Джонатан Троппер - Как общаться с вдовцом
— Как Руди это удается? — спрашиваю я.
— На это ушло еще две недели. — Мать подлила себе вина, хотя ее бокал был наполовину полон. Она вздыхает — глубоко, театрально, как в фильме, получившем «Оскара». — Я очень люблю Стэна. Но он меня просто замучил.
— Кстати сказать, — произносит Дебби, поворачиваясь ко мне. — Я вот что подумала. Ты не хотел бы сам выдать меня замуж?
— Мы пытались много лет, Пух. Никто тебя не брал.
— Я серьезно, — настаивает она.
— Это должен сделать папа.
— Папа сошел с ума, если ты не заметил.
— Он всего лишь немного не в себе. Он отлично справится.
— Я не хочу рисковать.
— Будь что будет, Деб. Если он слегка ошибется, все поймут.
— И это говорит человек, который год не показывал носа из дому, — произносит Дебби, раздраженно качая головой.
— Чего ты хочешь, Дебби?
— Ничего, Дуг. Я ничего не хочу.
Мать нервно ставит бокал на стол, предчувствуя взрыв, но тут очень кстати появляется Клэр.
— Привет, мам, — говорит она, одновременно целуя мать в щеку и забирая у нее бокал.
— Где Стивен? — спрашивает мать.
— Ему пришлось поехать в командировку.
— Очень жаль.
— Ничего, как-нибудь переживет.
Клэр делает глубокий глоток вина, чего ей не следовало бы в ее положении, и я смотрю на нее, чтобы ей об этом напомнить; она демонстративно поднимает брови, давая мне понять, чтобы я отвалил.
— Привет, Пух, — говорит она.
— Не могли бы вы оба не называть меня так? — тихо произносит Дебби.
— Ага, — Клэр сочувственно кивает. — Но это вряд ли. Я права, Дуг?
— Забавно, но я думал, что пора бы перестать тебя так называть, а потом ты злобно заметила, что я не выхожу из дома…
— Единогласно, — весело резюмирует Клэр. — Как идут приготовления к свадьбе?
— Она не хочет, чтобы папа вел ее под хупу.
— Почему, черт возьми?
— Клэр! — выкрикивает мать, щелкая пальцами. Когда ситуация того требует, мать может ругаться, как матрос, но она терпеть не может, когда ругаются ее дети, потому что тогда она чувствует себя старой.
— Боже! — восклицает Дебби. — Ты что, не видела папу? Он бегает полуголым по двору.
— Это твой отец.
— Отвали, Клэр!
Если мать будет щелкать быстрее, у нее загорятся пальцы.
Мы с сестрами мгновенно и единодушно набрасываемся друг на друга. Щелчки матери безнадежно от нас отстали, и она утихомиривает нас, ударив кулаком по столу так сильно, что дребезжат детали люстры.
— Ребенком ты была очень некрасива, Дебора, — говорит мать.
— Что?
— Это правда, — продолжает мать, откидываясь назад и закрывая глаза. — Ты была похожа на тролля. Маленького смуглого тролля. Я стеснялась с тобой гулять. Но отец тебя обожал. Он считал, что ты самая красивая девочка на свете. Он не мог дождаться, пока ты проснешься, и тогда он брал тебя из кроватки на руки и пел тебе песенки. Он показывал тебя всем, словно ты драгоценность из королевской казны. Ему было неважно, как ты выглядишь. Ты была его маленькой красавицей-дочуркой.
Мы дружно таращимся на мать. Она никогда не рассказывала нам об этом, и очень может быть, что она это только что придумала — скорее всего, так оно и есть. Она никогда не чуралась импровизаций, если роль от этого выигрывала.
Мать открывает глаза и сверлит Дебби суровым взглядом:
— Может, он и болен, но это все тот же папа, который любовался маленькой уродиной и видел в ней красавицу-дочку, и именно он выдаст тебя замуж.
Дебби смотрит на мать, покраснев от гнева.
— Вы все чокнутые, — говорит она.
— Мы твоя семья, дорогая. Смирись с этим.
— Это не семья, а паноптикум!
— Ладно тебе, Пух, — тихо говорю я. — Это наш папа. Что может случиться плохого?
И в этот момент в окно влетает бейсбольный мяч. Порция визжит и бросается на пол, Клэр роняет бокал, и он разбивается об импортную плитку кухонного пола, а осколки оконного стекла разлетаются точнехонько на блюда, выставленные на столе. Слышно, как снаружи истерически верещит Руди, и мгновение спустя в окне появляется потное лицо отца.
— Вы там в порядке? — спрашивает он, слегка запыхавшись.
— Все в порядке, пап, — потрясенно отвечает Клэр. Порция встает на ноги и отряхивается, тихонько поминая Деву Марию.
Рядом с отцом у окна появляется Расс; он выглядит виновато и взволнованно.
— Черт, — произносит он.
Взгляд отца останавливается на бейсбольном мяче, угнездившемся посередине тарелки с салатом из канадского риса; отец переводит взгляд на меня.
— Дуг, поможешь?
Я достаю мяч из салата, стряхиваю рисинки и бросаю его в окно. Отец ловит мяч рукавицей и улыбается мне.
— Парень неплохо бьет, — говорит он радостно и исчезает во дворе.
Мне кажется, в обычной семье в такой момент невеста должна была бы расплакаться из-за того, что праздник испорчен, а мать невесты бросилась бы ее успокаивать и уверять, что все будет хорошо. Но, может, я ошибаюсь. Я мало что знаю об обычных семьях. Я сужу по тому, что видел по телевизору.
— Боже всемогущий, — шумно выдыхает мать и отпивает вина прямо из бутылки. — Он не успокоится, пока меня не прикончит.
Мать лезет в большую модную сумку, которая лежит рядом с ней на табурете, и шарит в ней, пока не находит свой верный пузырек с «вилами».
— Оставь, — говорит она Порции, которая изучает блюда, обдумывая, что можно спасти. — Выброси все.
Мать глотает желтую пилюлю и запивает ее вином из бутылки.
— Мы не будем подавать на стол блюда с осколками стекла. Здесь не тюрьма.
Дебби же времени даром не теряет. Она выхватывает мобильный, словно шестизарядный пистолет, и поворачивается к нам спиной.
— Майк, привет, это я… нет, обычный день в психушке. Послушай, у нас изменились планы. Папа слегка испортил ужин… Да. Нет, он играл в бейсбол, не спрашивай… Да. Тебе, наверно, лучше их подготовить… Майк, вот сейчас не начинай, ладно? Устроим импровизацию. Просто закажи места в «Сёрф-клубе». Да. На полвосьмого. Позвони, когда тебе подтвердят заказ… Ладно… Я тоже. Буду ждать твоего звонка.
Она с силой захлопывает крышку телефона и поворачивается к нам.
— Проблема решена, — говорит она с деланной самодовольной улыбкой.
— Так вот за что они платят тебе такие бабки, — замечает Клэр.
— Последний раз, когда мы были в «Сёрф-клубе», я отравилась, — добавляет мать.
— Мам, — произносит Дебби угрожающе тихим голосом, похожим на звук отдаленного грома.
Мать пожимает плечами.
— Я просто сказала. Я всю ночь не выходила из туалета. Из меня просто какой-то Ниагарский водопад лил, причем из обеих дырок.
— Черт возьми, мама! — встреваю я.
— Иногда даже одновременно, — договаривает мать, погружаясь в задумчивость.
— Нам надо было просто сбежать, — мрачно резюмирует Дебби, рухнув на стул. — Уехать в Вегас, чтобы нас поженил какой-нибудь двойник Элвиса.
— Не бойся, Пух, — успокаиваю ее я. — Если так будет продолжаться, то к свадьбе все уже устанут дурить.
Дебби угрюмо на меня смотрит.
— Это еще цветочки, — говорит она.
Тут мне становится ее почти жаль. Но потом я снова думаю, что это послужит ей хорошим уроком за секс у меня на шиве, и чувствую, как мною овладевает горькая обида.
— Пойду помогу папе одеться, — бросаю я. Мне вдруг хочется сбежать подальше от своей младшей сестры.
— Я помогу тебе ему помогать, — присоединяется ко мне Клэр, по пути ущипнув Дебби за щеку.
— Удивительно ли, что нам так чертовски не везет? — шепчет она мне еле слышно.
— Не заказывайте рыбу, — кричит нам вслед мать. — Ну, вы меня поняли.
Глава 13
Хрустальная люстра в похожей на пещеру столовой «Сёрф-клуба» притушена: освещение должно создавать уютную атмосферу, его вполне хватает, чтобы кольца с бриллиантами и золотые часы посетителей поблескивали, как звезды в вечернем небе. В мягком янтарном свете стоящих на столах свечей лица гостей кажутся очень загорелыми; приглушенный шум разговоров сопровождает мелодичный звон столового серебра по английскому фарфору и музыка играющего где-то в стороне джазового ансамбля. Мы опоздали на двадцать минут: одеваясь, отец с таким интересом смотрел повтор «Сайнфелда»[19], что, пока сериал не кончился, его было невозможно оторвать от телевизора и заставить обуться.
Мистер и миссис Сендлмен, родители Майка, специально приехавшие по такому случаю из Вест-Хартфорда, вместе с ним дожидаются нас в баре. Все неловко переминаются с ноги на ногу, пока Дебби представляет им нас с Рассом. Я единственный из всей семьи, с кем они незнакомы, потому что несколько месяцев назад меня не было на обручении. У меня в тот вечер были дела поважнее: напиться и справиться с негодованием.
