Адам Тёрлвелл - Политика
Возможно, ответ Мао покажется вам надменным. В нем есть что-то безумное. Но посмотрите на его реакцию иначе. Может, он был просто смущен. Все его отговорки очень просто объяснить естественным чувством стыда. Признаться своему личному врачу в том, что ты являешься переносчиком венерической болезни, непросто. Это было непросто даже для Моше, куда менее публичной персоне, чем Мао. Возможно, эта история лишь еще раз демонстрирует необходимость тактичного подхода при обсуждении таких интимных тем. “Меня тошнило, — пишет далее доктор Ли, — от потворства Мао своим сексуальным желаниям, от его даоистских заблуждений, от того, как он развращал наивных и невинных девушек; мне приходилось заставлять себя все это вынести”.
В принципе, я полностью согласен с доктором Ли. Но была и другая сторона. Сейчас я процитирую доктора Ли в последний раз. “Многие девушки, — пишет он, — были рады заразиться. Даже болезнь, когда она была приобретена от Мао, становилась символом почета, подтверждением их близости к Великому Кормчему”.
Неожиданно, не правда ли? Мне кажется, что мы еще не до конца понимаем венерические болезни. Иногда они могут быть весьма романтичны.
16
Нана и Моше были романтичны. Они были романтичны по-своему. Они любили друг друга. Они говорили, что любят друг друга. Это было правдой.
Вот как они в первый раз сказали друг другу “я тебя люблю”.
— Ты штот хотел сказать? — спросила Нана, дразнясь.
— Нет, — сказал Моше, сидя рядом с ней.
— Знаешь, — сказал он, — ты мне очень нравишься.
— Я тебе очень нравлюсь?
— Да, очень.
— И что тебе нравится больше?
— Все, — сказал Моше, — все нравится.
— Я люблю твои волосики между ног, — сказал Моше. — Цвет твоих волосиков там люблю. Люблю твои, ну, твои люблю. Я просто люблю тебя, — сказал Моше.
— Ой, — сказал Моше, — я не это хотел сказать.
Даже их первое “я тебя люблю” было неромантичным. Он сказал его по ошибке. Видите, какой я приземленный.
— Ну да, — сказала Нана.
— В смысле, так нельзя, — сказал Моше.
— Угу, — сказала Нана.
— Мы же знаем друг друга всего месяц, ну пару месяцев.
— Угу, — сказала Нана.
Честно говоря, это был романтично. Я беру свои гнусные слова обратно. Мне кажется, что можно быть с кем-то знакомым всего день или два, и все же быть уверенным, что ты его любишь. Чувствовать, что ты его любишь. Просто об этом не скажешь. Невозможно сказать ему, что ты его любишь. И то, что Моше сказал это, презрев все правила и запреты, было романтично. Первое “я люблю тебя” Моше и Наны было романтичным.
— Думаешь, мог бы? — спросила Нана.
— Что? — спросил Моше.
— Полюбить меня.
— Так вот? — спросил Моше.
— Не знаю, — ответила Нана.
— Ну и я не знаю, — сказал Моше, — возможно.
— Возможно…
— Ну как бы да.
— Что да?
— Я по-моему тебя ну вроде люблю, — сказал Моше. — Люблю по-моему.
Нана задумалась, что бы могло означать “по-моему люблю”.
— Знаешь, что ты самый милый на свете? — спросила она.
Нана считала, что Моше очень милый! Это же у нас любовная история получается!
— Да, — сказала она, — да, я тоже тебя люблю.
— Ты меня любишь, — сказал он.
— Ну, — сказала она.
— Ты меня любишь, — сказал он.
Она поцеловала его. Он поцеловал ее.
— Так значит ты, — сказал Моше, улыбаясь, — меня любишь.
— Нет, не люблю, — сказала Нана.
— Не любишь? — спросил Моше.
— Нет, — сказала Нана.
— Но я, — сказал Моше.
— Заебись, — сказала Нана.
Нана не хотела его обидеть. Она сказала ему “заебись”, и потом снова поцеловала его.
5. Интрига
1
Однажды вечером Моше сидел у Наны на животе. Он согнул ноги в коленях по обе стороны от ее грудной клетки с проступавшими ребрами. Еще он тихонько посмеивался. Он пытался уговорить себя, что самое важное — оставаться спокойным. Он смотрел на свой член. Член был красный.
Нана разглядывала пурпурный член Моше. Она думала о том, как печальна смерть.
Эта глава короткая, но очень важная. Боюсь, нам понадобится еще один взгляд на сексуальную жизнь Наны и Моше. Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что вы уже достаточно знаете об их половой жизни. Вам хочется совсем другого. Вам хочется читать о жизни горняков на Сахалине. Или прогуляться по магазинам. Что ж, простите. Половая жизнь Наны и Моше для нас очень важна.
2
Нана и Моше были одни в ее квартире в Эджвере. Сначала они вроде бы хотели поесть. Но о еде как-то позабылось. После того как за кастрюлями была обнаружена Папина заначка, а в ней бутылка абсента “Хиллз”, поесть плавно перешло в выпить.
Абсент, однако, требует определенной техники пития.
Счастливая пара переворошила шкафы кухни в поисках Наниной ядовито-зеленой зажигалки. Зажигалка нашлась среди кухонных принадлежностей. Она застряла в веничке для сбивания яиц. Чтобы приготовить абсент, Нана поднесла зажигалку к ложке для салата из нержавейки. Цвет абсента повторял цвет зажигалки. Ложка стала шипеть и плеваться. Рядом стоял бело-синий пакет сахарной пудры “Тэйт-энд-Лайл” с надорванным липким клапаном. Шипел и плевался именно сахар.
Они добрели до гостиной.
Сонно-возбужденный Моше привалился к ножке дивана. Свою изогнувшуюся шею он пристроил к изогнутому диванному подлокотнику. Развалившись на белых хризантемах Уильяма Морриса, Моше выглядел таким ручным. Нана поила его абсентом из ложечки.
Это было так чувственно — девушка мечты Моше поит его с ложечки сахарно-похрустывающим теплым абсентом.
— Ну что ты смотришь, что такое? — спросила Нана.
Ответ Моше был непонятен и причудлив, это не были слова в их привычном понимании. Он издал звук, что-то наподобие “ааууыаааарр”, и улыбнулся. Нана была счастлива. Она была счастлива от того, что Моше счастлив. И от Этого наполнявшего ее счастья Нана сняла лифчик.
Она предлагала угоститься, точно.
У нее были соски с ямочками, вывернутые наизнанку. Моше встал на колени, тяжело опершись на руки, и губами оживил сосок, левый сосок Наны. Сосок выпятился наружу, шершавый, отвердевший, налившийся кровью. Он стал вроде мармеладной землянички. Ареолы вокруг сосков Наны были бледными, как и ее кожа. Соски резко выделялись на их фоне.
Моше не мог оторвать глаз. Он спросил, нравится ли ей, что он ее разглядывает. В ответ Нана улыбнулась, чуть приоткрыв верхнюю десну. И тут же поняла, что нужна реплика поудачней. Поэтому она обвила Моше рукой и притянула его к себе для поцелуя. Ее рот, хранящий вкус абсента, обжег язык Моше. Так они вместе создавали сценарий секса. Они тщательно наблюдали друг за другом. И заботливо успокаивали друг друга. Они были сосредоточенны.
Они пробовали заниматься сексом. И им это удавалось. Но была одна сложность.
3
Многие наивно думают, что секс — это просто. Они думают, что это животная страсть с дикими стонами и криками. Но по многим причинам секс может стать весьма каверзной штукой.
Я кое-чего вам не сказал. Нана кое-чего не сказала Моше.
Секс никогда не приводил Нану в восторг. Нет, это не совсем точно. Она получала удовольствие от секса. В некотором роде. Просто Нана никогда не понимала секса до конца. Это может объяснить один факт. Или, наоборот, он поможет это объяснить. Моше не стоит об этом знать.
Нана ни разу в жизни не кончила.
Нет, то есть она, конечно же, кончала. Лежа на правом боку, сжав бедрами усталую, но неустанную правую руку, Нана кончала без всякого труда. Сама с собой. В ином случае оргазм превращался в проблему. Фактически он отсутствовал.
Объяснимых причин этому не было. Правда, Нана довольно поздно начала заниматься любовью. Первый мальчик появился у нее в восемнадцать лет. Это был некрупный парнишка-турок по имени Кан. В первый раз она занялась мастурбацией в пятнадцать, найдя под Папиной кроватью роман “Эмманюэль-2”. Она занималась этим тридцать четыре минуты. Она стащила книжку. Разумеется, Папа никогда впоследствии не упоминал об этом. Нельзя же просить дочь, чтобы она вернула порно-книжку. Разумеется, Нана тоже больше никогда не упоминала об этом. Она хотела, чтобы “Эмманюэль-2” была только ее. “Эмманюэль” возбуждала Нану. Позиция, в которой Нана мастурбировала, сформировалась из-за “Эмманюэль”. Нана лежала на боку, чтобы было удобнее читать книжку, раскрытую рядом на подушке.
Конечно же, это не объясняет того, что Нана не кончала с другими людьми. Она поздно начала, и для оргазма ей была необходима книга, но из этого ничего такого не следовало. Просто все было так, как было.
Думаю, этот факт может объяснить нервозность, в которую секс приводил Нану и Моше. Думаю, он может объяснить, секс требовал от них такой концентрации. За двадцать три предыдущих интимных свидания с Моше, не говоря уже о предыдущих интимных свиданиях с четырьмя другими мужчинами, Нана ни разу не кончила.
