Памела Джонсон - Особый дар
— Я думаю, вы сами понимаете, как мы вам благодарны за все, что вы для нас сделали, — сказал Тоби.
— Я? — удивилась Аманда. — Да я бы палец о палец не ударила, если бы дело того не стоило. Благодарите Мейзи — всю подготовительную работу провела она.
— Спасибо вам обеим, — сказала миссис Робертс. — Это самый счастливый день в моей жизни — с тех пор… — Она замешкалась. — Ну, словом, с рождения Тоби.
Молодые люди терпеть не могут, когда говорят о днях их младенчества, и Тоби передернуло.
Наконец пришло время уходить.
— А вы все-таки не хотели бы переночевать в Кембридже? Может быть, останетесь? — просительно сказала Аманда. — Я могу получить в этой гостинице номер для вас, и утром вы позавтракаете не спеша, в свое удовольствие. Ведь вы, наверное, еле держитесь на ногах.
— Нет, спасибо, мне никак нельзя. Стэн — это мой муж — с ума сойдет от беспокойства.
— Так позвоните ему.
— У нас нет телефона.
— В таком случае вы возродили утраченное ныне искусство переписки — хвала вам!
— Тоби и вправду пишет очень милые письма, — подтвердила миссис Робертс.
Они отвезли ее на вокзал, и Тоби вышел с матерью на перрон, уговорив Мейзи и Аманду не ждать его.
— Ну, ты довольна? — спросил он миссис Робертс. — По-моему, все было очень здорово. И я горжусь тобой. Да и выглядела ты так мило.
— Мейзи — она все делает как надо, — убежденно ответила мать.
Проводив ее, Тоби не стал дожидаться автобуса, а торопливо зашагал к себе в колледж. Там он прежде всего пошел в библиотеку и, взяв справочник «Кто есть кто», прочел: «Ллэнгейн, Идрис Дэниел Фоллз, 4-й барон; р. 1898; ж. Мойра Сусанна Пауэлл; один с., одна д. Образов.: Винчестер и Нью-колледж, Оксфорд». Оказалось, что он директор торгового банка и других занятий не имеет. Хобби перечислены не были. Адрес: поместье Барден, близ Глемсфорда, графство Суффолк. Клубы: «Гаррик», «Уайт».
Что ж, Тоби это кое о чем говорило.
9
На другой день в местной газете появился довольно подробный отчет о выставке: то не была рецензия, скорее, материал для раздела светской хроники. Впрочем, в нем не было почти никаких данных о самой миссис Робертс — она упорно отклоняла все вопросы личного характера и говорила лишь о своей живописи. Был также помещен ее снимок — несколько смущенная, она указывает на самую большую из своих картин — и снимок Тоби, а под ним подпись: «Сын художницы, студент». Что касается его самого, то могло быть и хуже, решил Тоби, и с особым уважением к матери отметил про себя, что она решительно отмела попытки репортера выудить хоть какие-то сведения о частной жизни — своей и сына.
И все же сообщения о выставке оказалось достаточно, чтобы заинтересовать публику и привлечь посетителей. Тоби сразу же написал матери и вложил в письмо вырезку из газеты.
Теперь надо было дождаться конца недели. Ему позвонила Мейзи, донельзя обрадованная: правда, два лондонских критика, присутствовавших на вернисаже, не упомянули о нем ни словом, зато Поллок отвел выставке второе место в еженедельном обзоре. Он с большой похвалой отозвался о новом «примитиве» и советовал всем, у кого есть такая возможность, съездить в Кембридж.
— Чудесно, да, Тоби?
— Да. Мама будет страшно рада. Но мне хотелось бы кое о чем потолковать с тобой. Может, выпьем вместе чаю?
Мейзи, разумеется, согласилась.
Тоби заранее продумал весь разговор и на сей раз в виде исключения стал задавать вопросы.
— Нам тебя бог послал, — начал он. — Но мне нужно знать: во что это все тебе обошлось?
Мейзи вспыхнула.
— Мне?
— Да, тебе. Вино и сыр на вернисаже. Я мысли не допускаю, чтобы деньги за это выложил Дриффилд.
— Вот и ошибаешься, — объявила она торжествующе. — Дело было совсем не так, вернее, не совсем так. Дриффилд оплатил почти все. Мамочка помогла немного, но это сущие пустяки. Для нее это одно удовольствие.
— Мне хотелось бы знать, сколько я ей должен.
— Но если ты спросишь мамочку, она взорвется. Ей-богу, Тоби, это такая малость! Она же сказала, что хочет выгодно поместить деньги, — и сделала это таким образом. Из чисто эгоистических побуждений, мой хороший.
— Если это такая малость, ума не приложу, как Дриффилд умудряется зарабатывать на жизнь?
— Во всяком случае, его расходы по этой выставке окупятся. Да и вообще он человек со средствами.
— А кто заплатил типографии за пригласительные билеты?
— Дриффилд, конечно. Так положено.
— Хотелось бы думать, — произнес Тоби с расстановкой, — что ты говоришь правду.
— Но я всегда говорю правду, — возразила Мейзи с шутливым негодованием. — С детства приучена.
Он понял, что разговор ни к чему не приведет; да и денег у него осталось в обрез.
— В таком случае передай от меня маме самую горячую благодарность.
Вскоре Тоби уехал домой — начались пасхальные каникулы.
Миссис Робертс не терпелось поделиться с сыном новостями.
— Просто замечательно, правда? Это я про мистера Поллока. И потом, от мистера Дриффилда письмо — пишет, что почти все картины распроданы, остались только три. Мы получим изрядные денежки. А тут ко мне приходили, спрашивали, что у меня есть еще.
Мистер Робертс все никак не мог опомниться от удивления:
— Похоже, мне достался в жены гений. А я-то думал, это у мамы просто увлечение такое.
— Никакой я не гений, — отвечала миссис Робертс, — и никто меня гением не называет. Но отныне я знаю точно: мне надо писать и дальше. И потом, теперь я могу позволить покупать себе холст. А то на сухой штукатурке — грунтуй ее хоть до одури — краски жухнут. Я уже купила четыре холста.
И все-таки им казалось, что происходит какое-то чудо и долго оно не продлится. Но тут пришло письмо от владельца одной лондонской галереи. Он зондировал почву — выражал желание посмотреть те работы, какие сейчас есть у миссис Робертс.
— А у меня, как на беду, почти ничего не осталось! Вся эта музыка до того выбила меня из колеи — совсем не могу писать.
— Так не пойдет, — сказал Тоби. — Надо ей снова взяться за кисть, верно, папа?
За время каникул он с Мейзи не виделся и в Хэддисдон его не приглашали. Да он и не слишком об этом печалился, потому что сам не мог разобраться в своем отношении к ней. Он скучал по Мейзи — ему виделся изгиб улыбающихся губ, глаза, так и вспыхивающие от радости, словно в них зажигаются лампочки, — но заставлял себя заниматься, и большую часть дня просиживал наверху, в своей комнате. Миссис Робертс снова ушла в повседневные домашние заботы; готовила, как всегда сосредоточенно и искусно, а во второй половине дня увлеченно писала.
Потом Тоби все-таки написал Мейзи. Письмо начиналось обычным его обращением — «малыш»; он сообщил о предстоящем визите владельца лондонской галереи и о том, что мать опять работает запоем. «По-моему, получается у нее здорово. А я вкалываю, как и подобает пай-мальчику. Соскучился по тебе».
Ее ответ начинался словами: «Тоби, мой дорогой». Ее так обрадовали новости, которые он сообщил ей; а то, что он пишет о миссис Робертс, — просто потрясающе. Скоро каникулы кончатся и она сможет узнать все подробности от него лично. «Я не докучала тебе, не просила приехать, потому что знаю: тут ты непреклонен и не любишь, когда тебя дергают. Не хочу ни в чем тебе быть в тягость. Но я тоже соскучилась по тебе, и теперь уже ждать осталось недолго, да?»
Его письмо кончалось словами «Привет, Тоби», а ее — «Твоя навек, Мейзи».
Заверение Мейзи, что ей не хочется быть ему в тягость, насторожило Тоби. Неужели она поняла, что он держится поодаль намеренно? Да, «антенна» у нее — высокой чувствительности, это он подмечал не раз. Вообще-то лучше ничем ее не тревожить — ведь чем больше она станет тревожиться, тем ускореннее пойдет их сближение, а он к этому просто не готов. Прямого нажима она на него никогда не оказывала — разве только тем, что вмешалась в дела миссис Робертс, а за это, видя изо дня в день, как радуется мать, он мог быть ей только благодарен. Всего лучше было бы, если б Мейзи по-прежнему сохраняла безмятежное спокойствие; ведь именно эта безмятежность больше всего пленяет его в ней…
И тут Тоби заметил на другой стороне листка приписку: «На днях видела Дриффилда. Проданы все картины, кроме трех. Я взяла их к себе — до твоего возвращения, но, если они нужны, для меня не составит никакого труда перебросить их в Лондон».
Конечно, картины очень бы пригодились — они пополнили бы запас миссис Робертс, — но, во-первых, она уже ушла с головой в новые работы, а, во-вторых, приезд Мейзи в Лондон был бы сейчас ни к чему, и Тоби почел лучше обойти этот вопрос молчанием.
В Кембридж он вернулся незадолго перед тем, как к ним домой должен был явиться владелец одной из лондонских галерей. Мейзи не встретила его на вокзале, и он в тот же вечер ей позвонил. Говорила она оживленно, но каким-то очень уж легким тоном. Нет, дня два она не сможет с ним встретиться: очень запустила занятия, слишком много осталось недоделок с прошлого триместра, и преподаватель, который руководит занятиями студентов-филологов ее колледжа, как будто не особенно ею доволен…
