Гарольд Роббинс - Наследники

— Да, мистер Гонт.

— Стив.

— Да, Стив.

— Вот так-то лучше, Шейла. А теперь перейдем к более важным вещам. Я президент или не президент этой телесети?

— Президент, мистер… э-э… Стив.

— Тогда все гораздо проще. Пойдем потрахаемся? — Я отпил еще немного мартини.

В ее голосе зазвучали странные нотки.

— Я думаю, будет лучше отвезти вас домой.

Я гордо выпрямился.

— Ты что, отказываешь мне?

Она ничего не ответила.

— Ты уволена. Как президент этой телесети я увольняю тебя за отказ исполнять свои обязанности.

Она смотрела на меня, не говоря ни слова.

Я сел. Внезапно опьянение прошло.

— Никакого увольнения. Извините, Фогерти.

— Все в порядке, мистер Гонт. Я понимаю. — Она улыбнулась. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Фогерти, — сказал я.

Нет ничего прекрасней, чем первый снег в Нью-Йорке. Все вокруг преображается и становится удивительно неправдоподобным. Я шел через этот белый кубический мир, который мог написать разве что Жорж Брак, останавливаясь только на красный свет. На каждом светофоре выросла белая остроконечная шапка из снега, что делало их похожими на одноглазых циклопов, выполнявших свою работу во время этой пурги.

Я пришел домой весь в снегу.

— Да, ну и погодка, — сказал швейцар, опираясь на лопату.

— Угу. — Я-то вовсе не считал ее плохой, мне ведь не надо было чистить лопатой тротуары.

Первое, что я увидел, войдя в комнату, — это свечи, горящие на столе. Я остановился. Было странное ощущение, что я попал в чужую квартиру, но тут я увидел на столе черную икру и шампанское в серебряном ведерке. Нет, я был дома.

— Барбара! — крикнул я.

Она вышла из спальни, неся в хрустальной вазе одну-единственную розу. Взглянув на меня, она поставила вазу посреди стола.

— Ну как? Тебе нравится?

Я все еще стоял в дверях.

— Это по какому поводу?

— Снег пошел, — пояснила она.

— Я знаю.

— Это первый снег в новом году, — она улыбнулась. — Думаю, мы должны это отметить.

Я посмотрел на нее.

— Конечно.

Я снял шляпу и пальто и повесил в шкаф. Когда я вернулся в комнату, Барбара стояла на том же месте.

— Что-нибудь не так? — спросила она. — Ты выглядишь как-то странно.

— Ничего. Просто устал, — я вздохнул. — Мне надо выпить.

— Я заморозила бутылку водки, — сказала она.

— То, что надо. — Я прошел за ней к бару. Бутылка вся запотела, Барбара налила мне немного в бокал. Я ждал, что она нальет и себе, но она покачала головой.

— Давай!

Это был настоящий жидкий огонь. Я протянул ей пустой бокал, и она снова наполнила его. На сей раз я пил не спеша. Барбара наблюдала за мной.

— Прошло уже три месяца.

Я кивнул.

— Ты никогда не задумывался, что со мной произошло?

Я покачал головой.

— Я полагал, ты сама найдешь свой путь.

— Но ты ведь знал, что я чувствовала себя потерянной.

— Разве мы все чувствуем себя иначе? — возразил я.

Она налила себе водки и подняла бокал.

— Только не ты, — сказала она. — Ты прекрасно знаешь, что тебе нужно. Всегда знаешь. — Она быстро выпила и снова наполнила бокал. — Может, мне не стоило этого делать?

— Почему же не стоило?

— Я знаю, как много ты работаешь, поэтому и старалась не мешать тебе. Я думала, это будет для тебя сюрпризом.

— Конечно, для меня это сюрприз.

Неожиданно на ее глазах выступили слезы.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Нет, — возразил я. — Я не смогу съесть все это сам.

Она стояла и смотрела на меня.

— Это единственная причина, почему ты хочешь, чтоб я осталась?

— На улице снега тебе по пояс и ни одного такси.

Она молчала, стараясь что-то прочесть в моих глазах.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты что, даже не поцелуешь меня?

Я обнял ее. Ее губы были мягкими и влажными от слез.

— Извини, Стив, — прошептала она. — Извини.

Я прижал ее голову к своей груди.

— Тебе не за что извиняться.

Барбара высвободилась из моих объятий и сдавленным голосом сказала:

— Я хотела предупредить тебя. — Она заплакала. — Я хотела предупредить и рассказать, какой он на самом деле, но ты ведь не стал бы слушать, ты бы мне не поверил.

Я удивился:

— Кто? О ком ты говоришь?

— О своем отце! — выкрикнула она. — Я вчера ужинала у него и слышала, как он говорил кому-то по телефону: «Мы прижмем хвост этому сукину сыну! Он еще узнает, кто на самом деле руководит „Синклер Телевижн“!»

Она прижалась ко мне.

— Не расстраивайся, Стив, — прошептала она. — Ты найдешь себе другую работу и еще покажешь ему.

Я повернул к себе ее лицо.

— Так ты из-за этого пришла сегодня ко мне?

Она кивнула.

— Я не хотела, чтоб ты был один.

— Ты просто прелесть, — я засмеялся. — Меня не уволили, но сегодня я узнал, кто действительно руководит «Синклер Телевижн». Также об этом узнал и твой отец. Это я.

Она в восторге обняла меня.

— Неужели, Стив? Неужели у тебя все получилось?

Я кивнул и взял из ведерка со льдом шампанское.

— Давай откроем, у нас действительно есть повод для праздника.

Она быстро поцеловала меня.

— Открывай!

Я улыбнулся, наблюдая, как Барбара ходит по комнате и выключает лампы. Затем она подошла ко мне. При свете свечей она была очаровательна. Я протянул ей бокал с шампанским.

— Разве так не лучше? — спросила она.

— Гораздо лучше, — согласился я. Мы чокнулись. Шампанское ударило мне в нос.

Но все это ни к чему не привело. Я заснул за столом еще задолго до десерта.

Глава тринадцатая

Долго звонил телефон. Не открывая глаз, я протянул к нему руку, но он перестал звонить, прежде чем я коснулся его. Я услышал, как чей-то тихий голос что-то шепчет в трубку, и открыл глаза.

Барбара повернулась ко мне, кладя трубку на рычаг.

— Спи, — ласково сказала она.

— Кто это был? — спросил я.

— Звонили из твоего офиса, — ответила она, — я сказала, что ты еще спишь.

— Из моего офиса? — Я тут же проснулся. — Черт возьми, который час?

— Полдень.

Я уставился на нее.

— Почему ты не разбудила меня?

— Ты был такой уставший. — Барбара улыбнулась. — Спал как ребенок.

Я вскочил с кровати.

— Что ты положила вчера в салат, снотворное, что ли?

Она села рядом со мной.

— Тебе этого не нужно было, ведь ты выпил бутылку водки и две бутылки шампанского.

— Ничего не помню.

— Ты отключился за столом, и мне пришлось позвать прислугу, чтобы перенести тебя в кровать.

— Кофе есть? — спросил я.

— Остался еще, сейчас принесу.

Я отправился в ванную. Когда я вышел оттуда, на подносе уже стояла дымящаяся чашка кофе. Она протянула ее мне, и я стал пить маленькими глотками.

— Это, конечно, поможет, — сказал я, — но мне надо кое-что еще, чтобы прийти в форму. Пойди посмотри в баре, там должна быть бутылка коньяка.

Она смотрела, как я добавляю коньяк в кофе.

— Ты слишком много пьешь.

Я молча зыркнул на нее.

— Ладно, — сказала она. — Мне лучше помолчать.

— Правильно, — одобрил я. — Расслабься.

— Неплохой совет. Почему бы тебе самому ему не последовать? — Она подошла ближе ко мне. — Ты такой измученный.

— У меня столько забот…

— Ты не прав, — сказала Барбара. — Ты не победил его. Он победил тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты пьешь все больше, а трахаешься все меньше. Это верный признак того, что ты стал большой шишкой.

Я молчал.

— А я так старалась, — продолжала она. — Надела новую ночную рубашку, еще ни разу ее до этого не надевала. Но и это не сработало.

Я смотрел, как она прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Потом перевел взгляд на чашку кофе в своей руке. Она была права. Прошло уже три месяца. Три месяца с тех пор, как я получил эту работу. Я поставил чашку на поднос. Когда она вышла из ванной, я лежал в постели.

— В чем дело? — спросила она с тревогой в голосе. — Ты плохо себя чувствуешь?

— В жизни не чувствовал себя лучше.

Она подошла и внезапно опустилась на колени возле кровати. Взяв мое лицо в ладони, она осыпала его поцелуями.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — говорила она между поцелуями.

— Ну хватит, — прервал я ее излияния и притянул Барбару к себе. — Иначе ты остынешь.

Было полтретьего ночи, когда я остановил машину перед домом тетушки Пру. На небе светила полная яркая луна, и ночь казалась днем.

— В доме нет света, — сказала Барбара, когда мы шли по снегу к входной двери. — Ты испугаешь ее, если разбудишь прямо сейчас.

Я достал из потайного места над дверью ключ.