Виталий Павлов - Герцеговина Флор
Она бросила в сумку платье Греты, туфли Орловой, черепаховую коробочку Элвиса, а вот амулет зажала в руке. В этот момент кто-то схватил ее и понес к выходу.
- Подождите! Подождите! Конверт! Там конверт! — билась в крепких объятиях Лора.
Однако никто не думал слушаться. Она повернула голову и увидела охранника, который увозил ее от пирса. Как долго она мучилась, стараясь понять, на кого похож этот парень, и именно теперь поняла, кто это был.
Удушливый дым полз по коридору, и языки пламени уже проникли в подсобные помещения.
- Опусти, поставь меня! — кричала Лора. — Поставь! — Но парень молча нес ее к выходу.
Стрельба к этому моменту уже стихла, а толпа, наоборот, озверела. Повара в белых куртках и колпаках, официанты в бордовых жилетках и бабочках, гости в смокингах и вечерних платьях бились в узком коридоре, ведущем наружу, как рыба, идущая на нерест, у речных порогов. Ситуация осложнялась тем, что сработала противопожарная система, и теперь сверху лилась вода и звенел тревожный колокол. Охранник двигался вперед, как ледокол, прокладывая путь среди впавших в панику людей. Когда до выхода оставалось несколько шагов, длинный конец шарфа, до этого путавшийся у охранника в ногах, зацепился за какой-то крюк. Прочная и легкая ткань сдавила горло мертвой петлей. Лора успела только охнуть. Парень почувствовал, что его подопечная вдруг затихла, но сразу не понял почему. Толпа напирала со всех сторон. Лора схватилась руками за шарф, который сдавливал горло мертвой хваткой. Еще чуть-чуть — и она потеряла бы сознание. Она даже не могла закричать, только пыталась ослабить петлю. Наконец, охранник понял, в чем дело.
Он ухватился за конец шарфа и рванул что было сил — материя не сразу, но поддалась. Глазами, полными ужаса, Лора наблюдала за происходящим, она даже что-то пыталась сказать, но было уже поздно. Обрывая на ходу остатки шарфа, охранник продолжал двигаться к двери, волоча за собой вконец обессилевшую девушку.
- Шарф, шарф, — это было первое, что сказала Лора, когда пришла в себя. Она сидела, прислонившись к дереву, прижимая сумку с подарками к груди.
Где-то с противоположной стороны здания опять стреляли. Охранник, оглядевшись по сторонам, выхватил из-за пояса пистолет и побежал к главному входу, где перестрелка явно усиливалась.
Люди в масках оказались зажатыми возле своих машин. Их было человек шесть. Они отстреливались из автоматов, заняв круговую оборону. Стреляли грамотно, давая друг другу возможность перезарядить оружие. Патронов не жалела ни одна, ни другая сторона. Пули резали ветки, били стекла, отбивали куски стен, однако ни убитых, ни раненых пока не было видно. Где-то выли сирены. Несколько патрульных машин мчались к месту события на бешеной скорости.
- Уходим! — крикнул кто-то из стрелявших. — Менты!
Прозвучало еще несколько очередей, и стрельба стихла. Обе стороны, обменявшись увесистыми порциями мата, разбежались в разные стороны. Громыхнуло несколько выстрелов, и тут же запылали две машины. Видимо, кто-то стрелял в бензобаки. Два взрыва не заставили себя долго ждать. Через некоторое время сверху- посыпались осколки и куски железа, подброшенные взрывами. Покатилось под горку горящее колесо.
Еще до приезда патрульных машин музыкальная команда успела погрузиться в микроавтобус и укатить подальше от клуба. Минут десять все молчали, потом вдруг кто-то сказал:
— Судя по всему, аппаратуры у нас больше нет.
- Поправимо, — ответил Боб, — вот если бы осталась аппаратура, а больше не было бы нас…
- Интересно, кто это был? — спросил Миша.
- Вам лучше этого не знать, парни, — заметил мрачный водитель, — сидите себе спокойно дома и ждите вестей…
Дальше опять ехали молча. До самого конца.
Дубовую гостиную в доме Сергея было не узнать. Так выглядел Смольный в старых фильмах о Ленине и революции. Входили и выходили люди с оружием, окна были забаррикадированы столами и шкафами, а дым стоял такой, что впору было включать противотуманные фары. Хозяин дома сидел на высоком табурете у барной стойки. Перед ним стояли стакан с толстым дном и початая бутылка виски, тут же лежали пять мобильных телефонов, причем он почти одновременно говорил по четырем из них. Собственно, разговором это нельзя было назвать, звучали почти сплошные междометия:
- Н-да… Ну… Ага… А вы проверили? Угу…
Поговорив таким образом минут десять, он отключил все телефоны и повернулся к стоящим за его спиной:
- Ну?
- Крыловские…
— Понятно. Значит, завод они нам не простили…
— Что будем делать?
— Кстати, что с девушкой?
- С ней все в порядке… — ответил один из охранников.
- Включите музыку кто-нибудь! — крикнул Сергей непонятно кому. — Мы все пока еще живы!
Тут же зазвучала медленная музыка.
- Значит, так, больше я об этом не хочу слышать. Никогда. Все формальности беру на себя. Северные и Башмаки нас поддерживают.
Видимо, для тех, кто был в комнате, эта фраза значила многое. Все направились к выходу, только один из присутствующих спросил:
- А как…
- Мне все равно, как, — спокойно сказал Сергей, — и смените пластинку!
Три джипа въехали в дачный поселок. Дома стояли среди леса, отделенные друг от друга большими участками, окруженные высокими заборами. Где-то лаяла собака, из одного из домов доносилась музыка, и пронзительно стрекотали цикады. В будке охраны в луже крови валялись двое мужчин в камуфляже.
- Третий дом… — шепотом сказал мужчина в пятнистой униформе, протянув руку в темноту. — Там вас ждут…
Десять человек с автоматами, в черном камуфляже, в черных вязаных шапочках смотрели в указанном направлении.
- Сколько охраны? — спросил кто-то.
- Во дворе человек десять и в доме минимум столько же.
- Надеюсь, ты понимаешь, если что-то не так, увидишь свои яйца на березе?
- Ребята, я же не враг себе! У четвертого столба. Стук знаете.
Двое, нагруженные четырьмя гранатометами, отделились от группы и короткими перебежками стали двигаться вдоль забора. Ночь выдалась подходящей. Ни луны, ни звезд. Забор был добротный, между каменных столбов стояли плотно пригнанные доски. Двое остановились у четвертого столба, первый постучал по доске условным стуком. Через несколько секунд приглушенный голос спросил:
- Кто?
- Капусту заказывали?
После этого короткого диалога в заборе появилась щель, и тот, что разговаривал, сунул в нее плотный сверток. Последовала короткая пауза, а затем несколько досок разошлись, и из-за забора показалась чья-то голова. Вскоре появилось все остальное, и продажный охранник пулей помчался к лесу. Двое диверсантов проникли за забор. Остальные, увидев это, выдвинулись на свои позиции.
Дом был изящный. Фигурные окна, кованые решетки, флигельки и башенки. Открытая веранда, крытая веранда, искусственный пруд. Все пространство вокруг дома было залито ярким светом, и силуэты охранников с автоматами и помповыми ружьями четко выделялись. Дом был заполнен людьми, их тени четко прорисовывались в освещенных окнах. Несколько охранников с собаками вышли из дома и направились к забору.
Видимо, была смена караула. Этим воспользовались нападавшие. Снайперы уже заняли свои места и распределили цели. Те, что пробрались за забор, достали гранатометы. Светящаяся стрелка подбиралась к двум часам. Кому-то оставалось жить считанные секунды…
Шесть выстрелов прогремели одновременно с разных сторон, и наружного наблюдения практически больше не существовало. Одновременно две ракеты полетели к цели, и спустя несколько секунд, два взрыва последовали один за другим. Застрочили автоматы, кто-то громко застонал, завыли раненые собаки, раздалась стрельба с верхних этажей дома, но два следующих выстрела из гранатометов заглушили робкие попытки защититься. Штурмующие бежали к дому с разных сторон под прикрытием снайперов. Те, в свою очередь, вели беглую стрельбу. Полыхнули три из пяти машин, стоящих на паркинге.
Еще несколько секунд — и все было кончено. Штурмовики добивали тех, кто пытался выбраться из дома, закладывали заряды, чтобы то, что когда-то было красивым домом, стереть с лица земли…
Лора успела принять душ и, ощущая нечеловеческую усталость от пережитого, забралась под одеяло. Больше всего на свете ей хотелось уснуть и проснуться там, в Герцеговине Флор, где ее любимый Цезарь лизнул бы ее в щеку рано утром. События, нахлынувшие на нее бурным потоком с того момента, как она села в антикварный лимузин, внесли в ее душу смятение. Получалось так, что она прожила на этом свете почти двадцать лет и совершенно не знала мира, в котором живет. Там, в Герцеговине Флор, взрывы и стрельба, подлость и предательство казались вымыслом сценаристов, способом заставить смотреть кино. А здесь, в этой жалкой комнатке, сама Герцеговина казалась чьим-то вымыслом, иллюзией, сном. Зачем? Зачем она села в тот сказочный автомобиль, который перевез ее из одной жизни в другую? Где автомобиль сейчас и может ли он повторить путешествие, но только в обратную сторону? Куда девался Марк Борисович, такой милый старичок в Герцеговине и похожий на черта здесь? Она сжала в руке талисман. Вот, вот оно доказательство, что люди, подарившие все эти вещи, реальны! Неважно, кто они и как их зовут! В конце концов, почему дуб называют дубом, а не кленом, сегодня никто не может объяснить. Вещи… Черепаховая коробочка, мышеловка, платье, шарф…
