Дина Рубина - Не оставляй меня одного (сборник)
— Стану я разбрасываться ВЗГЛЯДАМИ! — возмутился Смит. — Я БРОШУ, a кто-то чужой его ПОДНИМЕТ? Показывайте лучше, где этот «Желудок льва»?
— Да вот же он! — сказал Пэн и толкнул деревянную дверь с большущей львиной мордой из кованого железа. Крутые ступеньки вели вниз, и оттуда, с самого дна погребка, поднимались ароматы всевозможной снеди.
— Ах, — сказал Смит, усаживаясь за стол, — вон в той бочке из мореного дуба должно быть недурное пиво.
Друзья заказали себе по отбивной и по кружке пива. Потом еще по одной кружке. И еще по одной. Потом эсквайр велел принести печень с хрустящими ломтиками картофеля, немного жареной форели и еще четыре кружки пива.
— Не многовато ли? — спросил Пэн. — Вы подумали, Смит, дружище, ВО ЧТО ВСЕ ЭТО ВЫЛЬЕТСЯ?
— Мы найдем, во что, — успокоил его Смит. — Если в Честерфилде есть трактир, значит, должны быть и другие полезные заведения.
Друзья постепенно развеселились, и Смит стал рассказывать Пэну, как это здорово, когда у тебя есть корова со звездой во лбу. С белой звездой… Во лбу? Да, во лбу… А еще она с двумя рогами… Нет, с двумя хвостами… Нет, все-таки с двумя рогами и одним хвостом.
— Знаете, сэр, мне нравится этот трактир «Печень тигра», — сказал эсквайр, — только вот если бы эти столы не вертелись… Безобразное столоверчение!
— Дружище, Смит, — сказал Пэн, — «Желудок льва», понятно вам? «Желудок льва», а не «Печень тигра». Кстати, о львах…
Пэн Трикитак сказал: «Увы!Не знаю, отчего,Но мне сегодня снились львыИ больше ничего.Нет, не сегодня, а вчера,Во сне, а может, нет,Играл я с ними до утраНа улице в крокет». —«О, сэр! — вскричал эсквайр Смит, —Зачем, скажите нам,Употребили вы «увы»По отношенью к львам?Любой здесь оскорбится зверь,Тем паче наши львы.Они действительно теперьК вам не придут, увы!»Тогда, взволнованный, в ответВоскликнул Пэн: «Увы!Ведь я не доиграл в крокет,Точнее, я и львы!Да-да, я чувствую, пораНемедля, так сказать,Ко львам вернуться во вчераИ с ними доиграть». —«Ну что ж, — заметил мило Смит, —Конечно, если львыВчера не скушали крокет.Увы! Увы! Увы!»
— Но, кажется, нам надо уходить… — неуверенно сказал Пэн, глядя на двух эсквайров, сидевших перед ним. Они были очень похожи, эти Смиты, поэтому Пэн, чтобы не обидеть ни одного, обращался к обоим по очереди. — Мы ведь, кажется, зачем-то сюда приехали? — спросил он у левого эсквайра.
— А зачем? — ответил правый. — Здесь так хорошо! Давайте останемся жить в этих «Кишках носорога»…
— Нет-нет, друзья! — урезонивал Трикитак обоих Смитов. — Надо идти. Мы здесь и так, должно быть, БИТЫЙ ЧАС ПОТРАТИЛИ!
— Почему БИТЫЙ? — хором возразили эсквайры. — Кем он БИТЫЙ? И мы не ЧАС потратили, а деньги, сэр, деньги ПОТРАТИЛИ!
— Ну, пойдемте же, дружище, a то я не в своей тарелке.
— Надо вам было захватить сюда СВОЮ ТАРЕЛКУ, — сказал Смит, и они расплатились за еду и пиво. То есть Пэн расплатился — он просто отдал хозяину деньги вместе с бумажником.
Потом друзья долго поднимались по крутой лестнице, очень долго, гораздо дольше, чем спускались. Несколько раз они почему-то снова оказывались на каменном полу харчевни и опять карабкались наверх.
— У меня голова ИДЕТ КРУГОМ, — пожаловался красный, как рак, эсквайр.
— Никуда не отпускайте ее, Смит! — посоветовал Пэн. — Она может к вам не вернуться…
Наконец друзья выбрались на улицу, отыскали скамейку, плюхнулись на нее и долго сидели, греясь на солнышке.
— А люди-то, люди идут куда-то, несут что-то… — сказал Смит.
— Да ведь это ярмарка, Смит! — крикнул Пэн. — Вспомнил! Ведь мы с вами на ярмарку приехали!
— Ну да, за коровой, — согласился Смит.
— Кажется, кроме коровы, что-то еще нужно было…
— Вроде бы удобрения… для витрины сэра Уотлиба…
— Вот именно! — воскликнул Пэн. — Золотая голова у вас, эсквайр! — И он полез в карман за бумажником. Но бумажника не было. — Ай-яй-яй… — сказал Трикитак, вспомнив, где оставил деньги.
— Где же ваш бумажник, сэр? — спросил Смит.
— Тц… тц… тц… — покачал головой Пэн. — ДАЛ Я МАХУ…
— Мы столько лет раскланиваемся с вами, — с обидой сказал Смит, — а вы отдали деньги не мне, а какому-то господину Маху…
Пэн объяснил Смиту, что ему не стоит обижаться. Они пошли и купили два мешка удобрений и три застекленные витрины.
— Там разберемся, для кого… — сказал Трикитак. Правда, деньги на все это пришлось занять у Смита. Просто оторвать чуть ли не с руками. Эсквайр держался за карман и стонал:
— Моя корова!
— Ничего не сделается с вашей коровой! — кричал Пэн. Он нес на плече витрины, а два мешка удобрений пришлось взвалить на Смита. — Ну, что еще? — спросил Пэн. — Кажется, поливочный шланг… для Джонни?
— Да, поливать бабушку…
— И трещотку для миссис Буль…
— И пиявки для дяди Тома…
— И спицы для сэра Уотлиба Чарли, чтобы он прикалывал ими к картонке стрекоз…
По мере того, как Пэн вспоминал обо всех поручениях, денег на корову становилось все меньше и меньше. И наконец Смит достал из кармана последние два фунта.
— Все, — мрачно сказал он. — Все, что осталось от моей коровы.
— Но зато мы купили дюжину новорожденных черепашек, — ободрил его Пэн. — Кто их заказывал? Кажется, бабушка Джонни?
Багровое солнце медленно опускалось за башни и шпили Честерфилда. Друзья сели в тот же темно-зеленый пригородный поезд.
— Моя корова, — вздыхал Смит, сгибаясь под тяжестью мешков с удобрениями, стирального корыта и поливочного шланга. — Моя мечта… Ах, я НЕ НАХОЖУ СЕБЕ МЕСТА!
— Да что вы, эсквайр, — удивился Пэн, запихивая в карман вылезшую черепашку, — мест сколько угодно, мы одни в вагоне, садитесь, пожалуйста, к окну.
Эсквайр сидел у окна и грустно смотрел, как мимо проносятся зеленые лужайки с белыми цветами, домики под черепичной крышей, прозрачные ручейки… И вдруг он подскочил и крикнул:
— Смотрите, сэр! Вон девочка пасет корову, мою корову со звездой во лбу! Мне кажется, ее можно выторговать за два фунта!
Эсквайр подбежал к стоп-крану и рванул его на себя. Что тут стряслось! Поезд подпрыгнул, дернулся, заскрежетал, засвистел и остановился. Пэн очнулся на полу и увидел посреди вагона большущий холм из удобрений. Вершину холма венчало стиральное корыто, в корыте лежал эсквайр. Он, кажется, дремал.
— Сми-и-ит! — тоненьким голоском позвал Пэн. — Вы живы, дружище?
Эсквайр чихнул и сел. В этот момент в вагон вбежал машинист поезда. Он был весь перепачкан углем, усы его торчали в стороны, глаза метали молнии.
— Безобразие! — закричал он. — Хулиганство, бандитизм! Кто из вас рванул стоп-кран, джентльмены?
— Дело в том, сэр, — сказал ему сверху из корыта эсквайр, — дело в том, что ее можно выторговать за два фунта, я уверен в этом.
— Два фунта?! — вскричал машинист, топорща усы. — Два фунта штрафа с вас, сэр!
Смит очень опечалился. Он сидел на вершине холма, точно пророк, и не хотел спускаться. Но штраф уплатить все же пришлось, и друзья приехали домой с пустыми карманами.
На перроне их встречали все — миссис Буль, и Джонни с бабушкой, дядюшка Том и тетя Бэсс, сэр Уотлиб и тетя Тротти.
Когда Трикитак со Смитом вылезли из вагона, лица у встречающих посерьезнели, и все молча смотрели на странную процессию.
Впереди шел эсквайр, за ним — Пэн. Они неcли корыто, доверху нагруженное удобрениями. Сверху на корыте лежало два фунта сала для Боба и Самюэля. Вокруг шеи Смита был обмотан поливочный шланг. С верхней пуговицы его сюртука свешивалась трещотка и не переставая трещала.
Задумчивым взглядом эсквайр смотрел куда-то вдаль.
За ним, держа под мышкой таз для варенья, с торчащей в канотье полуметровой спицей, плелся Пэн. Он тащил на плече витрины без стекол и весь был засижен новорожденными черепашками, а в башмаках его при каждом шаге взрывались пистоны для игрушечной пушки. Оба приятеля были густо перемазаны бриолином.
Поздним вечером, напившись крепкого цейлонского чаю, Трикитак с эсквайром грустили у камина.
— Я назвал бы ее Мисс Боджи… — медленно, печально произнес Смит. — Я кормил бы ее чудесным клевером и наблюдал бы за ней в подзорную трубу…
И тут постучали. Пэн открыл дверь и увидел на пороге тетушку Бэсс. Возле нее стояла маленькая бурая телка с белой звездой во лбу. Телка смотрела на всех большими доброжелательными глазами.
— Мисс Боджи! — подскочил в кресле эсквайр. — Она сама пришла ко мне!
— Да, мистер Смит, — сказала добрая тетушка Бэсс. — Мы с Томом решили подарить вам эту двухнедельную телку. Ведь вы с мистером Трикитаком так старались угодить всем нам! — И, расцеловав обоих друзей, тетушка Бэсс скрылась в темноте.
