Любовь Рябикина - Ветеран
— Водки купи пару литров. И жратвы… Понял?
Савельев закивал, словно болванчик, быстро пряча деньги в карман замызганных джинс:
— Понял–понял…
Через минуту его в квартире уже не было. Валуй прошел в снимаемую комнату. Хотел брякнуться на продавленный диван и сразу передумал, наконец–то почувствовав идущий от себя запах трясины. Передернул плечами от омерзительного воспоминания. Захватив с собой сухую одежду и шлепанцы, направился в ванную комнату.
Разделся и разулся прямо в ванной, покидав все под ноги и решив таким образом постирать. Закинув изодранную клеенку, изображавшую занавеску, с наслаждением принялся смывать с себя запах болота. Но тот почему–то становился все сильнее. Валуй не понимал, что это пахнут его снова намокшие шмотки и кроссовки. Он старательно натирал себя мылом и поливал шампунем, но запах не пропадал. Лишь взглянув себе под ноги бандит понял в чем дело.
Закрыл слив. Вытянувшись из–за шторки, дотянулся до полупустой пачки порошка и щедро посыпал на одежду. Топтался по ней и обуви, пока вода не дошла до щиколоток. Запах стал слабее. Пена доставала до средины икр, громоздясь белой шапкой и даже выступая на края. Валуй выбрался из ванной, по очереди облив ноги прохладной водой.
Прислушался. Савельев уже пришел. Из–за двери доносилось позвякивание сковородки, шум воды и какой–то странный хруст. Валуй натянул на себя трусы, тенниску и спортивные штаны. Поморщившись, обул шлепанцы. Толкнув дверцу, вышел в коридорчик. Сразу направился в кухню.
Вадим хлопотал у плиты, нарезая прямо на сковородку сырую картошку. Услышав шаги, радостно сказал:
— Водка под холодной водой остывает, а я вот картошки купил. Решил пожарить с луком. Скоро будет готова. Еще сыру достал, огурцов соленых, яиц пару десятков взял, масла растительного и пива холодного. Не хошь после ванны дернуть?
Валуй согласился, усаживаясь на табуретку у окна и откидываясь спиной на стену:
— Давай…
Савельев спросил, доставая из воды в раковине две стеклянные бутылки с пивом. Рука заметно тряслась, когда он принялся сдирать пробку ножом. Вскрыл бутылку и протянул здоровяку:
— А ты чего ночевать не приходил и такой странный приперся?
Бандит вдруг почувствовал, что ему необходимо рассказать хоть кому–то о том, что произошло. Изподлобья взглянул на алкаша:
— У мужиков переночевал. Мы вчера с одной малышкой хорошо повеселились…
Вадим рассмеялся, торопливо делая большой глоток прямо из бутылки:
— Я, когда помоложе был, тоже любил по молоденьким бегать! Ты молодой, тебе можно…
Валуй вдруг ни с того, ни с сего разозлился. Чтобы заглушить поднимавшуюся изнутри злобу, залпом выдул всю бутылку и бросил опустевшую тару на стол. Стекло звякнуло и если бы не рука Вадима, бутылка обязательно упала бы на пол и разбилась. Тот успел подхватить, сказав:
— Зачем тару бить? Она денег стоит…
Это простое замечание привело бандита в себя. Савельев отошел к плите, чтобы перевернуть картошку. Валуя прорвало. Он сам вытащил вторую бутылку пива из воды. Зубами сдернул пробку. Перед глазами всплыло юное тело. Криво ухмыляясь, он красочно рассказывал, как насиловали Маринку. Вадим, вначале слушавший с удовольствием, вздрогнул, когда Валуй произнес:
— …лесник этот чертов, старый хрен, за свою внучку сегодня всех наших перебил. Представляешь, из пулемета стрелял и нас в трясину загнал! Все там остались, а две машины он подорвал вместе с братанами…
В запале он даже не заметил, с каким напряжением Савельев спросил:
— Как девчонку звали?..
Бандит, осушивший вторую бутылку пива, развалясь сидел на табуретке, упираясь спиной в стену. Небрежно бросил:
— Маринкой вроде…
В тоже мгновение тяжелая сковородка с горячей картошкой обрушилась ему на голову. Савельев, с искаженным от горя лицом, дико проорал:
— Сволочи!!! Сволочи!!!
Валуй, облитый кипящим маслом и обсыпанный раскаленной картошкой, заверещал дурным голосом:
— Ты что, ох…л совсем, алкаш долбаный?!?
Вскочил, собираясь разделаться с хозяином квартиры. Подрумяненая картошка разлетелась по грязному линолеуму. Сковородка опустилась на голову здоровяка еще раз со словами:
— Это моя дочь, сволочь! Моя дочь!!!
Бандит попытался оттолкнуть пьяницу, но у того вдруг удесятерились силы. Следующий удар отправил Валуя на пол. Раз за разом Вадим опускал сковородку на голову негодяя даже не чувствуя, как ручка жжет его руку. Бандит давно затих, а Савельев все бил и бил тело на полу сковородкой. Газ продолжал гореть на плите ровным синим пламенем. Савельев шептал, смахивая слезы:
— Доченька моя, я сволочь, я сволочь… Это я пригрел нелюдь, я… Доченька… Мариночка…
Отбросив сковородку в сторону, упал на колени и зарыдал, хватаясь руками за немытые спутанные волосы:
— Маринка… Маринка… Это же я, отец, должен был тебя защищать, а я… Я все эти годы о вас и не вспомнил. Сволочь я, сволочь! Такой, как они…
Он вдруг вскинул голову и посмотрел вокруг совершенно трезвыми глазами. С ненавистью взглянул на труп, лежавший на грязном затоптанном линолеуме с расплывавшимся вокруг головы кровавым пятном. Раскаяния не было. Решительно встал:
— Я виноват… Виноват во всем…
Выключив газ на плите, направился в коридор. Достав с антресолей обрывок веревки, спокойно соорудил скользящую петлю. На этот раз руки его не тряслись. Перекинул веревку через давным–давно не востребованный турник в коридоре. Принес табуретку из кухни, стараясь не наступить на кровь. Встал на нее. Просунув голову в петлю, не раздумывая, шагнул с табуретки. Она упала. Тело задергалось. Ноги не доставали до пола всего несколько сантиметров. Минуты две длилась агония. Затем тело Савельева выпрямилось и затихло, чуть покачиваясь…
Марина вечером отправилась порыбачить на озеро, надеясь в тишине прийти в себя от страшного стресса, полученного накануне. Поддержка Алексея оказалась как нельзя кстати, заставив поверить, что жизнь не кончена. Остановив лодку за выступавшей в озеро косой, девушка забросила в воду сразу несколько удочек. Маринка сидела в лодке, смотрела на темную воду и думала о Зубове…
Света поливала огород из шланга с дождевателем. Длиннющий шланг, соединенный во многих местах металлическими трубками, был протянут от озера с закинутым в воду насосом и доставал до самого дальнего уголка сада–огорода.
Валентина занималась со скотиной. Из хлева доносилось звяканье ведра, указывающее, что женщина занялась дойкой.
Митрич сколачивал под навесом новое корыто для поросят, когда из–за деревьев, переваливаясь на ухабах и рытвинах, появились две милицейские машины. Видимо кто–то из сельчан расслышал взрывы и решился сообщить в органы о своих подозрениях. Семейство лесника давным–давно услышало приближение машин, но продолжало трудиться, как ни в чем не бывало…
Маринка, расслышавшая моторы, замерла за косой. Полозов, предвидевший подобную ситуацию, еще перед рыбалкой попросил старшую внучку уплыть подальше и затаиться. Он понимал, что милиция обязательно появится и не хотел показывать милиционерам избитую девушку, чтобы уберечь ее от сплетен…
Лесник отложил наполовину сделанное корыто в сторону и пошел навстречу остановившемуся первым УАЗику, из которого выбирался сам начальник райотдела милиции майор Зваркович. Следом вылез не молодой мужчина в гражданском костюме и с черным дипломатом в руке. С интересом огляделся по сторонам. Старик с достоинством остановился в паре метров и поздоровался:
— Здравствуйте, Дмитрий Андреевич! — Чуть склонился в сторону незнакомца: — И вы здравствуйте! Какими судьбами на мой кордон занесло?
Мужчина в костюме поздоровался, с цепким вниманием поглядев в лицо старика и вновь принялся оглядывать окрестности. Майор мрачно ответил:
— Здравствуйте, Иван Дмитриевич… — Огляделся вокруг: — Думаю, что о причинах вы и сами знаете…
Полозов откровенно удивился:
— Как я могу их знать, если вы о них ни слова пока не произнесли!
Начальник милиции, не сводя с него глаз, ехидно ответил:
— Ну конечно! И взрывов на гати вы не слышали? А тем паче криков тонущих людей…
Митрич развел руками:
— Да кто же полезет в топь? Вы в своем уме, Дмитрий Андреевич? Ничего мы не слыхали. Может вот из–за движка? Когда генератор работает, ну ничего не слышно!
Майор мрачно взглянул в сторону гудевшего под навесом генератора. Открыл черную кожаную папку и протянул отпечатанный листок:
— В общем так! Вот ордер на обыск в твоем доме, Митрич. Если мы найдем то, что думаем отыскать, сидеть тебе на нарах до конца жизни. Понял?
Полозов, покачивая в искреннем недоумении головой, спросил:
— А это еще почему? И чего я такого совершил, что теперь в тюрьму должон уйти? — Заметив, что Зваркович направляется к дому, схватил его за рукав и заставил повернуться к себе лицом: — Нет! Ты вначале поясни, что я сделал?
