Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— Джим Фергессон.

— Привет, Джим, — сказал Кармайкл, склоняя голову набок и прищуриваясь. — Это ведь ирландское имя?

— Полагаю, что так, — сказал Фергессон. Теперь он успокаивался и чувствовал, что давление у него понижается.

— Присаживайтесь, Джим.

Кармайкл выпихнул для него стул, а сам вернулся на свой, глядя на Фергессона через стол. Он потер друг о друга свои твердые ладони, подняв их вверх, вертикально. Затем ногтем большого пальца оттянул свою нижнюю губу и обследовал десны.

— Итак, Джим, — сказал он. — Чем могу вам служить? Продать вам дом?

— Нет, — сказал Фергессон. — Я хочу поговорить с мистером Бредфордом. Мне надо с ним кое–что обсудить. Когда он здесь будет?

— Вы не хотите покупать дом, — сказал Кармайкл. — По правде сказать, я и не думал, что вы хотите его купить. Насколько мне известно, мистер Бредфорд приезжал сюда только раз. На самом деле Бредфорд входит в финансовую группу, которая субсидирует это предприятие. Работу выполняют Гросс и Дункан… подрядчики. — Он стал говорить медленнее.

Я представляю компанию. Так что можете поговорить со мной.

Фергессон заранее решил, что не станет раскрывать всех своих карт, что притворится кем–то другим, не показывая, кто он на самом деле. Он действительно приехал сюда, чтобы увидеть, какую задачу здесь выполняют; он сам хотел вынести суждение о «Садах округа Марин», о работе и планах финансистов этого проекта. Фергессон умел принимать решения не только о самом себе, но и обо всех других. И Кармайкл оказался вовлечен в это дело, потому что так решил Фергессон; он участвовал в этом предприятии, в новом торговом центре, как и рабочие с бульдозером, человек в деловом костюме, который вел задним ходом его «Понтиак», и, некоторым образом, полицейский, почтальон, женщина из риелторской конторы и все остальные.

— Хочу посмотреть, что здесь сооружают, — сказал Фергессон. — Можем мы посмотреть?

— Почему бы и нет? — сказал Кармайкл, но не двинулся, чтобы встать. Он казался уступчивым и любезным, но не обнаруживал практической заинтересованности. — В какой области вы подвизаетесь, Джим?

— В механике, — сказал Фергессон.

— Что именно делаете, разрабатываете, изобретаете или изготовляете машины? Вы ведь работаете с машинами?

— С автомобилями, — сказал Фергессон.

— Серьезно? — Кармайкл, казалось, заинтересовался. — У меня был кабриолет с повышенной мощностью, я сам постарался. Во время войны работал в автомобилестроении. У меня есть несколько рацпредложений для двигателей… в основном изменения в карбюраторе. Впрыск в каждый цилиндр. Вот почему я читаю эту дребедень. — Он поднял свою научно–фантастическую книгу и снова плашмя бросил ее на стол. — Знаете, парни, которые пишут о таких вещах… об этих ракетных кораблях, машинах времени и сверхсветовых перемещениях, обо всей этой муре. Хочешь отправить героя на Марс, говоришь что–то вроде: «Он включил автоматические высокомощные реактивные дюзы». Этот Андерсон не так уж плох, но вот некоторые — просто нечто. Шныряют по всей Вселенной. Должно быть, писать эту чепуху очень просто: высасывают ее из пальца, и все.

— Понятно, — сказал Фергессон, ничуть, однако, не услеживая, о чем ему толкуют.

— Хотел бы я познакомиться с кем–нибудь из этих парней–фантастов. Нанялся бы к нему техническим консультантом. — Огромные лошадиные зубы Кармайкла выказали иронию. — За десять или пятнадцать процентов от его гонорара. Эта мура — просто фальшивка. Они занимаются фальшивками, и чем дальше, тем больше. Взять вот эту, — сказал он, снова поднимая книгу так, чтобы Фергессон мог ее видеть. — Здесь говорится о том, как «ай–кью» у каждого существа повышается за одну ночь. — Он вдруг рассмеялся, так громко, что заставил Фергессона вздрогнуть. — Животные становятся такими же сообразительными, как люди. Читали когда–нибудь такую чушь?

— Нет, — сказал Фергессон, начиная терять терпение. Он подошел к двери офиса и посмотрел наружу, на недостроенные дома.

— Что вы делаете с автомобилями? — спросил Кармайкл из–за стола.

— Чиню. У меня мастерская. В Окленде.

— В какой части Окленда?

— На авеню Сан–Пабло, — сказал он, распахивая дверь, чтобы выйти.

Кармайкл отпихнул свой стул и последовал за ним. Его рука опустилась Фергессону на плечо.

— Значит, хотите осмотреться? — Он зашагал по усыпанной гравием дорожке рядом с Фергессоном. — Хорошо, я вам все покажу.

— Спасибо, — сказал Фергессон.

Напрягая зрение, он видел плоскую площадку у подножия холма, грязную тропинку, спускавшуюся в глубокий котлован и пересекавшую его среди штабелей труб и леса. Несколько отдельных бригад укладывали фундаменты. Вращалась бетономешалка, и отдающийся эхом грохот пневматической бабы будоражил полуденный воздух. В воздухе пахло свежей древесиной.

— Чудная картина, — сказал Кармайкл, остановившись, чтобы прикурить сигарету. Он далеко отшвырнул спичку. — Не находите, Джим?

— Да, — согласился Фергессон.

Они с трудом зашагали по тропинке. Из–под их ног выкатывались комья грязи, и Фергессон покачивался, когда его подошвы скользили по слякоти.

— Смотрите под ноги, — сказал Кармайкл сзади. Сам он спускался не торопясь. — Нет, Бредфорд сюда не приезжает. Понимаете, Джим, я скажу вам, как все это работает. Бредфорд не имеет никакого отношения к этому строительству. Он вкладывает деньги, а работы производят Гросс и Дункан. Продажей домов занимаются двое или трое агентов. Теперь о моем деле — я живу здесь, на площадке. В одном из этих домов — бесплатно — первый год или пока дорога не доберется до него. За каждый дом, что я продаю, мне достается пятьсот долларов чистыми. Оклада у меня нет. Но мне удается продать только два дома в месяц. Можете посмотреть мой дом. Это дом для показа. В нем полно мебели из универмага и полностью оборудованная электрическими приборами кухня. Там моя жена.

Он показал на один из домов, и Фергессон увидел в его окнах шторы. Это был одноэтажный дом в калифорнийском фермерском стиле, с гаражом, изгородью из штакетника и лужайкой, по краям которой росли цветы. Бетонная дорожка выводила на грязевую топь, которая была улицей. Все остальные дома были незаконченными, некрашеными и незаселенными. Их скелеты выглядели идентичными. Глянув вдоль рядов, он не заметил никаких различий.

— Здесь вообще–го четыре разных стиля, — сказал Кармайкл. — прямо сейчас вы никакой разницы не увидите. Отличия будут в цвете, загородках и количестве спален.

— Понимаю, — сказал Фергессон.

— Вон там, — указал Кармайкл, — будет торговый центр. Это отдельное предприятие. Считается, что это слишком большой риск. Финансисты хотят, чтобы он работал сам по себе. Дома, они уверены, пойдут, но торговый центр — это нечто иное.

— Почему? — спросил Фергессон. — Людям надо покупать, а живут они здесь.

— Живут–то они здесь, — согласился Кармайкл, — но вы когда–нибудь видели женщину, которая захотела бы покупать рядом с домом? Дамы предпочитают ездить в город. Здесь они покупать не станут, а покатят в Сан–Франциско. Это даст им предлог отправиться в большие центральные универмаги. Здесь возможен продуктовый рынок. Рынок, заправочная станция и закусочная. Но они говорят о таких вещах, как о чем–то… — Он широко развел руки. — Пекарни и гончарные мастерские, библиотека с абонементом и обувная мастерская.

— Это же целый город, — заметил Фергессон.

Кармайкл посмотрел на него.

— Да, полный комплект.

— Думаете, не окупится?

— Да это им просто не нужно.

— Они ведь ничем не рискуют.

— Не рискуют, — согласился Кармайкл, — они предоставляют торговый центр самому себе. Если он пойдет ко дну, они будут свободны.

— Помещение для автомастерской, — сказал Фергессон. — Вот что я думал здесь прибрести.

Кармайкл продолжал смотреть на него, и Фергессон понял, что тот раскусил его с самого начала. Этот человек дал ему оценку — такова уж была у него работа. Фергессон шагал по ровной площадке. Достигнув группы рабочих, он остановился. Они готовили опалубку для заливки бетона, для фундамента дома.

— Что ж, — сказал остановившийся рядом Кармайкл. — Это встанет вам в сорок или пятьдесят тысяч.

— Да, — сказал Фергессон.

— А как же та мастерская в Окленде?

— Продал. Продаю.

— Почему?

Фергессон не ответил. Чувствуя напряженность и тревогу, он пошел прочь от Кармайкла, сунув руки в карманы.

Спустя какое–то время Кармайкл последовал за ним.

— Давайте вернемся в офис, — сказал он. — Есть разговор.

— Сколько вы за них получите? — спросил Фергессон, имея в виду дома.

— Двенадцать или четырнадцать тысяч. Они хороши. Ничего особенного, но построены добротно. Гросс и Дункан свое дело знают. Здесь никого не надувают. — Кармайкл бросил сигарету на размягченную почву. — Одно время я думал об автобизнесе. О магазине запчастей: для себя, я имею в виду. Но им нужны люди, которые вошли бы в долю, вложили бы деньги. Мне подобного не потянуть. Когда говорят о таких деньгам то я пас. И с этим автомобильным бизнесом все логично. Люди, живущие на отшибе от города, не станут ездить туда ради запчастей и ремонта; они предпочтут делать это здесь, потому что когда им это требуется, то требуется немедленно.