И. Ермаков - Заря счастье кует

– Вот, Лебедев, – постучал по часам Красилов. Даю вам двадцать минут. Через двадцать минут всем быть здесь.

– Открывай, – приказал он тихонько Зырянову.

Что здесь творилось!! На ходу, на бегу, спотыкаясь и падая, расстегивали штанишки, немилосердным захватом сдирали с себя рубашонки и майки, рвались и трещали шнурки на ботинках, у младших, еще на парадном, уже засияли оголенные попки – ребятня штурмовала «Дельфин».

– Последи, – попросил Михаил Иванович Зырянова, – Последи... Я сейчас подойду.

Красилов наклонился и поднял чью-то пуговицу. Потом еще пуговицу. Пройдя по следам ребячьего «штурма», он набрал их, что ягодок, полную горсть. Разных: от штанов, от рубашек, от курточек, пиджаков. Разноцветных: синих, черных, оранжевых, желтых... Свежеумытые очи Михайлы Красилова затуманились. Пуговки в тяжелой мужицкой горсти заискрились, запереливались бриллиантами.

– Чертенята, – растроганно бормотал он. – Ищейки... Как и пронюхали?..

А из «Дельфина» – в миры, в птичьи крылья, вздымались, летели разбойничьи кличи, вдохновенные вопли, визг, петушиное пение – все оттенки восторгов земных, переделанных в звуки.

«Чья это радость? – взволнованно спрашивал у себя самого Михайло Красилов. – И чья радость больше?» – соизмерял он ревущий «дельфинник» и притихнувшего себя, с пуговками на тяжелой ладони.

Бережно ссыпал цветные трофеи в карман.

«На память», – шептал он себе.

Вечером листал шестой том «Мира животных». Захотелось зачем-то узнать, сколько лет, каков век живут-проживают морские дельфины.

Вот так и начал свою жизнь единственный пока на севере области плавательный бассейн. В текущей пятилетке появятся они и в «нефтяных» городах. Еще пять красавцев порадуют маленьких и больших северян. Запасайся, торговля, пуговицами...

Новый кинотеатр. Турбаза на озере Светлом. Бесплатный воскресный автобус. Такое вот заботливое, сердечное, не побоюсь сказать, братское отношение к рабочему человеку, к его детям, семье окрыляет, роднит, цементирует и стабилизирует коллектив.

Семнадцать национальностей трудятся в леспромхозе, и всем здесь «по климату». В Малиновском – хорошее настроение, у малиновцев – «собственная гордость», как сказал поэт. Сотни заявлений с просьбами о приеме на работу приходится возвращать их подателям с отрицательными резолюциями. Текучесть рабочей силы – сведена здесь до завидного минимума. Всего 16%. В эти шестнадцать входят парни, ушедшие в армию, люди, выехавшие на учебу, орлы-старики, вышедшие на пенсию, женихи и невесты, которых царевна-любовь уманила в другой леспромхоз. Тут уж, как говорят, вынь да положь обходной. Ничего не попишешь!

Восемьдесят восемь коммунистов насчитывает в своих рядах партийная организация леспромхоза. Из них больше половины – от пилы, с лесовоза, с крана и трактора. Что ни рука, то и пятерка мозолей.

У коллектива в славе и гласности социалистическое соревнование, свои герои, свои знаменитости. Стеною, плечо в плечо, идут малокомплексные бригады Андрея Едапина, Виктора Потапова Ивана Судакова. Они валят лес. Полторы годовых кормы и выше! С меньшим они не мирятся. По ним равняется Александр Иванович Удников на раскряжевке, Рафаил Александрович Соколов – на погрузке.

Недавно область узнала о так называемом малиновском эксперименте. Суть его коротко такова. Дорога круглогодового действия с железобетонным покрытием отстает от вырабатываемых лесосек на 15– 20 километров. Брать из них лес можно лишь по хорошим морозам, – по теплу наступает «мертвый сезон». Малиновская бетонка уходит в тайгу на 40 километров. Там, где она кончается, малиновцы создали этой зимой промежуточный, «буферный» склад. Часть лесовозов доставляют сейчас хлысты только лишь до бетонки. Машины делают на укороченном расстоянии по восемь-девять рейсов. Дешевые зимние дороги несут двойную и тройную нагрузку. По бетонке же потом можно будет вывозить лес действительно круглый год. Здесь залог ритмичной работы предприятия, своевременной отгрузки леса потребителям. «Экономическая эффективность от внедрения новой технологии лесозаготовок, – пишет Красилов, – составляет 1400 тыс. рублей. Себестоимость кубометра древесины снижается на 90 копеек, производительность труда повышается на 13,3 процента».

Сельскохозяйственная пятилетка Тюменщины, призванная обеспечить нефтяной Север области хлебом, мясом, молоком, яйцом, овощами и другими дарами земли, ждет от малиновцев, от «сельского» своего леспромхоза миллионы кубов лесных материалов. В колхозно-совхозное строительство области будет вложено полмиллиарда рублей. Предстоит строить специализированные комплексы, склады минеральных удобрений, зернохранилища, механизированные тока, мастерские и гаражи, клубы и школы, детские учреждения и магазины, десятки тысяч жилых домов.

И везде нужен батюшка-лес.

– Будет лес! – заверяют малиновцы.

...Гладил шершавой рукой Иван Павлыч шершавые, как и ладони, тесины. И было их сорок штук, присоленных скупою крестьянскою слезою, – сорок убогих тесин. Сегодня его Миша, его сын – Михаил Иванович Красилов отгружает отцам на деревню эшелоны, десятки эшелонов, сотни эшелонов лесного добра.

«Все – во имя человека, все – для блага человека». Партийные эти слова, озарявшие дни работы XXIV съезда КПСС, для коммунистов Михаила Красилова, Ивана Таланцева и Виктора Грудцына не дежурный сиропчик из сладеньких уст, не концовка речистых докладов, а руководство к действию. И само действие!

ПОД КРЫЛОМ У ЖАР-ПТИЦЫ

Странные вещи случаются иногда с овощами в тайге. С обыкновенными. Огурцами, редиской, капустой...

Два повара застрелили двух глухарей.

Один повар, по фамилии Христолюбов, звать – Юра, кормил геофизическую партию, базировавшуюся у озера Светлого, в двадцати километрах от Урая, – зачинавшегося тогда города шаимских нефтяников. Неподалеку отсюда – скважина Р-6, первооткрывательница тюменской нефти, пробуренная бригадой мастера Семена Никитовича Урусова. Места исторические, несмотря на обилие глухарей.

Фамилию второго повара я запамятовал. Знаю только, что был он кавказец, южанин. Должность он занимал очень далекую от плиты и лаврового листа, но какой же кавказец не изготовит вам пару национальных блюд! Отсюда у других народов твердое убеждение, что каждый кавказец – повар, что жарит- варит он – на особицу, по-кавказскому. Нам не суметь.

Итак, на августовской зорьке было застрелено два глухаря. Матерых. Упитанных. Зобы полны ягод, в кулак не вмещаются. Перо на зобах сизым блеском горит, темнозеленью отсверк дает, излучается.

– Ха-а-арош дедушка! – взвесил Юра на кухонных малых весах свой трофей. – Шесть килограмм потянул.

– Ха-ха!! – торжествовал кавказец. – Мой на полкилограмма больше! Больше! – крутил он под Юриным носом своим глухарем. – У тебя – дедушка, у меня – аксакал!..

– Не к рукам варежка... – свысока бросил Юра. – Ружье стреляло... А вот суметь приготовить, в дело произвести!..

– Ты меня будешь учить, да! Стажировать будешь, да! Практиковать будешь! – загорячился кавказец.

– Сразу не научишь, – отвечал на полном серьезе Юра. – Полтайги глухарей с тобой изведешь, пока какой-нибудь толк...

– Люди! Нет, люди!! Вы слышали голос из провинции! – завинтился перед собравшимися к весам геофизиками уязвленный сын гор. – Этот, извиняюсь, кашевар с черпаком хочет учить меня жарить дичь! Скажите, де-вуш-ка... молодой человек... Не спрашиваю – кушал ли ты, спрашиваю – видел ли ты когда-нибудь фазана! Фазана!! Такой птица есть. Глядел такой птица!

– А чего там глядеть! – процедил Христолюбов.– Перо плюс перо плюс перо и зародыш мяса. То ли дело – наш дедушка! На барана бог ростил, – повзвешивал он в обеих руках своего глухаря.

– Ну, хорошо, хорошо! Пусть дедушка, пусть твой баран... Жарь дедушку ты, жарю дедушку я. Вот ребята – свидетели. Они судят потом, они пробуют... Они скажут, если не проглотят язык на моем глухаре, чей еда – настоящий еда, чей тошнотик, гастрит – тьфу – трава! Когда жарим, скажи! – подступил он вплотную к Юре.

– Вечером и зажарим, – отвечал спокойненько Юра. – Народ как раз весь будет в сборе... Жюри изберем.

– Вот, вот-вот-вот! Жюри! Раз в три сутки, но умное слово. Мы жарим, жюри жареное кушает. Хорошо, – согласился кавказец.

– Только ты выпотроши... своего. А то накормишь тухлятиной. Жюри – тоже люди, а не шакалы какие-нибудь, – снабжал Юра кавказца советами.

– Он меня будет учить!! – рванул, вздернул за шею своего глухаря заводной, щекотливый южанин. – Учи эту... свою пимокатова дочь, – подпустил скорпиона в известную Юрину рану.

– Не горячись, стрелок, мазать будешь, – улыбнулся Юра сопернику.