Марк Леви - Между небом и землёй
— Везде в животе, и больно ужасно.
— Не пережимай, — подсказала Лорэн, — иначе тебе предстоит укол обезболивающего, ночь здесь, в госпитале, а утром клизма с барием перед фиброскопией и прочими анализами.
— Не надо укола! — невольно вырвалось у Артура.
— Но я ничего не говорил об уколе, — произнёс доктор, подымая голову от медкарты.
— Нет, но лучше предупредить заранее — я не переношу уколы.
Врач поинтересовался, не относится ли Артур к нервическим типам, и Артур согласно кивнул.
— Сейчас я вас прощупаю, а вы должны сказать, где боль сильнее.
Артур снова кивнул.
Врач положил руки ему на живот, ладонь на ладонь, и начал осмотр.
— Здесь больно?
— Да, — неуверенно ответил Артур.
— А здесь?
— Нет, в этом месте болеть не должно, — подсказала, улыбаясь, Лорэн.
Артур тут же заверил, что там, где сейчас нажимал врач, ничего не болит.
Она подсказывала ему ответы на протяжении всего осмотра, и в результате врач диагностировал колит на нервной почве, что требовало приёма антиспазматика; получить его можно в госпитальной аптеке по рецепту, который он уже выписывает.
Два рукопожатия, затем три «Спасибо, доктор», и Артур лёгким шагом направился по коридору, ведущему к лабораториям. В руках он нёс три различных документа, каждый с шапкой и логотипом Мемориального госпиталя. Один синий, другой розовый, третий зелёный.
Первая бумага представляла собой рецепт, вторая — квитанцию об оплате, и последняя — открепительная на выход с крупной надписью «Разрешение на перевозку / Разрешение на выход» и припиской курсивом «Ненужное зачеркнуть». На лице его играла широкая улыбка, он был очень доволен собой. Лорэн шла рядом. Артур взял её под руку.
— Из нас получается неплохая команда, верно?
Вернувшись в квартиру, он вложил три документа в сканер своего компьютера и снял копии. С этого момента он располагал неиссякаемым источником печатных бланков всех форм и цветов с официальной атрибутикой Мемориального госпиталя.
— Ну ты силён, — сказала ему Лорэн, увидев, как из цветного принтера выползают первые формуляры.
— Через час позвоню Полу, — ответил он.
— Давай сначала поговорим о твоём плане.
Лорэн права, признал Артур, ему необходимо подробно расспросить её обо всём, что касается процедуры перевозки. Но она хотела поговорить совсем не об этом.
— А о чём?
— Артур, я очень тронута тем, какой план ты придумал, но, прости, он совершенно нереальный, безумный и слишком опасный для тебя. Тебя отправят в тюрьму, если засекут, и почему, во имя чего, черт побери?
— Может, потому, что для тебя куда опаснее, если мы не попробуем? И у нас только три дня!
— Ты не можешь этого сделать, Артур, я не имею права тебе позволить. Прости.
— У меня была одна знакомая, она добавляла «прости» через слово и так всех достала, что её приятели не смели предложить ей стакан воды из боязни, как бы она не начала извиняться за то, что хочет пить.
— Артур! Не строй из себя дурака, ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, это совершенно дикий план!
— Сама ситуация дикая, Лорэн! Я не могу предложить другого выхода.
— А я не позволю тебе так рисковать ради меня.
— Лорэн, лучше бы ты мне помогала, а не заставляла терять время; речь идёт о твоей жизни.
— Должен быть какой-то другой выход.
Артур видел только одну альтернативу своему плану — поговорить с матерью Лорэн и постараться убедить отказаться от эвтаназии. Но как это сделать? Они никогда не виделись, и шансов добиться встречи было мало. Она не согласится говорить об этом с незнакомцем. Он мог бы выдать себя за близкого друга её дочери. Но по мнению Лорэн, это насторожит мать — она знала всех близких друзей дочери. Может быть, он сумеет встретить её как бы случайно, там, где она часто бывает. Надо вычислить удобное место.
Лорэн ненадолго погрузилась в размышления.
— Каждое утро она выгуливает собаку на набережной.
— Да, но тогда и мне потребуется собака для выгула.
— Зачем?
— Затем, что если я буду прогуливать поводок без собаки, меня это сразу выдаст.
— Ты можешь совершать там утренний моцион.
Идея показалась Лорэн соблазнительной. Ему оставалось только пройтись вдоль набережной в час прогулки Кали, залюбоваться собакой, погладить её, а там и завязать разговор с матерью. Артур согласился попробовать, он отправится туда завтра же.
Артур встал рано утром, надел спортивные брюки и фуфайку, перед уходом попросил Лорэн обнять его покрепче.
— Что на тебя нашло? — смущённо спросила она — Ничего, нет времени объяснять, это из-за собаки. Она послушалась, положила голову на его плечо и глубоко вздохнула.
— Отлично, — проговорил он бодрым голосом, высвобождаясь из её рук, — я побежал, а то я её упущу.
Дверь закрылась за ним, и Лорэн со вздохом пожала плечами: «Он обнимает меня из-за собаки».
Стоял туман. Вода, скованная границами бухты, была спокойна, чайки описывали широкие круги, выискивая рыбу, просторные лужайки, окружавшие набережную, ещё хранили брызги ночной влаги, тихонько покачивались суда, пришвартованные к причалам. Всё было мирно.
Артур увидел мать Лорэн издалека — она была точно такой, как её описала дочь. Кали трусила в нескольких шагах рядом. Миссис Клайн была погружена в мысли и, казалось, с трудом тащила на себе тяжесть навалившегося горя. Собака поравнялась с Артуром и странным образом застыла на месте, втянула воздух, поводя носом и головой. Потом приблизилась к Артуру, обнюхала края его брюк и тут же легла, поскуливая, хвост лихорадочно заметался в воздухе, животное дрожало от радости и возбуждения. Артур опустился на колени и начал тихонько поглаживать собаку. Кали немедленно принялась лизать его руку, поскуливание стало громче и настойчивей. Мать Лорэн подошла, очень удивлённая.
— Она вас знает?
— Почему вы так решили?
— Обычно она такая пугливая. Никто к ней и подойти не может, а перед вами она просто стелется.
— Не знаю, возможно; она невероятно похожа на собаку одной моей подруги, которая мне очень дорога.
— Правда? — сказала миссис Клайн, и сердце её забилось сильнее.
Собака уселась у ног Артура и затявкала, давая ему лапу.
— Кали! Оставь человека в покое.
Артур протянул руку и представился, женщина заколебалась, но тоже протянула руку. Она извинилась за собаку.
— Ничего страшного, я обожаю животных, а она очень симпатичная.
— Обычно она дичится; такое ощущение, что она вас действительно знает.
— Собаки всегда ко мне ластятся, думаю, они чувствуют, когда их любят. А у неё и правда очень милая морда.
— Настоящая дворняга, наполовину спаниель, наполовину Лабрадор.
— Просто невероятно, как она похожа на собаку Лорэн.
Миссис Клайн покачнулась, черты лица исказились.
— Вам нехорошо, мэм? — спросил Артур, беря её под руку.
— Вы знакомы с моей дочерью?
— Так это собака Лорэн, а вы её мать?
— Вы с ней знакомы?
— Да, и очень хорошо; мы были довольно близки.
Она никогда ничего о нём не слышала и захотела узнать, как они познакомились. Артур объяснил, что он архитектор и встретил Лорэн в госпитале. Она зашила ему очень неприятную рану от резака для ватмана. Они симпатизировали друг другу и часто виделись, «я иногда заезжал к ней в неотложку, и мы шли обедать, а иногда ужинали вместе, когда она вечером заканчивала пораньше».
— У Лорэн никогда не хватало времени на обед, а заканчивала она всегда поздно…
Артур молча наклонил голову.
— Но Кали вроде бы хорошо вас знает…
— Я очень переживаю из-за того, что с ней случилось, миссис; я часто бывал у неё в госпитале после аварии.
— Я вас там ни разу не видела.
Он предложил немного пройтись. Они зашагали вдоль края воды, и Артур рискнул спросить, как дела у Лорэн, сославшись на то, что некоторое время не мог её навещать. Миссис Клайн ответила, что положение без перемен и надежды больше нет. Она ничего не сказала о принятом решении, но в её словах сквозила безнадёжность.
Артур помолчал и начал речь во славу надежды. «Врачи ничего не знают о коме»… «Коматозные больные слышат нас»… «Были случаи, когда люди приходили в себя после семи лет»… «Нет ничего более святого, чем жизнь, и если она теплится вопреки здравому смыслу — это знак, который надо уметь воспринять…» Он упомянул даже Бога — «поскольку Он один вправе распоряжаться жизнью и смертью».
Миссис Клайн внезапно остановилась и пристально посмотрела Артуру в глаза.
— Вы не случайно встретились со мной; кто вы и чего хотите?
— Я просто гулял тут, мэм, и если вы находите, что наша встреча — не случайна, то и задайтесь вопросом, почему… собака Лорэн сама подошла ко мне.
— Чего вы хотите от меня? И что вы знаете, чтобы читать мне нотации? Вы не знаете ничего, вы не знаете, каково это — сидеть там день за днём и видеть её абсолютно неподвижной, так что ни одна ресница не дрогнет, видеть, как приподнимается её грудь, а лицо остаётся непроницаемым.
