Ольга Смецкая - Украденная память
– Понятно, – усмехнулась Нина и вышла. Через секунду ее землисто-серый блин вновь показался в дверном проеме. – Учтите, чем дольше мы разглядываем свое отражение, тем больше теряем сил.
– Какая трогательная забота! – язвительно пробормотала Таня, скатала из бумажной салфетки шарик и запустила им в закрывшуюся дверь.
Запахи еды притягивали. Таня быстро расправилась с обедом – куриным бульоном и тефтелями с картофельным пюре. Вполне сносное диетическое питание. Составила опустошенные тарелки на поднос и улыбнулась. Снова посмотрела на себя в зеркало. Преображенное улыбкой лицо выглядело иначе. «Невероятно! – восхитилась Таня. – Теперь я могу точно сказать, что видела себя раньше». Окрыленная узнаванием, она пересекла палату и приблизилась к крошечной раковине, над которой торчал одинокий гвоздь. Прямо на уровне головы. Таня не стала задумываться, для каких целей предназначен гвоздь. Подхватила зеркало за изогнутую металлическую подставку и повесила на стену. Получилось низковато.
– Ничего страшного, – прошептала она, – буду чаще приседать. Это полезно.
Таня набрала в ладони пригоршню холодной воды и плеснула себе в лицо. Потом почистила зубы, еще раз улыбнулась своему обретенному «я» и вернулась на кровать. Спина ныла все сильнее. Таня приподняла пижамную майку и потерла саднящую поясницу. Стоп! Это еще что такое? В районе копчика – самом болезненном месте – был приклеен пластырь. Откуда он? Завтра спрошу у Владимира Алексеевича, решила Таня и скользнула под одеяло.
Она закрыла глаза. Перед мысленным взором, как в калейдоскопе, замелькали образы. Смутные, расплывчатые и странно знакомые.
Это были люди из той, другой жизни. Таня не сомневалась ни на секунду. Но назвать их имена пока не могла. Так же как и имя человека из сна.
– Господи! – взмолилась она. – Подскажи, как же разорвать этот замкнутый круг? Как мне пролезть в собственный мозг и отдернуть занавеску, скрывающую память?
Внезапно заскрипела дверь. Таня повернула голову на звук и увидела Валентину Васильевну. Та стояла на пороге, глупо улыбаясь.
– Здравствуй, деточка, – елейным тоном произнесла свекровь.
– Здравствуйте, мама, – усмехнулась Таня и отметила, как под толстым слоем пудры побледнела пожилая женщина. Она была очень сильно накрашена, неумело и нарочито.
– Как приятно, что ты меня так назвала... – пробормотала Валентина Васильевна, справившись наконец с растерянностью, вызванной Таниной «мамой». Но глаз так и не подняла, делала вид, что разгружает сумки, наполненные продуктами.
– Зачем вы столько жратвы мне таскаете? Словно на убой... – разозлилась Таня. – Лучше бы книги принесли, журналы. А еще лучше – семейные альбомы. Чтобы мне было, чем питать мозг, а не живот.
– Фотографии? – окончательно сникла свекровь.
– Ну да, да, фотографии! Хоть что-то, что могло бы мне напомнить о прошлой жизни. Ведь наша общая задача – вернуть мне память. Разве не так?
– Так... Конечно, так. Но доктор говорит, что пока еще очень рано... Что нужно время...
– Кому? – медленно спросила Таня, глядя прямо в глаза Валентине Васильевне. – Кому нужно и зачем?
– Как – кому? Тебе... – Свекровь отшатнулась, отступила назад и задела горку крупных красных яблок. Они рассыпались и, словно кровяные сгустки, покатились по полу.
– Ясно, – отрезала Таня и отвернулась.
– Я постараюсь, – прошептала вдруг Валентина Васильевна с мукой в голосе и погладила Таню по голове натруженной, в пигментных пятнах, рукой.
Глава 21
Во вторник, последний день школьных каникул, Катя проспала. Накануне она очень долго не могла заснуть. Лежала в темноте и слушала гипертрофированные звуки ночи, проникавшие через приоткрытую форточку: оглушительный шелест шин по асфальту, гулкий стук каблуков припозднившихся прохожих, утробный рев двигателей пролетавших высоко в небе самолетов. В итоге открыла глаза в половине десятого, хотя в это время должна была бы быть на подходе к театру.
Кое-как умывшись и причесавшись, она вылетела из квартиры. Даже кофе не успела выпить.
На остановке скопилась изрядная куча народа. Сквозь рваные клочья облаков, подгоняемых пронизывающим северным ветром, пробивались куцые солнечные лучи и озаряли серые лица неестественным светом. Автобуса не предвиделось.
В это время на противоположной стороне дороги показалось маршрутное такси. Катин дом располагался странным образом. Чтобы попасть к метро, можно было двигаться в обоих направлениях. Недолго думая Катя рванула вперед. Но не успела она ступить на проезжую часть, как раздался скрип тормозов и в миллиметре от нее остановился шикарный внедорожник цвета бургундского. От ужаса ноги у Кати подкосились, она попятилась, оступилась, каблук зацепился за сливную решетку. Катя плашмя рухнула на землю.
– Господи, боже мой! С вами все в порядке? Вы не пострадали? – Молодая темноволосая женщина в солнечных очках буквально скатилась с водительского места и устремилась к Кате.
– Нет, нет, все нормально, – пробормотала Катя, поднимаясь и потирая ушибленную коленку. Джинсовая ткань разорвалась, и из образовавшейся на коже ссадины сочилась кровь. Катя чуть не расплакалась – брюки были безнадежно испорчены. Хорошо, хоть куртку новую не надела!
– Садитесь в машину! – приказала незнакомка, схватила Катю за руку и потащила к автомобилю. – Необходимо обработать рану, иначе она может инфицироваться, и начнется воспаление.
– Но я не могу. Я и так уже на работу опоздала...
– Ничего, – хмыкнула брюнетка, – работа не волк, в лес не убежит. Давайте, давайте, залезайте. – Она затолкала Катю в машину, захлопнула дверцу, плюхнулась за руль. К остановке как раз подошел автобус, и на узкой дороге образовалась пробка. Стоящие за автобусом машины нетерпеливо сигналили.
Женщина нажала на газ и резко сорвалась с места.
– Не самое лучшее начало дня – бросаться под колеса, – заметила она, прикуривая сигарету – длинную коричневую «More».
– Простите, – принялась оправдываться Катя, – просто я...
– Да перестаньте, ей-богу. Я же не милиция, просто воздух сотрясаю. Признаться, сама испугалась. Сейчас заедем ко мне, я тут недалеко живу, на Войковской. Кстати, меня зовут Ангелина Ковальская. Но для друзей я просто Люка. Но только, умоляю, не Геля, – добавила Ангелина, передернув плечами. – Не люблю.
– А я Катя Королева, – улыбнулась Катя и принялась украдкой рассматривать свою невольную попутчицу.
«Яркая, эффектная... Женщина-вамп... Волосы цвета вороного крыла, до плеч. Прямые и очень блестящие. Смуглая матовая кожа, алая помада. Глаза скрыты за дорогими стильными очками. Черная замшевая куртка, узкая юбка с боковым разрезом, остроносые сапоги на высоченных шпильках... Как можно на таких каблуках машину вести?!» – с легкой тенью зависти восхитилась Катя.
Спустя десять минут джип «Тойота РАВ-4» остановился во дворе кирпичного дома сталинской постройки. Несмотря на близость Ленинградского шоссе, двор был тихим и выглядел ухоженным. Ангелина щелкнула пультом сигнализации и потащила Катю в подъезд.
Просторная трехкомнатная квартира с высокими потолками, увенчанными лепниной, навевала ассоциации со старыми советскими фильмами 40-х годов, когда еще весь реквизит был подлинным, а не сделанным из папье-маше.
Необъятный коридор, по которому запросто можно было гонять на велосипеде, терялся где-то вдали.
На стене, напротив потускневшего зеркала в тяжелой бронзовой раме, висел древний телефонный аппарат с ручкой вместо привычного диска. Под ним – резная чугунная консоль с отбитым краем.
– Проходите в столовую, – пригласила Ангелина, – я сейчас.
– Но я действительно очень тороплюсь, – промямлила Катя, осознав вдруг всю глупость своего положения.
– Послушайте. Пятнадцать-двадцать минут не сыграют роли. Вы все равно уже опоздали. Примите это как данность и берегите нервные клетки. Это я вам как психолог говорю.
Катя шагнула в квадратный зал, обставленный старомодной, громоздкой мебелью. Рассохшийся дубовый паркет жалобно скрипнул под ногами. Рояль «Беккер» в углу, кадка с чахлой пальмой, потрескавшийся кожаный диван с прямой деревянной спинкой. В центре – массивный овальный стол на изогнутых звериных лапах вместо ножек. Вокруг стола стулья, обитые потертым вишневым плюшем. Напротив – горка палисандрового дерева, инкрустированная перламутром, со стеклянной витриной, заставленной всевозможными фарфоровыми статуэтками. Одна полка полностью отдана во власть нэцкэ – фигурок из слоновой кости, приносящих, как говорят, удачу и счастье. Коллекция безделушек пребывала в запущенном состоянии – сколы, царапины, толстый слой пыли. Создавалось ощущение, что владелице раритетов было абсолютно наплевать на их ценность и стоимость, впрочем, как и на все остальные предметы, находящиеся в этой комнате.
