Кихару Накамура - Исповедь гейши
Уже через два месяца после получения статуса гейши я аккомпанировала на сямисэне при исполнении танца льва на представлении адзума.
Мы сидели по правую и левую стороны оркестровых подмостков и сразу после танца льва исполнили новую пьесу к празднику танабата — «седьмой вечер», называемый также хоси мацури, «праздник звезд». По лунному календарю он проводился в седьмую ночь (отсюда первое название) седьмого месяца.
Первую исполнительницу на сямисэне называют татэ, вторую — ваки. Эту партию вела я. Но поскольку позже я была постоянно занята занятиями английским языком в языковой школе, у меня, к сожалению, больше не было времени учить пьесы для танцев и представления адзума.
Здесь мне хотелось бы немного рассказать о театре-ревю «Симбаси». Он был открыт в 1925 году, чтобы дать публике возможность познакомиться с художественными достижениями гейш. Если гейша сама хотела устраивать представление (это называлось «гейша за свой кошт»), она должна быть пайщицей театра.
Союзы гейш и чайных домиков Симбаси управляли театром, и в ежегодно устраиваемых в июне и октябре танцах адзума на протяжении месяца исключительно были заняты симбаси-гейши. А в июне еще происходило ревю-представление адзума.
Уже позднее управление театром-ревю перешло к концерну «Сётику».
Сами обстоятельства этого я уже точно не помню. В 1983 году с 28 по 31 мая там вновь состоялось представление танцев адзума. Все это настраивает меня немного на грустный лад. Вернется ли когда-нибудь золотой век гордых симбаси-гейш?
В день своего экзамена я также предстала перед многочисленной комиссией.
Я должна была исполнить на сямисэне нагауту «Такасаго». Это была рискованная затея выступить перед большим собранием выдающихся исполнительниц нагаута, знаменитых преподавателей и уже ушедших на покой старых мастеров. Даже умелых исполнительниц в подобной ситуации подводило волнение, а девушек с крепкими нервами буквально пробирала дрожь. Да и сами танцовщицы совершенно терялись и постоянно роняли веер.
В комиссию, прослушивавшую меня, входили, кроме гейш Миёгику и Кикуё, еще несколько довольно пожилого вида дам, чьих имен я не знала. Они заняли свои места и обратили все взоры на меня. Когда я доставала из футляра и долго настраивала свой сямисэн, то услышала, как Миёгику громко сказала: «Девочка играет весьма неплохо». Это сразу же успокоило меня, и я стала играть прелюдию. По ее окончании мне сказали, что этого достаточно, и все мне заулыбались. Я прошла испытание. Разница между новичком и тем, кто уже долго играет, заметна сразу и проявляется в том, как настраивают и держат сямисэн.
Выдержав экзамен, начинают готовиться к своему дебюту, о-хиромэ.
Поскольку я не была на содержании, то могла сама выбрать цвет кимоно для своего о-хиромэ. Я была уверена, что пройду испытание, и поэтому Эригику прислал мне два кимоно для репетиции.
Примерно неделю или десять дней перед о-хиромэ мы особо были заняты так называемым минараи («обучение посредством наблюдения»), иначе совершенно не представляли бы себе, как протекает подобное представление о-хиромэ.
Образование гейши основывается большей частью на такого рода «обучении посредством наблюдения», когда стараешься все подмечать. Девушка, рожденная в среде обитателей чайных домиков, имеет возможность учиться правилам поведения в обществе, даже если она сама еще и не выходила в свет. Но при обычном домашнем воспитании девушки не знают, как вести себя на людях.
Именно в этот период минараи мы должны были все отшлифовывать. Когда, например, ты ждешь выхода в уборной и входит старшая гейша, следует тотчас убрать ее обувь в специальный стеллаж, помочь ей снять хаори и тщательно его сложить. Затем необходимо как можно аккуратнее уложить на полку ее сумочку, футляр с опахалом или то, что она обычно с собой носит.
Если более пожилая гейша приходит с опозданием на званый ужин, подобает поприветствовать ее наклоном головы и тотчас уступить ей место. Сегодня часто забывают, какие места считаются более и менее почетными. Никто больше не обращает внимания на это, что, естественно, добавляет меньше хлопот. Однако прежде, когда молодая гейша бесцеремонно занимала одно из лучших мест, она слыла бесстыдницей.
Даже полагающемуся этикету, как вести себя в обществе, мы обучались, наблюдая за старшими. Сюда относились и правильный выход к гостям, и их потчевание, а также и то, как держать кувшин с сакэ, как брать у гостей чашки и как их подавать обратно. Далее мы должны были помнить имена прислуги в чайных домиках и имена других гейш. Необходимо было вначале поздороваться с распорядителем вечера и хакоя, затем — начиная от шеф-повара и кончая мойщиком посуды — со всеми членами заведения. В своем наблюдении нам требовалось замечать все мелочи, которые так важны на званом вечере.
Для своего о-хиромэ юной гейше разрешается написать собственное имя на куртке рикши и на одежде своего хакоя. Мои рикша и хакоя имели сзади на своих куртках герб моей семьи в виде ласточкина хвоста, а на вороте у них красовалось мое имя и название моего заведения. Кроме того, я заказала пятьсот белоснежных носовых платков в соответствующей упаковке.
В день моего о-хиромэ небо было ослепительно голубым. Свой дебют я приурочила к собственному дню рождения, приходящемуся по буддийскому календарю на день счастья. А так как обитатели «мира цветов и ив» были людьми суеверными, для своего дебюта никто не выбирал несчастливого дня. Это было 14 апреля 19 32 года.
Я надела легкое желто-зеленое кимоно без поддевки с узором тысячи журавлей. Оби был из золотистого материала, украшенного тонким сетчатым орнаментом.
Сейчас пришло время рассказать немного о наших кимоно. Сегодня все (разумеется, и я) носят как зимой, так и летом белый съемный воротник из синтетики. Тогда же было предписано носить ворот определенного цвета и материала. На Новый год надевали воротник из плотного блестящего шелка, с которым ассоциировался сам праздник. В феврале, марте и апреле использовался плотный или тонкий крепдешин, в мае и июне — шелковый трикотаж, в июле и августе — шелковый батист. В сентябре возвращались к трикотажному шелку; октябрь, ноябрь и декабрь вновь были временем крепдешина.
Если уж ворот, который лишь слегка выглядывал вокруг шеи, играл столь важную роль, то можно себе представить, насколько тщательней подходили к выбору кимоно на то или иное время года. С ноября по март проймы рукавов и оборка подбивались байкой, и надевали еще поддевку.
В апреле и мае, а также в октябре не пользовались подбитыми на вате кимоно. Обходились кимоно на простой, без ваты, подкладке.
С первого июня переходили на лишенную всякой подкладки, непросвечивающую одежду из крепдешина, далее если еще было прохладно. Вплоть до тридцатого сентября вне зависимости от погоды носили вот такие легкие кимоно.
В июле и августе, иначе говоря в разгар лета, носили батистовый или искусственный шелк. Кимоно, которые мы надевали на занятия, или повседневная одежда изготавливались из красно-коричневого тонкого шелка, льна, воздушного шелка из города Акаси, то есть крепа, или шелка ёцуири.
Сегодня многие не утруждают себя выдергиванием из кимоно наметочных ниток, которые держат форму воротника, подол и порой проймы рукавов. В наше время не допускалось носить кимоно с наметочной ниткой на вороте или подоле. Это было бы позором на любом выступлении.
В разгар лета мы носили также традиционные прически симада, надевая при этом длиннополые кимоно с широким оби. А то, что при этом мы еще работали в помещениях без всяких кондиционеров, сегодня точно вызвало бы переполох и рассматривалось бы как ущемление человеческих прав.
До сих пор я ношу в жарком Нью-Йорке кимоно из шелкового батиста, перехваченное летним оби, не потея при этом. Мои американские знакомые всегда завидуют моему «умопомрачительно» свежему виду, которым я обязана своему прежнему воспитанию.
Одно мое кимоно для дебютных выступлений было светло-голубым, с цветами вишни, на другом были изображены нежно-фиолетовые ирисы. Для меня одной из прекрасных сторон профессии гейши была ежемесячная смена кимоно.
В повседневной жизни обычно не обращают столь большого внимания на сезонную смену платья, но для нас, гейш, было очень важно носить соответствующий времени года покрой одежды. Из нас никто бы не надел весной кимоно с изображением осенних листьев или осенью облачился в одежду, чья ткань украшена цветами вишни или глицинии. В отличие от сегодняшнего дня, когда чуть ли не круглый год цветут одни и те же цветы и почти утрачено восприятие смены времен года, в ту пору было очень важно ходить в соответствующем сезону кимоно.
Став старше, я стала украшать свои кимоно гербами тех, кто меня особо восхищал.
Я слышала, что Нива Фумио, знаменитый писатель, использовал герб, где сочетались листья бамбука и горечавки, и украсила им свое фиолетовое кимоно. Позже я носила на кимоно и нижней одежде изображения различных видов пионов (герб Коноэ).
