Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030
«Могу и тебе свернуть такую,» - предложила девушка, возвращая Киму его табакерку. «У меня классная смесь: табак и травка, один и трем. Исключительно в лечебных целях, конечно...» Техас и Аляска были двумя последними американскими штатами, легализовавшими у себя марихуану. Предлагать травку сотрудникам полиции было очень модно.
«Нет, я при исполнении, сестренка,» - отказался Ким.
«Ну, не сейчас. Давай, я сейчас скатаю, а ты дома запалишь...»
«Нет, я пас. Предпочитаю с табаком.»
«Ну, как хочешь. Не против, если я тут с вами посижу немного? Мне стула не нужно...»
Марк и Ким кивнули в подтверждение. Девушка соскользнула со своего скейта на бетон и уселась, положив руку на ведерко «Пути Спасения,» как на подлокотник кресла.
«Я тебя не видел раньше в своем околотке,» - спросил Ким: «Ты откуда?»
Безногая захихикала: «Я - из «Мусоровоза.» Знаете, есть такой круизный лайнер?»
«Еще бы не знаем,» - буркнул, поджав губы, Марк: «Мой старший сын не так давно был в таком же круизе. Только тебя уполовинили снизу, а его - сверху.»
«Опа! Извиняюсь! Шутка вышла дурацкая... На самом деле я из Детройта, штат Мичиган.»
«А во флот - волонтером пошла?» - спросил Марк.
«Волонтером? Ну, можно и так сказать. Большого-то выбора не было. Детройт - мертвый город. Слышали, что у нас в Мичигане - перебои с едой, особенно зимой? Папашка мой сбежал, когда мне было три месяца. Мама умерла не так давно. Старший брательник и его подружка - оба алконавты... На «Мусоровозе» хотели отправить меня обратно на север, в Детройт, представляете? Дали пропуск на военный поезд. Ну, которые раз в неделю, через всю страну. А я им говорю: что я там, нафиг, забыла? Еще повезло, в Галвестоне пришел в порт мужик из «Пути Спасения.» Я его уломала, записал меня в программу тут. Вот, ведерко выделили. В Хьюстоне куда лучше, чем в Детройте! А снег мне никогда не нравился, по всякому.»
«Пять лет назад, когда я на флоте служил, нам говорили, что девушек в зону активных боевых действий не направляют. Только на авианосцы или на береговые батареи... Что, сестренка, у тебя с ногами вышло? Авария что-ли?» - полюбопытствовал Ким. «Ничего, что спрашиваю?»
Безногая хихикнула. «Ничего, братишка. Спрашивай, я не против. Не знаю, где у них сейчас «активные» боевые действия, а где - «пассивные.» Я была пулеметчицей на речном бронекатере. Бронекатер класса «Пиранья,» весь экипаж - женский. По нам стреляли каждый день, и мы стреляли, из всех стволов. Конечно, на катере - не так, как в джунглях. Броня все-таки. Не высовывай задницу - не получишь. Огонь из мелкого оружия нам был совершенно пофиг. Даже из РПГ. Ну, если бы русской гранатой, или чешской - тогда да. Но откуда у этих обезьян русские гранаты? А китайские нам были пофиг. Но потом у партизан появились откуда-то управляемые ракеты, с лазерным наведением... Наверное, тоже китайские. Но ракета, тля, - это тебе не китайская граната из РПГ. Нам долбанули точно в боевую рубку. Пулеметчица по правому борту только успела прокричать: «Запуск ракеты - по корме справа!» И все. Ракета сзади пришла - на пять часов. А там еще загрузочный люк, и броня тонкая. На «Пираньях,» если вы не в курсе, экипаж семь человек. По боевому расписанию, двое в пушечной башне, пятеро в боевой рубке. Из этих пятерых только я осталась, а остальных... В общем - на куски...»
«И тебя отправили на «Мусоровоз?»
«А куда еще меня можно было отправить? Таких как я - сразу на помойку. Ха-ха! Выкинули, в общем. В «Мусоровоз!» Она глубоко затянулась своей папироской, закрыла на несколько секунд глаза, а затем выдохнула сладковато-пахнувший дым. «Я такая просыпаюсь после операции... Уже укороченная... Как Вы, сэр, сказали? Уполовинили?! Надо запомнить. Классное определение. Уполовинили! Ха-ха-ха.» - Она снова хихикнула и подвигала ладонью, как будто отпиливая воображаемые ноги от своего тела. «Надо сказать, бензопильщик все отлично сделал, я не жалуюсь.»
«Бензопильщик?»
«А, на «Мусоровозе» так всех хирургов называли. Какой-то остряк придумал, и так пошло. Как в каком-нибудь старом фильме ужасов... Типа: маньяк в бензопилой. Бу-хо-хо-хо! Кто здесь у нас раненый??? Этот? Без проблем! Вжик - одна нога! Вжик - вторая! Вжик-вжик! Руки тоже! Нафига ему руки, правда? Так, медсестры, этот готов, унесите! Сле-е-едующий!..» - она снова глубоко затянулась сигаретой. Видно было, что марихуана сильно подействовала на нее: речь становилась все более и более несвязной. Девушка - официантка принесла Марку и Киму заказанный ленч и начала расставлять тарелочки на столике. Она ничего не сказала, но посмотрела на безногую с явным неодобрением.
«Не обращайте внимания на мой треп, джентльмены. Это все от травки! После травки я всегда несу всякую чушь. Забавно, да?» Ее папироска уже догорела почти то самых пальцев, и она потушила окурок о бетон. «Не буду вам мешать. Спасибо за денежку, за папироску и за разговор... Я дальше пойду... то есть поеду, ха-ха-ха... Я теперь на колесах...» - она взгромоздила обрубок своего тела на скейт и пристроила спереди красное ведерко «Пути Спасения:» «Ну, пока!»
«Увидимся,» - ответил Ким. Безногая помахала им рукой и стала пробираться между столиками. Некоторые посетители бросали в ведерко пожертвования. Затем девушка выкатилась на дорогу и двинулась к следующему придорожному кафе.
«Симпатичная,» - заметил Ким, глядя ей вслед.
«Она была бы еще симпатичнее, если бы ей ноги не отпилили,» - заметил Марк и принялся за еду. Рассказ безногой произвел на него гнетущее впечатление. Воображение нарисовало Марку одну из его дочерей, Памелу либо Саманту, без ног, сидящую на скейте, так же, как эта вот девушка-инвалид. Долбаные генералы, подумал он, за девчонок принялись. Как будто им убитых и искалеченных парней не хватает!
«Не знаю, как в других местах, сэр. Здесь, в трущобах, в каждой третьей семье: либо погибший, либо инвалид. Зачем нам так много локальных войн, да еще и одновременно? Поразительно, как Соединенные Штаты усей Америки умудрились так обосраться за такое короткое время.»
«Там, где мы живем - то же самое,» - кивнул Марк: «Каждая третья семья. Каждый день - та же самая история. Призывают парня в армию. Год-полтора - и возвращается калекой. Я тебе про моего Уильяма говорил, так? Или еще хлеще: вместо парня, приходит письмо. И посылочка с медалькой. Посмертно. Хорошо еще, что хоть кто-тоумудряется вернутся домой целым и невредимым... Тебе сколько лет? Двадцать четыре - двадцать пять? Ты помнишь какая жизнь была до «Обвала?»
«Классная была жизнь. Как шоколад. Может, потому, что я еще маленький был тогда. Первый кризис я вообще не помню - мне три года было,» - ответил Ким, также принимаясь за « тубу тиге.» «Да и кризис два-ноль как-то не очень нас затронул. Мой отец был управляющим филиала банка, мама - аудитор. Оба работали в сфере финансов и делали хорошие деньги. Мы жили в Чарльстоне, Западная Вирджиния. У нас был огромный особняк, и райончик, что называется «для людей с доходами гораздо выше среднего.» Я учился в шикарной частной школе. Школа только для мальчиков. Пиджаки, галстуки и соломенные шляпы с шелковыми ленточками на английский манер - вот такого типа была школа! Банк, где работал отец, был национализирован и выжил. Папа не только работу не терял - получил повышение. После Кризиса два-ноль, мой родители решили, что мы будем делать альтернативные инвестиции. Вот и все, что я знал про оба Кризиса.»
«Альтернативные инвестиции? Во что?»
«Отец заезжал в «Уол-март [ 36 ]» три раза в неделю и закупал еду. Консервированная фасоль, мясные консервы, макароны, мука, сухое молоко... Этой лабудой он заполнил весь подвал. Одной туалетной бумаги была - целая полка! У нас были автономный электрогенератор и две бочки бензина в гараже... Сейчас я думаю, что мой папа знал заранее, что «Обвал» случится.»
«Ну, и помогли вам эти ваши инвестиции?»
«Ни хрена... После «Обвала,» мои родители сразу потеряли работу, но это не было большой проблемой: в магазинах все равно были только пустые полки. Мы начали потихоньку юзать то, что хранилось в подвале. Две-три банки консервов в день. Папа рассчитал, что у нам хватит по крайней мере на четыре года... Хрен там! Два месяца спустя, нас ограбили. Как банки грабят - под дулом пистолета. Может быть, соседи узнали о наших запасах, и стало им завидно, кто знает? Отца застрелили. Прямо на лестнице в подвале... Грабителей было шесть. Две бабы, четыре мужика. Они заперли меня и моего братишку в туалете наверху, и сказали маме, что отправят нас вслед за отцом, если она не будет помогать. Ну, она и помогала. Они грузили наши вещи в наши же машины... У нас две машины было: внедорожник отца и компакт у мамы. Грузили, увозили, приезжали снова. Заправлялись нашим же бензином из бочек. Не знаю, они вещи продавали или прятали для себя. А потом они уехали. У нас не осталось ничего, только диван и пустые шкафы. Они во внедорожник не поместились.»
