Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030
«В полицию звонили?»
«Конечно. Они помогли. Направили труповозку, чтобы увезти тело отца в морг. Все.»
Марк хорошо помнил, как федеральные и местные службы не могли справиться с волной преступлений и происшествий в течение нескольких месяцев после «Обвала.» Операторы службы 911 не могли потратить более сорока секунд на вызов! Самое печальное было то, что они почти ничем не могли помочь большинству звонивших. Что делать? В вашем распоряжении столько-то патрульных автомобилей, столько-то пожарных машин, столько-то машин «скорой.» Даже работая сорок восемь часов в сутки, эти автомобили не успели бы объехать все места убийств и вооруженных ограблений. А что до краж со взломом и других менее опасных преступлений, Полиции просто некого было туда отправить. Не считая того, что и с бензином начались перебои! Слава Богу, через пять или шесть месяцев после «Обвала,» волна звонков в 911 начала спадать. В полиции была шутка, что люди перестали звонить 911 не потому, что стало меньше преступлений, а потому, что у мобильников сели все батарейки. На самом деле, во многих местах у преступников просто закончился бензин, и им пришлось срочно изобретать менее моторизованные версии своих преступлений. А в некоторых кварталах преступникам стало просто очень неуютно. «Граждане-активисты,» при негласной поддержке полиции, ввели там немедленное линчевание за любые насильственные преступления. Суд Линча - это вам не гуманное американское правосудие, с адвокатами и экспертами защиты. Соседи быстро приносят все необходимое: веревку покрепче, табуретку под ноги, а для гуманизма - кусочек мыла. Пять минут - и бандит уже болтается на фонарном столбе!
«В общем, «Обвал» он и есть «Обвал.» Вот сегодня у тебя все есть, а завтра - ничего не стало. У нас ничего не было, никаких продуктов, одежды, ничего,» - продолжал депьюти свой рассказ. «Спали на диване, а шкафы разломали, чтобы топить камин. Хорошо еще, уже весна была, не так холодно. Мама бегала по всем благотворительным заведениям, искала еду. Но большинство из контор были уже закрыты. Какая благотворительность? Жратвы ни у кого не было, так, - старые запасы. Мама сказала: если мы останемся в Чарльстоне, лето, может, и протянем, а зимой - загнемся. Не от голода, так от холода. Надо ехать туда, где зимой теплее. Она нашла какого-то дальнобойщика, тот сжалился над нами. Грузовики тогда еще работали, только ездили большими колоннами, чтобы избежать грабителей. В общем, нас водила взял в такой рейс и довез до самого Хьюстона. И мы поселились тут, в трущобах. ТШГ тогда были куда меньше, только вдоль шоссе на пару миль. Это теперь они разрослись... Культурный шок был еще тот... Мать пошла работать на свалке. Финансовый аудитор - мусорщицей! Снимали угол. Представляете: после особняка - угол! В комнатушке семнадцать человек! Потом построили себе дом. Ну, не совсем дом, так - хибару в три стены, но все же свою. Так и живем здесь с тех пор. Привыкли...»
«Да, офигенная история,» - сказал Марк. «А вот мои дети «Обвал» не помнят совершенно. Старшему, Уильяму, во время «Обвала» было пять. Он только в школу пошел в том году.»
«В школах тоже тогда всякая фигня творилась,» - кивнул Ким. «Мой братик и я пошли, конечно, в школу Нулла - ближе к трущобам и сейчас ничего нет. Я помню, как моя мама надрывалась, чтобы купить нам школьную форму. Помните те первые обязательные школьные формы в Техасе? «Скул-смартс?» Белые рубашки, темно-синие брюки, черные ботинки?»
Марк тоже помнил эти самые «Скул-смартс.» До «Обвала,» в Техасе на было школьных униформ. Сразу же после, Конгресс штата Техас ввел их в оборот. Это было что-то вроде симптоматического лечения неизлечимой болезни: как морфин от рака, укололи, и какое-то время не больно. Если одеть всех школьников в одинаковые белые рубашечки и синие брючки, не будет так заметно, что большинство живет впроголодь. Беднейшим семьям выделяли деньги из бюджета на покупку этих школьных форм, а остальным - пообещали вычесть стоимость из налогов. Тем не менее, большинство семей, даже не бедных, затруднялись купить форму. Китай прекратил экспорт дешевой одежды и обуви, на всех рубашечек не хватало... Дизайн «Скул-смартс» не выдержал и двух лет и был заменен на более демократичную форму, которую почему-то прозвали «Сингапуркой:» синие шортики до колен, такие же синие футболки и спортивные тапочки. Когда Патрик, младший сын Марка, пошел в школу, была еще одна, последняя реформа школьной формы. Ей дали прозвище «Сафари:» ткани защитного цвета и камуфляж все еще выпускались в достаточных количествах, и их было легче достать, чем синюю ткань.
«Ну вот: наш первый день в школе,» - продолжил Ким. «Старшеклассники нас в дерьмо втоптали. Буквально. Там, за школьной спортивной площадкой, и сейчас есть эта огромная лужа с дерьмом. И форму всю порезали бритвой. Иш, чистенькие пришли! Это вам не частная школа - нефиг выделяться. Ботинки у брата были совершенно новые - отобрали. Он потом месяца два в шлепанцах в школу ходил, пока мама другие ботинки ему нашла. Учителя его каждый день доставали: почему не в ботинках, почему не в ботинках? Тогда еще нельзя было в школу без ботинок ходить... Но, с другой стороны, школа Нулла здорово нам по жизни помогла. Практические навыки выживания. Убить или быть убитым...»
«Знаешь ли, школы, они и сейчас - того,» - подтвердил Марк. «Но, по крайней мере, они больше не настаивают на школьной форме.» За последние несколько лет правила значительно упростили. Теперь за школьную форму могла сойти любая одежда цвета хаки - у кого что найдется. Большинство учеников щеголяло в перешитых обносках армейских униформ, разной степени сохранности. Учитывая относительно мягкий климат Техаса и «временные экономические трудности,» школьная обувь была необязательна. Последние два-три года, Саманта, Памела и Патрик почти всегда ходили в школу босиком. Не потому, что Марк не мог позволить себе купить детям три пары сандалий. «Нефиг выделяться» продолжал оставаться лозунгом в государственных школах, и те, немногие, кто приходил в школу обутым или в новой одежде, сильно рисковали получить нахлобучку от «агрессивного большинства» вечно-босоногих оборвышей из бедных семей.
Глава 6
Марк вернулся в Участок около двух часов дня. Из кафе он проверил свою электронную почту и сделал пару телефонных звонков. Алан Мосс, судебно-медицинский эксперт и руководитель Криминалистической лаборатории, отписал, что оба тела были «обработаны,» и он был готов обсудить результаты вскрытия во второй половине дня. Сержант Зуйко закончил с поиском потенциальных свидетелей и собирался посетить два или три адреса, полученных из базы данных. Ни новой информации о родственниках Ника Хобсона, ни определения личности убитой пока не было.
По дороге в Участок, Марк ненадолго остановился на местном штабе «Пути Спасения,» чтобы организовать похороны погибших. Это место было ранее благотворительным магазином « Трифт Стор.» Теперь они удалили название магазина со здания, оставив только слегка подкорректированный красный герб своей организации. [ 37 ]Штаб по-прежнему исполнял функции благотворительного магазина, но в сильно урезанном виде. Сбор и продажу подержанной одежды для неимущих теперь производили в основном с грузовых велосипедов. До «Обвала» примерно так же торговали в жилых районах мороженщики. Официально заявлялось, что теперь «бедные» не имели средств транспорта и не могли сами добраться до магазина « Трифт Стор,» поэтому « Трифт Стор» должен был добираться до бедных. Уильям как-то говорил, что это было лишь полуправдой. На самом деле, дела у « Трифт Стор» шли неважнецки последние несколько лет. Никто не хотел отдавать подержанную одежду беднякам.
Марк припарковал велосипед напротив огромных стеклянных витрин магазина, в которых была развешана разная наглядная агитация. На одном плакате, человек в униформе «Пути Спасения» протягивал к зрителю красное ведерко для пожертвований. Плакат гласил: « Скажи нищим НЕТ. ЖЕРТВУЙТЕ ТОЛЬКО ОФИЦИАЛЬНЫМ* БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ.» На другом плакате, безупречно-одетая леди из «Пути Спасения» подавала коробку молодому инвалиду в кресле-каталке. Подпись была: « Ты не один. ПУТЬ СПАСЕНИЯ* ПОМОГАЕТ АМЕРИКАНСКИМ ВЕТЕРАНАМ.» Звездочки указывали на сноски внизу плакатов. Обе сноски были одинаковые, набранные мелким шрифтом, и объяснявшие на тяжелом юридическом наречии, что эксклюзивное право сбора пожертвований на нужды ветеранов, бедных, сирот и так далее, было дадено исключительно «Пути Спасения» на основании таких-то и таких-то федеральных законов от такого-то и такого-то числа. Марк невесело усмехнулся. Его сын Уильям никогда не получал никаких коробок с подарками от «Пути Спасения,» больших или маленьких. Как впрочем и от любых других, менее «эксклюзивных» благотворительных организаций.
