Джеймс Олдридж. - Дипломат
Ни одна из газет не могла привести высказываний самого Эссекса. Он все еще ничего не сказал ни об Азербайджане, ни о вмешательстве русских; он вообще не говорил о том, к каким же решающим выводам он пришел. Сколько Мак-Грегор ни искал, он не мог найти ни одного прямого заявления Эссекса. Однако все газеты печатали пространные сообщения о собранных Эссексом сокрушительных уликах, с несомненностью доказывающих факт вмешательства русских в дела Азербайджана и Курдистана. Так продолжалось уже два дня, и Мак-Грегор чувствовал свое бессилие прекратить это. Эссекс на всех парусах шел к победе, не связав себя ничем, не сказав ни одного решительного слова. Наконец Мак-Грегор не выдержал: он аккуратно скатал все газеты в тугую трубку и швырнул в бурые воды Темзы. Газеты распластались на поверхности реки и медленно поплыли под Вестминстерский мост. Мак-Грегор недолго смотрел им вслед. Он решил повидаться с Джоном Асквитом, и к тому времени, как газеты пошли ко дну, он уже был в Форейн оффис и искал новый кабинет Асквита.
Мак-Грегор бывал в этом здании раза два-три, не больше Он приходил сюда вместе с сэром Роулендом Смитом на совещания по вопросу о положении на Среднем Востоке в качестве статиста с туго набитым портфелем в руках; документы, лежавшие в портфеле, никто никогда не смотрел, и Мак-Грегор очень скоро стал увиливать от обязанности посещать эти совещания. Несокрушимая косность, царившая в Форейн оффис, всегда отталкивала Мак-Грегора; в этом было что-то пугающее, убийственное, чрезмерно самонадеянное. Само здание Форейн оффис казалось несравненно более живым и приветливым, чем его постоянные и неизменные обитатели, требовавшие безоговорочного подчинения от каждого, кто переступал порог их царства. Никто не мог прийти сюда со своим собственным взглядом на вещи, противоречащим официальному взгляду Форейн оффис, и уйти отсюда, не усомнившись в своей правоте. В этой атмосфере олимпийского спокойствия, незыблемой веры в свою непогрешимость и непререкаемость своего авторитета ничье другое мнение не могло устоять. Здесь трудно было оставаться самим собой, в особенности такому человеку, как Мак-Грегор. Стоило ему очутиться в коридорах этого страшного обиталища Горгоны, как все его убеждения разлетелись вдребезги. К тому времени, когда он нашел Джона Асквита, от Мак-Грегора осталась одна видимость. Только Асквит спас его от окончательного уничтожения.
– Я давно хотел вас повидать, Мак-Грегор, – заговорил Асквит, не утруждая себя приветствиями. – Но мне некогда было разыскивать вас в вашем заведении. Как поживаете? Вы прекрасно выглядите. И Эссекс поправился, и Кэти. Однако у вас такой вид, будто вы чем-то недовольны. Ну, как? Гарольд одолел вас или, наоборот, вы одолели Гарольда? Садитесь и рассказывайте. Вы пришли к Гарольду?
– Нет. – Мак-Грегор опустился в мягкое кожаное кресло. – Я пришел к вам.
Асквит положил ноги на стол и ничего не сказал.
– Вы заняты? – вежливо спросил Мак-Грегор.
Асквит без улыбки кивнул головой. – Гарольд решил всех раздавить своей документацией. Он хочет потрясти Совет безопасности, подкрепив каждое свое слово соответствующим документом. Я – первая жертва этой тактики.
– Нет, – возразил Мак-Грегор. – Первой жертвой был я.
– Вам повезло: вас оглушили сразу. А я безвинная жертва его неиссякаемого пера.
– Я думал, вы все можете выдержать.
– И могу.
– А я не уверен, могу ли я, – сказал Мак-Грегор.
– Вы слишком молоды и слишком умны, чтобы так говорить. Вы должны, как некий демон, пожирать огонь и изрыгать дым. Что с вами такое? Гарольд взял вас за горло?
– Нет. Я даже не видел его со дня нашего приезда.
– Разве вы больше не работаете с ним?
– Считается, что работаю, – ответил Мак-Грегор.
– Ну и что же?
– Нелепость какая-то. Эссекс сказал, что он даст мне знать, когда я ему понадоблюсь, но, видимо, все отлично обходятся без меня. С тех пор как я вернулся, я решительно ничего не делаю. И никого не видел, кроме Роуленда Смита, и того только один раз, когда принес ему свой доклад.
– А что он сказал?
– Сказал, чтобы я оставался в распоряжении Эссекса, но он явно забыл, кто я такой и куда ездил. Очень удивился, когда я вручил ему свой доклад. Вы читали его?
– Я читал экземпляр, который вы послали Гарольду.
– Теперь он уже ни к чему, раз установилось другое мнение.
Асквит подошел к окну и уселся на узкий подоконник, упершись спиной в один косяк, а ногами в другой: – Ни к чему, по-вашему?
– Не знаю. – Впервые после приезда в Лондон Мак-Грегор чувствовал себя свободно.
Асквит усмехнулся и подергал себя за усы. – А я-то думал, что вы разразитесь пламенной речью в защиту Азербайджана.
– В первый день после возвращения я, может быть, так бы и сделал.
– Куда же девался весь ваш пыл, Мак-Грегор? – Асквит спустил ноги с подоконника. – Жаль, жаль. Столько прекрасных горячих слов, столько возмущения и гнева! Вы написали героический доклад, Мак-Грегор. Никто, правда, не обратит на него внимания, но я обратил.
– Итого нас двое, – сказал Мак-Грегор. – И мы правы, а все остальные неправы. Откуда они всё знают? Почему они так уверены в себе?
– Кто?
– Все. Эссекс, члены кабинета, ООН, пресса и все, кто верит тому, что пишут в газетах. Но устроил все это Эссекс. Он очень ловко подсовывает свою версию о событиях в Азербайджане, а сам не говорит ни слова. – Мак-Грегор вдруг спохватился. – Напрасно я так говорю с вами об Эссексе, ведь вы теперь с ним работаете. – Он сказал это с такой горечью, что Асквит засмеялся.
– Вы оберегаете мою растленную совесть? – спросил он.
– Нет, но…
– Уж как-нибудь я сам управлюсь со своей совестью, – сказал Асквит. – Можете говорить мне все, что угодно, об Эссексе, о вашей работе, о себе при условии, что вы согласны сказать это Эссексу в лицо. А что касается меня лично, то у меня нет ни совести, ни морали. Мне пришлось выбросить их, а заодно и многое другое, когда я взялся за это ремесло. Валяйте! Можете не говорить мне, что вы не согласны с выводами Эссекса относительно Азербайджана: я прочел ваш доклад. Но вы твердо убеждены, что это восстание заслуживает вашего сочувствия? Да или нет?
– Во всяком случае, теперь там лучше, чем было раньше, – ответил Мак-Грегор.
– Этого мало. Готовы ли вы отстаивать свою точку зрения против любой другой? Готовы ли вы принять это движение целиком и полностью?
– Думаю, что да. Кое с чем я не согласен, но в общем считаю его правильным. То же и с вопросом о независимости курдов. Но я просто не понимаю поведения Эссекса. Почему он молчит? Что он затеял?
– Не вините зря Эссекса, – сказал Асквит. – Ничего он не затевал. Он просто добивается, чтобы вопрос был поставлен в Совете безопасности.
– Я думал, что это решено.
– Ничего подобного.
– Так что же происходит? – воскликнул Мак-Грегор.
– Иран потребовал включения вопроса в повестку дня, но пока что это привело только к тому, что обе стороны направляют ноты в Совет безопасности. Русские указывают на то, что вопрос об Иранском Азербайджане не подлежит обсуждению в Совете безопасности, поскольку переговоры между Россией и Ираном продолжаются. Иранцы говорят, что он подлежит обсуждению, ибо переговоры прерваны. На это русские отвечают, что они согласны продолжать переговоры непосредственно с Ираном. Сегодня Иран, наверно, ответит новой нотой, и так далее.
– Чего именно Иран требует от Совета безопасности?
– Включения вопроса об Азербайджане в повестку дня и рекомендации, чтобы Россия прекратила всякую моральную и материальную помощь повстанцам.
– Но как будто новое иранское правительство хочет продолжать переговоры с Россией, – сказал Мак-Грегор. – Вы не думаете, что тем самым вопрос окажется вне компетенции Совета безопасности?
– Ну, нет! Иранское правительство может делать, что хочет, но мы-то уж позаботимся о том, чтобы вопрос был включен в повестку дня. Этого и добивается Гарольд своими фокусами. Ему нужно, чтобы вопрос об Азербайджане был признан подлежащим обсуждению в Совете безопасности. Он шаг за шагом подготовляет общественное мнение при помощи газет и требует защиты малых стран, взывая к пресловутой совести мира, о которой мы вспоминаем каждый раз, когда нам это выгодно. Гарольд сделает все, чтобы Совет безопасности не вычеркнул этот пункт из повестки. Потом он сам изложит дело и получит такую единодушную поддержку, что решение азербайджанского вопроса будет целиком зависеть от него. Личное свидетельство Гарольда о событиях в Азербайджане никто не сможет опровергнуть. Я работаю, как негр, чтобы сделать его доводы неопровержимыми.
– Разве русские не могут опровергнуть его?
– Нет, не могут, потому что они сами предложили Эссексу во всем убедиться лично. Тут уж никто ничего не может возразить. – Асквит не сказал, «кроме вас, Мак-Грегор»: он знал, что говорить это излишне.
