Федор Полканов - Рабочая гипотеза.
Так и есть. Обкрутили, опутали, взяли старого дурака в полон. Что делать, пусть будет по-вашему.
– Котову так Котову. Полагаю, она справится. Но почему на почасовую? В штат, в штат! Пожалуй, я сам этим займусь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Еще когда Леонид становился в институте на партучет, Грушин, секретарь партийной организации, сказал ему:
– В первое время у Шаровского работать трудно, и больших общественных нагрузок мы вам не будем давать. Но лекции среди населения читать придется. Продумайте какую-нибудь радиобиологическую тему, интересную для всех, и подготовьте тезисы.
Тему Леонид придумал, тезисы написал, но долгое время никаких лекций ему не поручали. Потом пришла первая путевка – нужно было читать лекцию в пожарной команде.
Пожарников на лекцию привели строем и Леониду доложили:
– Товарищ лектор, такое-то подразделение готово для слушания лекции!
Расселись, и Громов начал говорить. Через три минуты аудитория спала: пожарников привели на лекцию после суточного дежурства. Можно было их разбудить тем или иным способом, но Громов подумал: опять заснут, каково слушать о неведомой науке после суток непрерывного бдения! Он выбрал одного пожарника, глаза которого были полуоткрыты, и далее говорил, обращаясь только к нему. Бедняга так и не заснул до конца лекции, ибо мудрено заснуть, когда на тебя непрерывно устремлен лекторский взгляд.
Пожарное начальство написало Громову в путевке, что он очень эрудирован и превосходно рассказал об устройстве атомной бомбы; начальство отправилось в объятия Морфея в первых рядах и о содержании лекции судить не могло.
– Что ж это вы так формально относитесь к лекционной пропаганде? Неужели нельзя выбрать другое время?
Свою точку зрения Громов не только высказал, но и написал на корешке путевки, том самом, что направляется в отдел пропаганды райкома партии. Быть может, именно поэтому его лекцию снова долго никто не заказывал: пошла о лекторе Громове дурная слава сквалыжника.
Следующая путевка привела Громова на автобазу какого-то министерства. Лекция была назначена на девять утра – странное в общем-то время. На автобазе был первоклассный клуб, зрительный зал на двести мест, и, к удивлению Громова, почти все места были заняты.
Московские шоферы народ образованный, с разнообразными интересами. Специфика работы – весь день один со своею машиной, весь день внимание поглощено сутолокою улицы – делает их разговорчивыми, но умеющими и слушать. С первых же слов своих Громов увидел: аудитория серьезная, и лекция здесь действительно нужна. Но вскоре пришло разочарование.
– Петров, на выезд! – покрыло громовский голос невидимое радио, и Петров встал и вышел из зала.
– Елкин, Грачев, Спиридонов, Мошкурцев, на выезд! – прозвучало вскоре.
И Елкин, Грачев, Спиридонов встали, а четвертый, быть может Мошкурцев, в досаде сплюнул:
– И что не сидится начальнику!
К концу в зале осталась лишь треть слушателей, но об организации лекции Громов написал положительный отзыв: после пожарников шоферы пришлись ему по душе.
Третья лекция просто-напросто сорвалась. Должна была она состояться в артели, занимающейся изготовлением ящиков. Когда Громов пришел туда, артельное начальство бегало и суетилось, делая какой-то бизнес. Ему было не до Громова и его лекции. Кое-как, с немалым трудом и после скандала, загнали в одну из комнат двух старичков и старушку. Громов поговорил с ними, выяснил, что все они беспросветно дремучи и к восприятию радиобиологии не приспособлены. Все же он рассказал им кое-что. В путевке написал: лекция сорвана по вине артели.
После этого его вызывали в райком, смотрели тезисы и беседовали. Тезисы понравились, Громов тоже.
– Следующей лекцией останетесь довольны. Только постарайтесь максимально сжать материал: будете читать на заводе в обеденный перерыв. Не занимайте более двадцати минут, людям и перекусить нужно.
Громов шел на завод с неприятным чувством. Казалось неправильным отвлекать людей от такого нужного им отдыха, мешать обедать.
Слушать лекцию собрались прямо в цехе, у станков. Громов заговорил – и сразу забыл опасения: глаза слушателей были устремлены на него, и это были далеко не безразличные глаза, настолько небезразличные, что Громов отступил от первоначально намеченного плана, почувствовал, что не только овладел вниманием аудитории, но аудитория ведет его, заставляя порою приводить дополнительные данные, порою опускать часть материала, казавшуюся ранее важной, теперь же – абсолютно ясно было излишнюю, само собой разумеющуюся.
– Когда к нам на завод попадает интересный человек, мы не так-то скоро его отпускаем, – сказали ему потом в завкоме. – У нас одиннадцать цехов, так что уж не сердитесь, пока вы не побываете во всех, мы вас будем тревожить.
Удачи чередуются с неудачами. И наркоз, и цистеиноподобные вещества, и предварительное облучение, которым они теперь занялись всерьез, то защищают, то оказываются абсолютно нейтральными, а порою даже усиливают вредное действие радиации. Не просто найти условия, при которых защита осуществляется безотказно, и после очередной неудачи Елизавета бунтует:
– Осточертело! Облучения, анализы, препараты, взвешивания, операции, опять облучения… Каждый день, каждый час – каторга!
Леонид не спорит – все правильно, каждодневная работа радиобиолога однообразна и утомительна, и мудрено ли выбиться из колеи? К тому же – характер. Попробуй ей возрази! Нет уж, лучше сейчас согласиться. И он демонстрирует свою полную солидарность с Елизаветой:
– Правильно! К черту! Пойдем в театр?
– Нет! За грибами!
– Правильно! Пойдем за грибами!
И они едут за город за грибами, бродят по лесу, сидят у костра – отдыхают. Отдых необходим, нет спору, однако:
– Селезенка в норме, костный мозг тоже, вес надпочечника не выше, чем у контроля, – и вдруг защита. Как это объяснить?
– Интересно и показательно! Два животных одинаковы по всем этим признакам, но предварительно облученное малой дозою выживает, в то время как второе, контрольное, гибнет. Организм как целое! Организм не сумма органов – это вовсе не общая фраза.
Отдых? Да, отдых. Руки свободны, ноги идут, куда хотят, легкие дышат озоном, а голова… Что с ней сделаешь, с головой: постоянная внутренняя занятость – удел научного работника, от которого немыслимо убежать.
Елизавета находит белый гриб, показывает его Леониду.
– Посмотри, какая прелесть! Вот ты говоришь – организм как целое. Кроме выживаемости, нужно иметь в руках какие-то еще показатели. Иначе мы ничего не найдем.
– Действительно замечательный гриб! Показатели! Ну, ясно! Однако искать показатели своими средствами мы не можем. Придется кооперироваться с биохимиками, а возможно, и с иммунологами. Взять сыроежку? Не знаю, как ты, а я сегодня замечательно отдохнул!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Голубая «Победа» вошла в жизнь Мельковой нежданно-негаданно. У Раисы была хорошая привычка, свойственная многим научным работникам: прочитав какую-нибудь иностранную статью, она писала маленький реферат и отправляла его в Институт научной информации или в какой-нибудь реферативный сборник – пусть познакомятся с материалом те, кто плохо владеет иностранным языком. Переводила она добротно, писала гладко, и рефераты, помеченные инициалами Р. М., то и дело появлялись в печати. Время от времени приходили повестки-напоминания: зайдите, получите гонорар. Но с этим она не спешила – пусть копятся деньги, когда-нибудь пригодятся. Была она тогда одинокой, и зарплаты хватало с лихвой.
Однажды Лиза Котова, в ту пору еще лаборант-несмышленыш, зашла в «Информацию» получить свои первые приработанные рублики.
– Вы радиобиолог? – спросили у нее там. – Не знаете, случайно, что это за финансовый магнат Раиса Петровна Мелькова? У нас лежит на несколько тысяч ее гонораров, а она и не думает получать.
В тот же день Лиза звонила в Энск.
– Я слыхала, что ты покупаешь «Победу»…
– С чего ты взяла?
– Скажи лучше, когда ты получала деньги за рефераты?
– Не получала ни разу.
Вскоре Мелькова приехала в Москву и совершила обход мест злачных.
– Никак не предполагала, что так много платят, – говорила она потом.
А Лиза в ответ твердила:
– Купи машину. От Москвы до Энска шоссе.
Многочисленные Котовы – братья и сестры Лизы – ей вторили, причем не только уговаривали, но и записали Мелькову на очередь. Однако все их старания чуть не окончились крахом: Раиса, сдавшая на «отлично» за свою жизнь множество экзаменов, провалила на зачете шоферскую премудрость.
– Не сумела задним ходом в ворота въехать.
– Понятно. Передовой научный работник наших дней принципиально не может пятиться. Однако представь себе, как мило ты будешь выглядеть за рулем.
– Чудно! Просто чудесно! – поддерживало Елизавету ведомое ею полчище Котовых-младших.
