Дин Кунц - Эшли Белл

Вдруг образ Биби с такой ясностью возник перед его внутренним взором, что, вздрогнув, Пэкстон вместе с наполовину съеденным батончиком «Пауэр-Бар» едва не прикусил себе язык. Он каждый день вспоминал о своей единственной, но никогда прежде ее красивое лицо не всплывало с такой ясностью в его памяти, не давило с такой силой на его воображение. Пэкстон помнил тот день. Он и Биби катались на доске с веслом в Ньюпортской гавани. Стоял солнечный летний день. Биби сказала что-то смешное, и он подался всем телом назад. Девушка едва не упала с доски.

Воспоминание о ее смеющемся красивом лице так сильно подняло Пэксу настроение, что мужчина постарался удержать этот образ в своей памяти как можно дольше, сохранив всю его яркость и остроту, но он тотчас же начал таять, бледнеть, и все старания Пэкстона в конечном счете ни к чему не привели.

Главный старшина взглянул на часы «Джи-Шок». Четырнадцать минут пятого. На другой стороне мира, там, где сейчас Биби, также должно быть четырнадцать минут пятого, но не дня, а ночи. Она теперь у себя дома, крепко спит. Его охватило безотчетное беспокойство, не то обычное волнение, которое иногда овладевало Пэкстоном, когда он думал о Биби. Оно было куда глубже и сильнее. Мужчине вдруг подумалось, что он отправился на эту операцию в наиболее неподходящее время.

В этот раз молчаливые существа в мантиях с надвинутыми на головы капюшонами несли мертвеца по больничному коридору, над которым кто-то словно лезвием бритвы срезал потолок и крышу, и теперь луна затопляла все вокруг своим светом. Они вошли в палату Биби. Лицо одного из этих существ произвело на нее такое же шокирующее, ужасающее впечатление, что и всегда. Девушка взбунтовалась против того, чтобы видеть его. Проснувшись, она порывисто приподнялась на постели, но оказалась в другом сне. Подручные Смерти, или кто они там такие, пропали. На одном из стульев у окна сидел завернутый в саван труп. Красноватый свет горящего заката играл на белой ткани. Материя, закрывающая трупу лицо, натянулась. Образовалась впадина, похожая на рот. Оттуда донесся хорошо знакомый ей голос: «Формы… формы… неизвестные сущности». Испугавшись, что услышит больше, Биби порывисто приподнялась на кровати, но на этот раз…

…она очнулась ото сна в реальном мире.

Утро принесло с собой большие перемены.

Зуд в левой половине тела унялся. Ни одно нервное окончание не посылало в кору головного мозга сигнал тревоги, сообщая об онемении, покалывании, дрожании. Сев на кровати, Биби поиграла мышцами руки, которая еще недавно временами казалась рукой другой Биби, а не ее собственной. Эта другая Биби хотела использовать ее для своих личных целей. Теперь она полностью ею владела. Никакой слабости не ощущалось. Биби сжала пальцы в кулак. Хотя ее кулак был небольшим, его вид успокоил девушку.

Никакой головной боли. Никакой слабости. Никакого мерзкого привкуса.

– Дудочник Питер собрал кучу соленых перцев, – с веселой живостью промолвила Биби. – Она продает морские ракушки на берегу моря[16].

Каждое слово произносилось идеально правильно, без какого-либо сюсюканья либо запинок.

Девушка опустила одно из предохранительных перил и уселась на краю кровати. Секунду Биби колебалась, понимая, что отсутствие симптомов еще не означает, что она выздоровела. Если она сейчас осмелится издать победный клич, чтобы отметить свой триумф, ее голос может вдруг сорваться, а она вновь сломается. Но нет же! Глупое суеверие. Нет трех богинь судьбы, в которых верили древние греки. Нет сестер, которые прядут, отмеряют и отрезают нить человеческой жизни. Никто не обидится из-за того, что она испытывает бурную радость по поводу своего избавления от рака. Биби встала с постели, надела тапки и прошлась по палате в глупом танце. Ее левая нога ни в чем не уступала правой. Она двигалась без малейшей ошибки, без малейшего намека на онемение.

В дверь вошла медсестра Петронелла. Волосы ее были аккуратно заплетены в косу, спадавшую ей на спину. Вчера медсестра заступила на дежурство. Женщиной она была бывалой и очень расторопной. Казалось, она успела повидать все, что возможно, когда работаешь в больнице. Ничто не могло застать ее врасплох или вывести из себя. Шоколадного цвета лицо смягчило выражение удивления.

– Девочка, что в тебя утром вселилось? – замерев на пороге, спросила Петронелла.

– Я могу танцевать, – сказав это, Биби исполнила несколько легких танцевальных движений, которые полагается танцевать в мягкой обуви.

– Вероятно, можешь, но мне бы хотелось увидеть доказательства, – промолвила медсестра.

Рассмеявшись, Биби трижды хлопнула в ладоши.

– Левая нога больше не онемевшая. Никакого покалывания от головы до пальцев ног. Вообще ничего. Дудочник Питер собрал кучу соленых перцев. Идеальное произношение, Петронелла. Я теперь не больна.

Улыбка медсестры застыла и постепенно растаяла.

– Симптомы могут появляться, а потом исчезать, – с жалостью в глазах и сочувствием в голосе сказала она. – Девочка, лучше смирись с реальностью.

Биби замотала головой.

– Это правда. Это как раз и есть реальность. Я не знаю, что, черт побери, произошло, но что-то точно изменилось. Я чувствую себя абсолютно здоровой. Мне нужно поговорить с доктором Чандрой. Пусть он со мной встретится и еще раз на меня посмотрит.

Последующие две недели предоставили ей возможность не подвергать себя искушению. То воскресное утро выдалось тихим, пасмурным и прохладным. Над землей стелился легкий туман. Ключ в замочной скважине. Тихий скрип петель. Цветов в вазе посреди стола на этот раз не оказалось. Распахнутая в гостиную дверь. Порожек. Гостиная. Дверь, ведущая в спальню, затворена. Если кровь в прошлый раз была настоящей, кто-то ее вытер.

Иногда Биби сама себя не понимала. Она не была дурочкой, но при этом вернулась сюда. Девочка знала, что не трусиха, что испытывать собственную храбрость нет особого смысла, однако продолжала приходить. Она не верила в то, что мертвые возвращаются, но ее все равно мучило любопытство. Хуже всего было то, что, понимая, насколько появление мертвецов в реальном мире нежелательно, Биби при этом в глубине души все же хотела столкнуться с гостем из загробного мира в надежде, что это будет самым настоящим волшебством.

Девочка опасалась, нет ли у нее темных импульсов. О темных импульсах Биби узнала из прочитанных книг. Будучи пятиклассницей, она читала то, что обычно читают десятиклассницы, поэтому полагала, что в достаточной мере осведомлена об импульсивных желаниях, навязчивых идеях, одержимости, маниях и нездоровых влечениях. Подобного рода темные импульсы могут исходить из разума и от сердца. Биби была уверена – она не страдает от безумия. Девочка надеялась, что все эти темные импульсы зародились в ее сердце, следовательно, не особо опасны.

Храбрые девочки совершают храбрые поступки. В противном случае они теряют шанс выделиться из общего стада. Потерпев неудачу, они превращаются в кротких девушек, бледных и никому не интересных, заслуживающих жалости работяг, обреченных тянуть лямку своего существования в серых комнатах повседневности. В семь лет Биби подарили ее первую детскую доску для серфинга. Настоящим серфингом она занималась уже почти год. Она не имела ни малейшего намерения становиться блеклым ничтожеством ни сейчас, ни через пятнадцать лет.

Ты должна сорваться вниз с гребня волны, «застрелить» волну, «порвать» ее в тот момент, когда волна Рихтера может заткнуть тебя за пояс[17]. Ничего не бойся. Отсутствие страха отличает настоящую серферную крысу от салаги, ботаника, зануды и придурка. Храбрые люди, вырастая, не становятся салагами, ботаниками, занудами и придурками.

Повернув ручку, она отворила дверь в спальню.

Никаких изменений с тех пор, как здесь жили. Правда, с кровати сняли покрывало, одеяло и простыню, оставив голый матрас, да подушки спрятали в бельевой шкаф, а так все по-прежнему.

Подобно призрачному морю, подобно высокому приливу, такому высокому, каким он был миллион лет назад, густой туман застилал два окна, пропуская внутрь лишь тусклый свет. Окнами спальня выходила на противоположную от бунгало сторону, поэтому отблеск от включенного Биби электричества родители увидеть не смогут. Впрочем, одного тумана хватило бы, чтобы скрыть этот свет.

Дверь в ванную комнату была распахнута настежь, а вот в большой стенной шкаф – прикрыта. Ее саму удивило это, и Биби постучала в дверь шкафа.

Ответа не последовало.

«Бросайся вниз в гребень волны. Разорви ее. Не трусь», – пронеслось в ее голове.

Биби распахнула дверцу и включила свет внутри. Храбрые девочки не верят в бугименов. Никто ее здесь не поджидает, притаившись в засаде.