Таня Валько - Арабская жена
— Слушай, помощь твоих парней из полиции, конечно, неоценима, но все-таки нам нужно подписать договор с профессиональной охранной фирмой и купить страховку, — решает Ахмед.
— Но зачем? Это же выброшенные деньги! — Метек так упирается, будто ему лично придется оплачивать услуги охранников.
— Затем, что в случае кражи нам компенсируют хотя бы часть имущества. А нет страховки — нет и компенсации. Не будь ребенком, сэкономишь в малом — рискуешь потерять все.
Зная своего мужа, я догадываюсь: наверняка он уже оформил договор, а говорит об этом лишь для видимости.
— Доротка, ты не устала? — Ахмед все время заботится обо мне.
— Нет, что ты, я отлично себя чувствую.
— Может, пойдешь домой и отдохнешь? — настаивает он.
— Ты шутишь! — протестую я. — Неужели я должна сидеть дома, когда вы здесь прокручиваете такие важные дела?
— Пожалуйста, не напрягайся. Да брось же ты эту метлу! — кричит он, уже рассердившись.
— Твои крики скорее повредят мне, чем немного движения, — заявляю я и с упреком смотрю на него. — Не знаю, как в вашей стране относятся к беременным женщинам. Должно быть, как к священным коровам.
— Ты угадала, — соглашается он. — Наши женщины и сами не против, чтобы с ними так носились.
— Кошмар! — Я еще старательнее принимаюсь протирать мокрой тряпкой письменный стол. И в этот момент левую сторону живота пронзает судорога; еще секунда — и резкая боль распространяется на весь живот. У меня перехватывает дыхание.
— Но это все касается только городских женщин, — тем временем продолжает Ахмед, не глядя на меня. — В селах, в пустыне женщины работают до последней минуты и рожают на ходу, — смеется он, спокойно раскладывая бумаги и ничего не замечая. — Кажется, именно этого ты и хочешь. Ты все время чем-то занята, чтобы не думать о родах, потому что панически их боишься. Ты думаешь, что как-нибудь проскочишь их, но от природы не убежишь. Это ведь физиология…
— Не мели ерунды, Ахмед, — грубо перебиваю его я, хрипя от боли. — Собственно, я у цели, — уже немного вежливее поясняю ему, опершись руками на стул и медленно сгибаясь пополам.
— Что? — Он ничего не понимает.
— Парень, она рожает! Быстро в больницу! — Верный Метек бежит заводить машину.
— Эй, сюда нельзя. — Сторож с пропитой физиономией преграждает Ахмеду дорогу.
— Моя жена только что родила, и я хочу увидеться с ней. Думаю, это нормально.
— Может, нормально, а может, и нет, — загадочно отвечает мордоворот в грязном халате. — Но заходить просто так нельзя, это не конюшня. Пропуск есть? — Он протягивает руку в сторону ошеломленного Ахмеда.
— Метек, в чем проблема? — кричит Ахмед подбегающему приятелю.
— Дай ему на лапу, и он пропустит, — говорит Метек, удивляясь неосведомленности товарища.
— Ага, эдакий бакшиш. Совсем как у нас.
Ахмед сует в липкую, грязную ладонь сторожа сто злотых, тот без единого слова выдает им передники, и мужчины проходят.
— Ты с ума сошел! Дал ему такие бабки! Десятки бы хватило. — Метек неодобрительно качает головой.
— Так бы и сказал. Откуда мне знать?
Тихонько, на цыпочках идут они по темным коридорам. Нигде никого не видно, больница кажется вымершей. Не задерживаемые никем, они проходят через большую дверь с надписью «Родильное отделение № 2» и останавливаются как вкопанные. Перед ними — грязный, зловонный коридор, у стен которого стоят кровати, а на кроватях лежат женщины; не умолкает плач новорожденных.
— Аллах милосердный, дорогая, что ты делаешь в этом коридоре, да еще и напротив параши?! — Ахмед, ужасаясь, склоняется надо мной.
— Как ты отыскал меня в этой адской бездне? — слабым голосом спрашиваю я, совершенно изнемогшая. — Боже, как мне хочется пить! Полцарства за глоток воды.
— Тебе не дают воды? — В его глазах появляются отблески гнева.
— Ты шутишь?! — сквозь слезы смеюсь я. — Даже за кровать мне пришлось бороться. Нашу первую дочь я чуть было не произвела на свет в уборной!
— Что-о-о?! — вопит Ахмед и злым взглядом окидывает все вокруг.
— Тихо, тихо, — успокаивает его Метек. — Вы что, ничего не заплатили?
— Но ведь это не частная клиника, это государственная больница! — хватаясь за голову, говорит Ахмед. — Кому платить? Сколько?
— Вы как дети, совершеннейшие дети! — Теперь уже Метек хватается за голову. — Бесплатно в нашей стране можно только умереть! Это просто чудо, что твоя бедняжка жена вообще родила. Слава богу, что не было осложнений, — облегченно вздыхает он. — А как малышка?
— Она здоровенькая и сильная, так мне сказали, — с гордостью сообщаю я. — По какой-то там шкале у нее десять баллов из десяти, хоть я и не знаю, что это значит. Кричала она нестерпимо громко, значит, все хорошо.
Я крепко вцепляюсь в руку Ахмеда, опасаясь, что он уйдет и мне придется опять быть здесь в одиночестве. Чувствую себя беззащитной и совершенно растерянной. У меня все болит, я грязная, а кроме того, даже отказалась сходить в туалет — такой он здесь отвратительный. Боюсь, сейчас я уписаюсь. Какой стыд!
Ахмед снова с ужасом осматривается вокруг.
— Метек, нужно забрать их отсюда, причем немедленно, — наконец произносит он решительно и твердо.
— Не паникуй! По крайней мере, три дня они должны оставаться под наблюдением, таковы правила. Что ты будешь делать дома, если начнется какое-нибудь заражение? На первых порах ты можешь сам не распознать инфекции, а когда начнешь принимать меры, может быть уже поздно, — возражает Метек. Идея Ахмеда ему не по душе.
— Но здесь я их не оставлю! Ни минуты более!
— Будь спокоен, любому делу можно помочь. — Метек хватается рукой за подбородок и задумывается, но по его лицу я вижу: на самом деле он все уже придумал. Он ведь знает, как живут в этой стране. — Шеф, а доллары у тебя дома есть?
— Конечно, есть, хоть и не так много. — Ахмед с надеждой смотрит на вездесущего приятеля.
— На три дня должно хватить трех сотен.
— Это для меня копейки. Так что нужно делать?
— Мигом беги домой, только передник сторожу не отдавай — скажи ему, что через минутку вернешься. А я пока позвоню одному знакомому. Его мать когда-то была здесь ординатором, у нее наверняка остались какие-то связи.
— И что, она вот так бескорыстно поможет нам? — сомневаюсь я.
— Долг благодарности, — отвечает Метек с плутовской улыбкой. — Как-то под влиянием алкоголя сыночек всеми уважаемой матушки-доктора спровоцировал автомобильную аварию. Вдобавок он был в компании двух легкомысленных барышень — а дома ждала жена. Поскольку серьезно никто не пострадал, разве что у барышень были немножко поцарапаны физиономии, я позволил ему удрать, а потом мы инсценировали кражу машины, — мечтательно вспоминает Метек, будто это был лучший день в его жизни. — Что ж, пришла пора уплатить должок.
Дослушав его, Ахмед выбегает из больницы. Метек с мобилкой возле уха растворяется во мраке коридора, и до меня доносятся лишь звуки приглушенного разговора.
Не проходит и четверти часа, как два санитара хватают мою железную кровать за спинки и катят ее по коридору.
— Куда мы едем?! — в ужасе кричу я, хотя больше всего мне сейчас нужны спокойствие и сон. Что со мной будут делать — осматривать, зашивать? Нет, пусть ко мне не притрагиваются — боль почему-то усиливается и охватывает все мое тело. Мне становится страшно, и я кричу на все отделение: — Метек!..
— Спокойно, все под контролем, а скоро уже будет совсем хорошо. — Метек подбегает ко мне и крепко сжимает мое плечо, желая подбодрить. — Ничего не бойся.
Меня привозят в маленькую уютную палату. Здесь и пахнет совсем по-другому, не так, как в коридоре. В палате стоят две кровати, на одной из них лежит молодая женщина и читает журнал. На ее металлической тумбочке стоит сок, вода, корзинка с фруктами, а возвышается над этим всем ваза с красивой алой розой. Совсем другой мир.
Санитары не слишком осторожно перекладывают мое зловонное тело на свободную кровать и удаляются. Мне ужасно холодно — я ведь лежу на одеяле, а не под ним, но сил, чтобы повернуться, у меня нет. Закрыв глаза, я погружаюсь в полудрему.
— Здравствуй, здравствуй. — Вдруг кто-то легко касается моей руки.
— Здравствуйте, — вежливо отвечаю я, приоткрыв глаза.
Надо мной склоняется улыбающееся лицо симпатичной медсестры.
— Похоже, душ ты еще не принимала, — говорит она, нахмурив брови. — Давай-ка, юная леди. — Она приставляет ходунки и помогает мне встать.
— Но у меня так все боли-и-ит… — капризничаю я, будто ребенок.
— Именно поэтому тебе нужно двигаться. Ты уже давно должна была встать и пройти хоть несколько шагов. Не надо так жалеть себя. Кто же займется твоей крошкой, когда ты вернешься домой? Прислуга?
Со стоном я пытаюсь спустить ноги с кровати, но голова кружится, и я едва не падаю.