Банана Ёсимото - Она

Утро разбудило меня, ослепив ярким све­том, но я, по обыкновению не завтракая, выпила чашечку растворимого кофе, кото­рый нашла в номере, и попросту бездельни­чала, когда раздался звонок от Сёити.

— Доброе утро! Я пока не смог связаться с Кума-сан. Так что думай, чем займемся се­годня. Может, поедем посмотреть твой дом?

— Давай не будем так торопиться... Я только что встала, и у меня голова пока не соображает, — сказала я и подумала о том, как это ужасно — сосуществовать с челове­ком, образ жизни которого так отличается от твоего, поэтому и брак с Сёити был бы со­вершенно невозможен. — В такой чудес­ный, погожий денек ехать в это мрачное ме­сто?.. — с неудовольствием добавила я.

—  Два часа с лишним прошло, как я встал. Уже и позавтракал как следует. И просто не знаю, куда себя деть... — рассмеялся Сёити. — От скуки сходил даже в отельный спортзал.

— Ненавижу дисциплинированных лю­дей, — отреагировала я. — Однако ты прав,

трудные дела лучше завершить побыстрее.

Едем! Я буду готова через тридцать минут.

Я как раз собрала вещи и переоделась, когда через сорок пять минут в дверь посту­чал Сёити. Его пунктуальность тоже выве­ла меня из себя, и я хихикнула. Сёити же просто удивленно взглянул на меня.

—  Стало облачно, — заметила я.

—  Цвет у неба какой-то зловещий, да? Такое чувство, что оно в курсе, куда мы от­правляемся. Как в фильме ужасов, — под­твердил Сёити.

Небо и вправду внезапно нахмурилось, и его заволокло многослойными тяжелыми серыми тучами. Красивый голубой цвет, еще недавно видневшийся на востоке, на­чисто исчез, и солнечный свет, пробивав­шийся среди облаков, тоже пропал, словно его закрыли ставнями.

— Как раз то, что надо! Такая погода со­ответствует тому дому, — ответила я.

Погрузив вещи в машину Сёити, мы вы­ехали из подземного отельного паркинга.

По дороге купили цветы, а еще Сёити прихватил несколько свечей невероятной красоты, которые нам попались в лавке с разными мелочами. К ним прилагалась инструкция, в которой было написано, что эти свечи изготовлены “Кэндл джун” с мо­литвами о мире. “Возможно, это все лишь ради собственного успокоения, и все же цве­ты очень красивые, а свечи создали хоро­шие люди, вложив них свою душу, поэтому будет здорово, если эта композиция станет символом очищения...” — так обмениваясь мнениями, мы вместе выбирали цвета. И тут я подумала вот о чем: я совершаю покупки с человеком, который так открыт и довер­чив, мы пешком возвращаемся до стоянки, непринужденно болтаем обо всем на свете... Как мало подобного было в моей жизни. Если бы мама не пренебрегала такими мо­ментами, считая их не заслуживающими ее внимания, если бы ценила их больше проче­го и умела наслаждаться ими, возможно, с ней не случилось бы того, что произошло.

Примерно через час ничем не примеча­тельной езды из района Сибуя мы неожи­данно быстро добрались до заброшенного родительского дома, который, как мне ка­залось, находился где-то очень далеко.

Я почувствовала скорее удушье, нежели ностальгию. Словно это было место, кото­рое я часто видела во сне: точно знаю где, но вовек не добраться.

Этот дом, фасадом обращенный к парку, превратился в заросшие руины, но все еще стоял на своем месте. Часть главного зда­ния была снесена, когда-то были начаты строительные работы, но их прекратили. Дом оказался меньше, чем я считала в дет­стве. Маленькой девочке он казался просто огромным, скорее похожим на замок. Определенно он был больше среднестатистиче­ских домов, но размер территории практи­чески не отличался от той, что занимала клиника, куда мы ездили днем раньше.

Перед запертыми воротами мне стало не по себе.

—  Пожалуй, хватит. Посмотрела. Что-то я сыта уже тем, что постояла здесь, — ска­зала я.

—  Ну, раз хватит, значит, хватит... Воз­никли неприятные воспоминания? — спро­сил Сёити. — Если тебе будет спокойнее не бередить прошлое, тогда, наверное, лучше вернуться.

—  А ты не упустил из виду первоначаль­ную цель? Ты ведь первым делом должен постараться разрушить так называемое мое проклятие, не так ли? — засмеялась я.

—  Нет, мне гораздо важнее, чтобы ты была в хорошем расположении духа. Ду­маю, что и матушка была бы со мной со­гласна, — ответил Сёити.

—   Что ж, после таких слов я собралась с духом. Давай войдем внутрь, — предло­жила я и дотронулась до ворот.

Система безопасности, разумеется, вряд ли работала теперь, когда дом заброшен в наполовину разрушенном состоянии. И только затвор без дела блестел на воро­тах. На щеки упали тяжелые капли дождя.

—  Сё-тян, если не поторопимся, про­мокнем под дождем.

—  В машине есть зонт и полотенце, так что все в порядке. К тому же у тебя из сум­ки решительно торчали трусики, — сказал Сёити.

—  Сейчас не время об этом беспокоить­ся. Давай быстрее!

Не задумываясь, я вскарабкалась на во­рота и перелезла через них. Сёити, следуя за мной, легко приземлился на террито­рии особняка. Мы прошли по грязной тра­ве и смело направились к входной двери. А вдруг?.. Я смотрела на место, где мы пря­тали ключ. Это была щель под старой по­трескавшейся клумбой. Папа заметил, что это замечательное местечко, чтобы прятать ключ, и порой мы так и делали. Грудь сда­вило от нахлынувших воспоминаний. Мне не хватало его, моего папы, который ни ра­зу в жизни не ругал меня. В старой, обви­той плющом клумбе теперь скопилась грязная дождевая вода. Тем не менее под ней наверняка все еще лежит ключ.

Интересно, кто последним касался его?

Я молча вытащила ключ, повернулась к двери и вставила его в замочную сква­жину. По-видимому, замок заржавел, но я, приложив усилие, отперла дверь.

— Круто, — сказал Сёити.

Казалось, можно было задохнуться от пыли и запаха плесени, поэтому я достала носовой платок и приложила его к лицу. Прихожая с высоким потолком оказалась увитой паутиной и засиженной летучими мышами. Запах помета последних приме­шивался к запаху плесени.

—  Думаю, нам не следует задерживать­ся, — заметила я. — Воняет и очень пыль­но. Не хватало еще заболеть.

—  Может, есть что-нибудь, что ты оста­вила здесь и хотела бы забрать? — предпо­ложил Сёити. — Какая-нибудь вещь, кото­рая была дорога тебе?

—  Нет ничего такого, — ответила я.

Мне хотелось одного — скорее выбрать­ся оттуда. По спине бежали мурашки, и по­явилось странное ощущение, словно у ме­ня начался жар.

—  Если бы и впрямь что-то было, я бы уже одна сюда наведалась.

—  И все же на всякий случай, может, проведем обряд очищения в твоей комнате? Вдруг это успокоит твою душу, — предложил Сёити.

—  Ты в это веришь? — спросила я.

—  Совсем нет. Однако это вопрос душев­ного состояния... — прошептал Сёити в темной прихожей.

Как в пещере, подумала я. Воздух поми­мо запахов оказался еще и очень сырым, по­этому было трудно дышать. Здесь не было видно следов того происшествия, но дом вы­глядел жутковато опустошенным, посколь­ку на очень долгое время был заброшен людьми. Это совсем не то место, в котором я когда-то жила.

— Ну, раз уж мы здесь, пойдем, — сделав над собой усилие, весело сказала я.

Мы начали подниматься по широкой де­ревянной лестнице. Сквозь заколоченное окно пробивался дневной свет, и стало хоть немного радостнее.

Мои ноги помнили эти ступени, как, бу­дучи единственным ребенком в доме, я весе­ло взбегала по ним, а мама просила меня быть осторожнее. Пока поднималась по ле­стнице, я словно снова вернулась в детство, а мои ноги опять стали маленькими детски­ми ножками. Я не испытывала ностальгиче­ской тоски. Было только мучительно больно.

Когда я распахнула дверь в свою комна­ту, вещей, которые паковала в тот день, там не оказалось, как и моих любимых мягких игрушек. Скорее всего, все унесла полиция. Кровать была аккуратно застелена покры­валом.

—  Похоже, здесь навели порядок, — ска­зала я.

—  На стене виднеется какое-то черное пятно, похожее на кровь, — заметил Сёити.

—  Перестань! Мне страшно, — сказала я. — Все должны были очистить!

—  Говоришь, что страшно, но это проис­шествие — всего лишь случай из реальной жизни, не так ли? Все нормально, — сказал Сёити. — Ведь дело не в том, что здесь умерли не очень хорошо знакомые тебе лю­ди, предавшие тебя проклятию.

—  Ну да, ты прав. Можно и так сказать. Однако умерли только те, кого я очень хо­рошо знала, — я умудрилась улыбнуться, хотя мои руки дрожали, а ноги подкашива­лись, и я ничего не могла с этим поделать.

—  Я положу цветы, — предложил Сёити и пристроил на кровать букет гербер, кото­рый мы привезли.

Похоже на гроб, подумала я.

Красный цвет гербер отчетливо выде­лялся на фоне мертвого пространства, и ка­залось, словно только в нем и осталась жизнь.

Я открыла окно. Впервые почувствова­ла прилив ностальгии. Я очень любила виднеющиеся отсюда заросли алтея. Зимой они словно умирали, но весной всегда вос­кресали, и на них расцветало бессчетное множество белых цветов, которые посте­пенно облетали и расцветали вновь, рас­крашивая собой летнее утро. Впервые за долгое время я вспомнила это.