Эмиль Брагинский - Берегись автомобиля
– Мое чутье тоже подсказывает – он не виноват. Но окончательное выяснение – дело нескольких дней. Мне уже известны приметы главаря шайки: он высокий, лицо обыкновенное, даже симпатичное, ходит с портфелем, в шляпе, и главная примета – сутулый.
Деточкин незаметно для Максима распрямил плечи.
– А как вы будете ловить главаря?
Подберезовиков не успел ответить. В вестибюле появился режиссер с судейским свистком. Он пронзительно засвистел и скомандовал:
– Прошу всех на второй тайм!..
У великого Репина в Куоккале были «среды», в «Литературной газете» на Цветном бульваре – «вторники», у Семицветовых в квартире № 397 – «понедельники», два раза в месяц. Тратить деньги на гостей еженедельно Дима не желал.
Приглашались нужные люди, поэтому Сокол-Кружкин со свойственной ему меткостью окрестил эти сборища «нужником». Самого Семена Васильевича никогда не звали. Однажды он все-таки заявился, вмешивался во все разговоры, надрался коньяку и стал кричать, что Дима прохвост и по нему тоскует Уголовный кодекс. Наиболее предусмотрительные гости не рискнули прийти на следующий «понедельник».
Сегодня подбор был изысканным. Пришли те, кто может достать пластик для дачи, пальто джерси, дамские замшевые сапоги, билеты в Дом кино и многое другое, столь же необходимое. Пришел поэт, осыпанный почестями и перхотью. Реальной пользы от поэта не было, но без него вечеринка была как шашлык без шампура. Главный гость окончил Литинститут и стал поэтом. С тем же успехом он мог окончить мединститут и стать врачом. Все-таки лучше, что он окончил Литературный институт... Пришел и нужный Филипп Картузов. У него в «Пивном зале» можно было при случае укрыться в отдельном кабинете, вкусно поесть и потолковать о делах.
Вечер протекал интеллектуально. Рассказывались анекдоты средней скабрезности, сообщались последние новости из серии «кто с кем живет» и «где что дают». Когда дошел черед до Картузова, он поведал, как у него увели машину. Оказывается, Филипп бросился под колеса, чтобы заставить вора притормозить. Но машина у Филиппа была такая замечательная, что не захотела давить хозяина. Она перепрыгнула через него и удрала! Вранье Картузова имело у выпивших гостей успех.
– Это называется гипербола! – пояснил поэт. Он долго читал свои стихи. Упрашивать его не приходилось.
«Понедельник» удался. Инна сновала между кухней и комнатой, демонстрируя бедра. Дима надрывно пел под гитару блатные песни.
И вот меня обрили и костюмчик унесли.На мне теперь тюремная одежда.Квадратик неба синего и звездочка вдалиМерцают мне, как слабая надежда... —
слезливо выл Семицветов, боясь, что сюжет станет автобиографическим.
В этот вечер Дима не выглядывал в окно. Он не боялся за свою «Волгу». У него была на это уважительная причина.
А внизу во мраке надвигающейся ночи сутулый мужчина, предварительно надев любимые хлопчатобумажные перчатки, привычно отпирал бежевую «Волгу». Вчерашний урок не прошел для него даром. Подняв капот, он преспокойно отключил секретный сигнал. Затем он сел за руль, положил на сиденье портфель с набором инструментов и вставил ключ в замок зажигания, чтобы завести машину. Он повернул ключ – машина смолчала! Чтобы включить скорость, он, как положено, нащупал ногой педаль сцепления и... закричал от нестерпимой боли!
Похититель не мог догадаться, что вчера же, после первого покушения, Дима купил в охотничьем магазине волчий капкан и тот же знакомый электрик установил его на педаль сцепления.
Капкан сработал – Деточкин был пойман!
Да, дорогой зритель! Ты, конечно, не мог догадаться, что машины угоняет Деточкин! А если ты все-таки догадался, то ты, дорогой зритель, как сказал бы С. И. Стулов, – молодец!
Деточкину было очень больно. Человек, не попадавший в капкан, не может себе этого представить, а волки об этом не рассказывали. Деточкин не стал звать на помощь. Превозмогая боль, он попытался разомкнуть железные челюсти, стиснувшие его ногу. Но капкан был рассчитан на дикого зверя, и у Деточкина не хватило сил. Тогда он расстегнул спасительный портфель, достал ножовку и стал пилить железо, пока оно горячо...
«Понедельник» кончался. Радушные Семицветовы выпроваживали гостей. Чтобы ненароком никто не застрял, они вышли вместе с ними. Впереди шагал поэт. Он мучительно вспоминал, как зовут хозяина дома... При виде бежевой «Волги» все сильно развеселились.
– Люблю кататься по ночам! – взвизгнула жена того, кто достает модный пластик.
Компания окружила машину. Деточкин сжался в комок, перестал пилить и сполз с сиденья на пол.
– Семицветов, твоя машина – блондинка! – сострили билеты в Дом кино.
– Димочка, повезите нас куда-нибудь! – попросило пальто джерси.
При этих словах прикованному Деточкину захотелось завыть, как настоящему волку.
Гостей охватил энтузиазм.
– Дима, едем!
– Инночка, уговорите его!
Дима стойко отражал натиск:
– Нет, друзья, нет! Когда я принял, я не сажусь за руль!
– Дима, не трусьте! – крикнуло пальто джерси, которому особенно хотелось кататься.
– Нет-нет! – поддержала мужа Инна. – Теперь изобрели такую пробирку, милиция заставляет в нее дыхнуть, и сразу видно, пил или не пил! Если пил – напрочь лишают прав!
Гости разочарованно разбрелись.
Дима обошел вокруг машины и на всякий случай подергал дверцы. Одна из них, передняя левая, вдруг слегка поддалась и тут же, вырвавшись из Диминой руки, снова захлопнулась.
Дима изумился. Он дернул второй раз, но дверца не открывалась, так как сейчас Деточкин держал ее мертвой хваткой.
– Здорово же я набрался! – решил Дима. – Инночка! – обратился он к жене. – Я должен бросить себя в горизонтальное положение!
Когда Семицветовы скрылись, Деточкин допилил капкан и вывалился на мостовую вместе с неразлучным портфелем. С трудом поднявшись, незадачливый похититель заковылял прочь от подлой машины...
Люба испуганно вскочила с постели. Ее разбудил тревожный ночной звонок. Накинув халат, она, в предчувствии беды, выбежала в переднюю.
– Кто там? – крикнула Люба.
– Люба, это я! – голос был настолько жалкий и несчастный, что Люба сразу открыла.
В дверях стоял раненый Деточкин и смотрел на Любу как на свою последнюю надежду.
Податливое женское сердце дрогнуло.
– Что с тобой, Юра?
– Да вот, понаставили всюду капканов...
Люба подумала, что Деточкин бредит. Она обняла его за поникшие плечи и повела в комнату.
– Капкан на живого человека! – зло выговаривал Максим Подберезовиков Семицветовым, примчавшимся к нему на следующее утро. – Это, знаете ли, надо додуматься! Мы вас можем привлечь!
– Вот-вот! – возмутился Дима. – Бандит хотел угнать машину! Он распилил мой собственный капкан! А вы попробуйте достать в Москве волчий капкан. Его ни за какие деньги не купишь!
– Потише! – посоветовал следователь, и Дима, вспомнив, где находится, тотчас присмирел.
– А вы хотите привлечь меня! – уже заискивающе закончил он. – Хороша законность!
Подберезовиков еще раз поднял глаза на Семицветова, и тот умолк.
– Преступник дважды пытался угнать одну и ту же машину... – рассуждал Максим. – Это совпадение не случайно. Я думаю, он хотел угнать именно вашу машину!
– Резонно. Я тоже об этом догадался! – робко съязвил Дима.
– Почему он прицепился именно к вашей машине? – продолжал следователь.
– Вы меня об этом спрашиваете?
– А кого же? – простодушно поинтересовался Максим. – Вы не подозреваете никого из ваших знакомых?
– У нас знакомые, – обиделась Инна, – вполне приличные люди.
Про себя Дима подумал: «Может, действительно орудует кто-нибудь из своих?»
– Вам никто не завидует? – продолжал расспрашивать следователь.
– Чему завидовать? У нас скромное положение. Умеренная зарплата. Мы живем тихо, незаметно...
Подберезовиков нажал кнопку звонка. На вызов в кабинет вошла Таня, как всегда переполненная чувством.
– Таня, запросите поликлиники, не обращался ли кто-либо с характерной травмой ноги! – отдал распоряжение Максим.
– Хорошо! – согласилась Таня, с нескрываемой нежностью глядя в серые подберезовские глаза.
Позвонил телефон. Подберезовиков снял трубку и услыхал добрый голос Деточкина.
– Привет Юрию Ивановичу! – расплылся в улыбке Максим. – Как – не придете? Смотрите, режиссер назначит вам штрафной удар!
На обоих концах провода рассмеялись.
– У меня нога болит, – сообщил Деточкин.
– Тогда вы лучше полежите... Пусть нога отдохнет... Всего вам хорошего... – сказал в ответ Подберезовиков и положил трубку на рычаг.
– У кого нога? – заволновался Дима.
– Это нога у того, у кого надо нога! – раздраженно ответил Максим и невольно сам задумался. Потом отогнал мысль, недостойную дружбы, и попросил Диму:
– Ну что ж! Звоните!
– Когда?
– Когда у вас угонят машину!
Глава восьмая, про художественный свист
