Пол Тот - Обратный отсчет
Потом я все вспомнил. Следующий пункт моего назначения дальше к северу – а именно Бейкерсфилд – можно назвать родившимся в Калифорнии отпрыском-мутантом Сахары и Алабамы. С Божьей помощью еду в Бейкерсфилд. По моим сведениям, там до сих пор живет Керри, девушка – ладно, женщина, больше похожая на девушку, – из Японии, любившая скорость и комиксы, именно в таком порядке. Отражение Сан, только Керри в Штатах родилась и акклиматизировалась, если не прижилась. Каким образом, черт возьми, холодный кусок металла вроде нее мог оказаться в плавильном котле Бейкерсфилда? И что она против меня имеет, прислав такое письмо? Черт побери, Керри даже не охнула бы, получив удар прямо в лицо, если б костяшки пальцев были сбрызнуты амфетамином.
«Господи Боже мой, дай же поспать!..»
Наконец, я заснул. И проснулся от стука в дверь. Стучал менеджер.
Разрешите сказать насчет снов и видений: мне плевать на такое дерьмо. Плевать, что металлический пес кусал меня за ноги. Что на нем был пояс с инструментами. Что у него стальные усы, сиськи, член, он хватал меня за щиколотки, сколько бы я ни брыкался. Что Иисус, имя которого начинается с «Хе», сидел на диване, умирая со смеху, и советовал мне поостыть и дать псу позабавиться. Наплевать, потому что пробился свет, и головоломка, составленная из всего, что можно показать за восемь часов, растворяется в излучении. В начале дня все взрывается перед глазами, стараешься снова собраться. Если повезет, то никто не стучится в дверь, пробудив своим стуком похмелье.
– Пора съезжать, – сказал менеджер. – Половина первого. А оплачено до двенадцати.
– Понятно. Проспал.
– Конечно проспал. Полпервого. – Он взглянул на часы у себя на руке. – Лишние полчаса. Придется взять плату еще за день.
– Ну нет, – сказал я, – спасибо.
– Тогда поскорей уезжайте.
– Сейчас же уеду. – Я жестом поманил его ближе. – Знаете девушку по имени Азаль? Она вас ко мне подослала?
– Азаль? Имя персидское. Я не иранец.
– Никогда не слышали про САВАК? Значит, вы не оттуда?
– Какой такой САВАК? Я только что тебе сказал, черт возьми, – я не перс. Запомни, дурак долбаный, я из Ирака. Теперь за два дня возьму с тебя деньги.
– Простите, простите. Просто приходится соблюдать осторожность. Знаете, женщины…
– Угу, знаю. Только я не перс. И САВАК больше не существует. Его нет уже двадцать лет, черт побери. Тамошние ребята наверняка сидят в инвалидных колясках. Зачем говоришь про САВАК?
– Видите ли, Азаль могла натравить на меня агентов…
– Проклятые раздолбай персы. Никакого САВАКа нет. Не бойся никакого САВАКа. Меня бойся.
– Ладно.
– Все вы чокнутые. Кончайте баловаться наркотиками.
Я закрыл за ним дверь, снова нырнул под душ. Одежда отпечаталась на коже, как «Крекер-Джек».[23]. Меня одолело похмелье, торпедой пробив в корме дыру размером с горлышко бутылки. Если бы у меня были лишние деньги, поехал бы в «Кей-Март»,[24] купил рубашку и джинсы, соврав себе самому, если никому другому, будто после этого чувствую себя гораздо лучше.
Тут у меня возникла некая мысль.
Я направился в контору. Иракец швырнул на стол авторучку.
– Чего еще?
– Вам тут помощь не требуется?
– Какая?
– Не знаю. Любая.
– Деньги нужны? Сильно?
– Так же сильно, как вы ненавидите персов.
– Работу потерял? Вы, американцы, один за другим терпите крах. – Он вытащил бумажник, пересчитал купюры. – Договоримся. Вымой туалеты. Тут сейчас никого нет, шлюхи разошлись. Вымой все туалеты, пол в ванных, стены, раковины, целиком ванные, черт побери. Получишь за это пятьдесят баксов. Дам тебе ведро и тряпку.
Вскоре мне стало известно – гораздо лучше, чем когда-нибудь в жизни хотелось, – что люди после себя оставляют в ванных мотелей. Наверняка у хозяина есть бригада или, по крайней мере, пара уборщиц, значит, он сделал мне одолжение, хотя я так не Думал, бросая в мусорное ведро использованные презервативы.
На уборку ванных комнат ушло три часа. На договорную работу не распространяется трудовое законодательство, профсоюзов тут тоже нет. Причем все это благодаря финансовой мудрости Рози, которую я почтил, насвистывая спиричуэле собственного сочинения.
– Все сделал?
– Полностью.
– Хорошо поработал. Знаю, проверил, когда вернулся. Не везде заглядывал, в пару-тройку номеров. Я тебе доверяю. Вот твои пятьдесят баксов.
Я взял деньги.
– Вы только что купили мне новую одежду.
– Ну, удачи тебе в новой одежде. И держись подальше от той женщины. Персидские женщины просто бешеные, будь я проклят.
Я пошел к своей машине.
– Привет, Пегая.
С окончанием подобной работы человек приходит в чертовски хорошее настроение. Она высосала кое-какие соки из моей крови. Я снова выругался. Поскользнулся бы на банановой кожуре, но был обязан заняться другим трудом, не мартышкиным. Следующий пункт назначения – Бейкерсфилд, где надо повидаться с шустрой чудачкой японкой, читающей комиксы со скоростью девяносто страниц в минуту. В очередной солнечный день я сонно обмяк, обвис, как пальмовые листья. Проехав по шоссе пять миль, провалился в сон, рухнув с горы собственных мыслей.
Землетрясение в три балла
Снова пришло время Рихтера. Прошу ударить в барабаны…Пой о замыслах, соединяй точки, следуй сценарию.Папа мертв? От тайн мороз пробегает по коже.Письма, врезавшие по мозгам, – крутые яйца. Не разобьешь.«Вот, сэр Параноик: морские раковины из Японии».«От кого, от вашего царя? Я хочу сказать, от императора?»Грохочущие слова, гроздья винограда из Голливуда и Вайна.Черт побери, старик, скоро может произойти что угодно.Самый трясущийся в мире ДжонПри землетрясении застрял в трещине.
Пять
И я поехал в Бейкерсфилд, думая всю дорогу: тебе мать нужна, что ли? Нет, мать тебе не нужна. Просто нужно узнать, чего тебе нужно.
Найдется ли ответ в Бейкерсфилде?
Господи Боже мой, Бейкерсфилд показался родным домом, в том смысле, что я был здесь и одновременно в любом другом месте. Сагино – сестра Бейкерсфилда, и я прожил с ней дольше, чем хотелось бы помнить. Промышленные зоны отравили мне сны, во все стороны тянутся склады и фабрики, миллионы готовых изделий, натянутые проволочные струны, бесконечный Гэри,[25] штат Индиана.
Можно только догадываться, каким образом Керри в конце концов тут очутилась – она никогда не рассказывала. Я подозревал пережитое в детстве насилие, развод родителей, даже киднеппинг. Ей здесь нравилось лишь из любви к отчуждению, а невозможно представить, чтобы кто-нибудь был так чужд Бейкерсфилду, как Керри. Ей место в Манхэттене, где она кололась бы в лапах толкача наркотиков. Впрочем, в Бейкерсфилде полно пригородных лабораторий, готовящих кокаин, трейлеров под древовидной юккой, над которыми птицы, обкурившиеся химикатами, летают со сверхзвуковой скоростью.
В таком трейлере она и жила. Как-то умудрилась купить кусок земли, поэтому трейлер стоял на ее собственном участке, не стоившем ровно ничего, по крайней мере, пока песок не станет редкостью.
Последним, мимо чего я проехал по дороге к ней, был пост полиции штата. Интересно, беспокоилась ли когда-нибудь Керри насчет опасного соседства? Интересно, остался ли повод для беспокойства?
Сверкающему алюминием трейлеру со спутниковой тарелкой было самое место на Марсе. С первого взгляда на мусорный бак я понял, что она его не покинула. Бак был доверху завален пустыми пачками из-под сухого завтрака и картонками из-под молока. У нее еще имелся жучок-«фольксваген», которые плодятся, как тараканы, пока их не истребят. Проживи Керри тысячу лет, может быть, подыскала б машину в рабочем состоянии, предпочтительно небесно-голубую с ржавыми колесными колпаками и двигателем, который за двадцать миль слышно. На бампере, как обычно, красовалась наклейка, однако не предлагала задуматься о том-то или прекратить то-то, а утверждала: «БОГ МОЖЕТ ЖДАТЬ, А ТЫ НЕТ».
Дверь с опущенными жалюзи приглашала мух, Может быть, и меня пригласит, хоть у меня нет крыльев. Керри вечно оставляла дверь незапертой, никогда не боясь ни воров, ни торговцев, ни насильников, ни убийц. Я всегда спал, крепко прижавшись к ней, зная, что, если явится преступник, она меня спасет. Луч карманного фонарика, ворвавшись в ее редкий быстрый сон, пробудил бы сознание, вызвав взрыв, так что осветителю следовало поскорей улепетывать, пока во все стороны веером не полетело дерьмо. Керри была шести футов ростом, с черными волосами до пояса, которыми в случае необходимости удушила б любого. Сказать, будто она представляла собой только кожу и кости, было б преувеличением. Кости служили ей оружием.
– Так я и знала, черт побери, – сказала она.
