательна – меня с первого взгляда потянуло к ней. Едва увидев ее, я почувствовала, что у нее есть какой-то секрет, некое важное послание, о котором ее тело кричало моему, и, шагая рядом с ней, я не сомневалась, что и она разглядела нечто подобное во мне.
Фанни жила на Крук-стрит, недалеко от канала, на пересечении четырех переулков, которые расходились от ее дома подобно лучам звезды. В той части города было несколько старых домов в георгианском стиле, когда-то красивых и нарядных, а теперь тщетно пытавшихся скрыть нищету: одни были заброшены и скалились разбитыми окнами, в которых болтались обрывки древних штор, свежевыкрашенные безупречные фасады других казались театральными декорациями.
Дом Фанни был больше остальных, построенный из того же закопченного лондонского камня, но довольно чистый. Окна завешены плотными яркими шторами, на каждом подоконнике по горшку с геранью. В этом квартале дом лез в глаза своей сельской провинциальностью. На зеленой двери красовался блестящий медный молоточек, а на ступенях сидела огромная полосатая рыжая кошка. Мы подошли, и она мяукнула.
– Входи, Алекто, – сказала Фанни, открывая дверь, и кошка бесшумно скользнула в холл. – Прошу… – Фанни поманила меня за собой, и мы трое – Фанни, Моз и я – вошли в дом. Меня тут же окутал запах – что-то похожее на сандаловое дерево, и корицу, и древесный дым, – казалось, его источали мебель и стены. Еще там были цветы, большущие вазы с цветами – малиновые, лиловые, золотые, они стояли на подставках в каждом углу. По стенам висели яркие гобелены, роскошные ковры устилали паркетный пол.
Казалось, я, как по волшебству, перенеслась в пещеру Аладдина, и в этой обстановке Фанни, отколовшая шляпу, снявшая перчатки и распустившая волосы, предстала невероятной красавицей, гигантской мифической Шехерезадой. Ни в облике ее, ни в манерах не осталось и малейшего намека на Хеймаркет – здесь она дома. Фанни провела нас по коридору, мимо широченной лестницы, в уютную гостиную, где уже горел огонь. Перед камином, точно сфинксы, лежали еще две кошки.
Упав в одно из огромных мягких кресел, я моментально выскользнула из тела, увидела себя, чужую в этой теплой и чувственной обстановке, мертвенно-бледную, как из гроба, и чуть не закричала.
Когда мир снова сгустился, я, будто сквозь кривое стекло, увидела склонившееся надо мной лицо Моза и отпрянула в необъяснимом отвращении, а комната вращалась вокруг меня, как хрустальный шар, и его глаза безжалостно смотрели в мои глаза.
– Милая девочка, у тебя больной вид. Выпей это.
Я прижалась к Фанни с отчаянной благодарностью, а она протянула мне напиток в медном кубке. Он был теплый и сладкий, как винный пунш, с отчетливым ароматом ванили и гвоздики.
Я попыталась улыбнуться.
– Спасибо, – произнесла я. – Я…
– Что это? – подозрительно спросил Моз.
– Мой собственный рецепт, – лениво ответила Фанни. – Всего лишь тонизирующее средство. Ты что, не доверяешь мне?
– Мне… намного лучше, – произнесла я, с удивлением понимая, что так оно и есть. – Я… прошу прощения, я…
– Чепуха! – возразила Фанни. – Никаких извинений в этом доме. Может, Генри и нравится эта глупая покорность, но я представить не могу ничего скучнее.
– О!
Я не знала, смеяться мне или обижаться на Фанни за ее прямоту. И она назвала моего мужа по имени. Но в том, как она ответила мне, было что-то правильное, и эта ее дружеская фамильярность, как ни странно, импонировала мне. Я неуверенно рассмеялась и залпом осушила кубок. Кошки, белая и полосато-коричневая, покинули теплое местечко у очага и подошли обнюхать мой подол. Я осторожно протянула руку и погладила их.
– Мегера и Тисифона, – представила их Фанни. – Кажется, ты им понравилась. Это большая честь, обычно они не очень ладят с незнакомыми людьми.
Я повторила имена.
– Мегера, Тисифона и Алекто[23]. Очень странные имена. Они что-нибудь значат?
– Мне нравятся древние мифы, – небрежно ответила Фанни.
– Можно… можно мне называть вас Фанни? – спросила я.
Она кивнула:
– Конечно. Не надо со мной церемонии разводить, – посоветовала она. – Я тебе в матери гожусь, хотя, конечно, почтенной дамой меня не назовешь. Выпей-ка еще. – Она вновь наполнила кубок и протянула мне. – Ну а ты? – Она повернулась к Мозу. Тот, как упрямый ребенок, сидел на единственном в комнате стуле с прямой спинкой. – По-моему, тебе не помешает выпить.
– Нет.
– А мне кажется, стоит, – весело настаивала Фанни. – Может, хоть настроение поднимется.
Моз выдавил кислую улыбку и взял предложенный бокал.
– Спасибо.
– Кажется, ты не слишком рад меня видеть, – сказала Фанни. – Тебе, очевидно, нужно следить за своей репутацией. И все же, дорогой Моз, я бы никогда не подумала, что ты водишься с Генри Честером. Решил на старости лет остепениться?
