Алексей Колышевский - МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе
Генерал Петя постарался, чтобы приметы подозреваемых рабочих вместе с копиями их паспортов, изъятых следователями по приказу Коваленко, срочно попали на все приграничные пункты досмотра. У Сеченова в ГУВД была своя агентура, а пограничная служба вообще милиции не подчинялась. Значит, существовал вариант скорого задержания убивцев, при условии, если они попрут через границу, что называется, внаглую. Хотя на такой тупой поступок, по мнению генерала, никто в мире не был способен, но «и у старухи бывает прореха».
– Не все еще ты можешь, Ефим Самойлович, – съязвил генерал и показал экрану кукиш, – на-ка вот, пососи.
Красная точка стала отдаляться от центра Москвы, с Садового кольца свернула на набережную, а оттуда на шоссе Энтузиастов. Генерал Петя с интересом следил за ее курсом и удовлетворительно щелкнул языком, увидев, что «Ауди» застыл во дворе пятиэтажного г-образного дома на улице со странным названием Третий проезд Перова поля.
– Я и не знал, что есть в Москве такая улица. Хорошее место для берлоги, – одобрил генерал, который читал мои маневры словно открытую книгу, и вернулся к обычному своему распорядку дня, в котором, к слову сказать, значился обед с президентом, ужин с режиссером Михалковым и визит к разведенной сотруднице Попцовой, у которой генерал иногда отдыхал душой и телом, не догадываясь о наличии более молодого конкурента.
Товарисч подпол
Москва, все еще сентябрь 2006 г
1
– Сидят трое в сауне. Один достает косячину огромную и начинает дуть, другой просит: «Дай и мне тоже», тот ему запускает паровоза полную душу. И вот они вдвоем этот косяк долбят. А третий не курит. Вообще. И не курил никогда. И эти двое давай его подначивать, типа: «Пыхни, чо ты в самом деле-то?» Ну, тот отнекивался-отнекивался, а потом все-таки не выдержал. «Ладно, – говорит, – хер с вами». И накатил. Ну, раз затянулся, второй. Никакой реакции. «Да фигня у вас трава-то, – говорит, – я вообще ничего не чувствую. Не цепляет». И тут вдруг видит – эти двое, которые ему косяк-то дали, давай из сауны ломиться. Он им: «Вы куда?!», а они быстро-быстро ноги делать и до кучи одежду его забрали. Ну, он видит, дело-то серьезное: одежду попятили, а в ней документы, бабла полный лопатник! Он давай за ними. Голый, прикинь! Вот выбегает на улицу, а зимой дело было, мороз сука, и видит, как эти в такси садятся и уезжают. Тогда он давай тоже тачку ловить. Ну, поймал там мужика одного. «Давай, – орет, – вон за тем такси поезжай. Догнать надо!» Мужик видит, что он голый, и спрашивает, чем тот намерен платить. Тот ему объясняет, что, мол, заплатит, как только они тех в такси догонят, потому что у них его одежда. Ну, мужик соглашается, и они на всех парах за теми гонятся. Только голый вдруг понимает, что ему нестерпимо нужно в туалет. «Стой, – кричит, – стой, мужик! Мне это… надо, короче!» Мужик-таксист испугался, что он ему всю машину обделает, и остановился. Тот выбегает, забегает в какой-то переулок безлюдный, присаживается, начинает облегчаться и тут чувствует – его кто-то по плечу так шлепает и говорит: «Ты чего, с дуба рухнул, что ли? В сауне срать уселся!»
– А-ха-ха, – заржал я в полный голос и упал с кресла, в котором прежде развалился в позе морской звезды. Верещ улыбнулся:
– Ништяк анекдот, да?
– Да-а-а! – Я стонал от смеха. Марихуановый туман застил глаза. Я хохотал и не мог остановиться.
Сколько себя помню, трава у этого парня всегда была отменная. Где он ее берет – одному дьяволу известно. Мы знакомы лет пятнадцать, а то и больше. Его зовут Димон, фамилия Верещако, погоняло Верещ. Он похож на Курта Кобейна: он длинный, нескладный, худой как жердь. Голова его безвольно болтается на тонкой шее, волосы закрывают лицо, как он вообще видит что-то впереди, для меня загадка. Ему двадцать девять или тридцать, и он мой бывший сосед по родному перовскому двору, в котором я появился на свет когда-то. Да-да, я парень из Перова, есть такой район в нерезиновой нашей столице. Когда-то здесь в кирпичной пятиэтажечке жили мои родители, покуда не развелись. Здесь я ходил в школу, здесь лишил девственности свою первую женщину, которая была дурой, но не потому, что отдалась мне, а просто потому, что она ею была. У нее были огромные груди, порочный пухлый рот и похабное имя Ксюха. Она была из неполной рабочей семьи, закончила восемь классов, ее брат был начинающим бандитом, ее мать искала счастья в объятиях перегарных мужчин. Еблась Ксюха бездарно, инициативы не проявляла, приходилось вертеть ею по собственному разумению. Про анальный секс мы тогда и слыхом не слыхивали, но ничего не имели против секса во время ее месячных. Наше первое соитие, стоившее нам обоим невинности, вызвало обильное кровотечение из ее йони и моей порванной уздечки, наша кровь смешалась, и я, трижды романтический юноша, живо вообразил сцену из фильма «Прирожденные убийцы», там, где капли крови Микки и Мэлори превращаются в сплетающихся змей. Я хотел было предложить ей какое-нибудь совместное криминальное дело, но она была дурой, а я был робок, и скоро мы расстались с Ксюхой, у которой, как мне потом при случае рассказала ее блядовитая подруга Таня, был от меня выкидыш.
Сюда, в Перово, я решил приехать на постой. Я катил по двору, бывшему когда-то родным, безо всякой цели и вдруг увидел обкуренного Вереща. Я опустил стекло и поздоровался.
– Поднялся ты, – констатировал Верещ, оглядывая «Ауди».
– Не мой, – быстро ответил я, – кореш дал, чисто покататься.
– Жиганский подгон, – кивнул Верещ.
– Мне жить негде, – сказал я, – не знаешь, может, кто хату сдает?
– А бабки-то у тебя есть? – поинтересовался Верещ, который явно был за бортом жизни и на свой вопрос положительно ответить нипочем не смог бы.
– Ну так, – неопределенно ответил я, – есть чутка.
– Ну так живи у меня, фиг ли, – радушно заявил он, – у меня комната пустая есть. Мать к мужику съехала.
– Можно… Чего сколько-то?
– Да ничего, – возмутился Верещ, – так, на хавчик если. И… это, – он быстро оглянулся по сторонам, – давай стакан возьмем?
«Стаканом» меряется план, трава, марихуана. Стакан так стакан. Верещ сел ко мне, и мы быстро сгоняли до барыги и обратно. Потом поставили «Ауди» на подземную стоянку: место нашлось на самом последнем этаже, здесь даже телефон мобильный не работал, так много над головой было железобетона. Я долго вспоминал свой новый номер, прежде чем оставить его охраннику. Пешком дошли до берлоги Вереща. По дороге купили две пачки «Беломора», и Верещ забил сразу шесть косяков…
2
Красная точка пропала с экрана навигатора в тот момент, когда генерал Петя на несколько минут отвлекся от монитора. Поэтому заметить, в каком именно месте карты города это случилось, генерал не смог и от этого пришел в ярость. Он порывисто вскочил из-за стола и пнул случившийся по дороге стул.
– Вот пес, – вскричал Сеченов, – задумал со мной в кошки-мышки поиграть!
Генерал решил, что я каким-то образом обнаружил передатчик и выдрал его. На самом деле он не был знаком с тонкостью устройства аппаратуры слежения, не то поводов для волнения у генерала не было бы. Удалить «шпиона» из автомобиля без вмешательства в систему бортового компьютера было невозможно. Машина попросту бы не завелась, и подобную «операцию» можно было провести только в месте установки, там, где знали специальные цифровые коды. Есть, конечно, и умельцы, которым эти самые коды не помеха, но о них как-нибудь потом.
Гера зашел к генералу без приглашения. У него был какой-то срочный вопрос, но, увидев Сеченова в состоянии разъяренного быка, Кленовский о своем вопросе моментально позабыл и ощутил неприятный холодок между лопаток.
– Что с вами, Петр? – позабыв, что они на «ты», участливо спросил Гера.
– Со мной-то? Со мной ничего особенного. Просто я старый мудак, – постепенно приходя в себя, поведал генерал, – недооценил, понимаешь, друга твоего. Надо было его попросту закрыть сразу лет на двадцать за все его художества, а теперь его придется в федеральный розыск объявлять! Хорошо еще, если в федеральный, а не в международный, – вновь заводясь и теряя самоконтроль, взвизгнул генерал Петя. – В Интерпол его, гада сраного! Стопудово тачку расковыряет и сольет, а то и спалит. С него, козла, станется! А сам соскочит через Хохляндию или через бульбашей. Или, сука, через Прибалтику уйдет!!!
Генерал был бледен. Гера с удивлением отметил, что подбородок генерала нервно прыгал. Никогда прежде он не видел ничего подобного и внутренне даже позлорадствовал, хотя виду и не подал. Генерал между тем продолжал развивать планы относительно моей поимки:
– Надо его семью в заложники взять! Нет! Это чересчур. Надо телефоны на прослушку поставить, он точно станет звонить, про деток своих, типа, узнавать. «Как там мой маленький лягушонок», – плаксиво скривив рот, передразнил не пойми кого генерал Петя, и Гера, не выдержав, прыснул от смеха. – Чего ржешь-то? – строго спросил Сеченов. – Ничего смешного нету. Натрепется где-нибудь перед журналюгами западными… – Он потер виски, успокаиваясь, пробурчал: – Убью гада.
