Джудит Леннокс - Зимний дом
— А я напечатал первый номер своего журнала.
Фрэнсис вынул из кармана сложенный журнал и гордо положил его на стол.
Название «Разруха» было набрано угловатыми черными буквами. На титульном листе были перечислены стихи и статьи, написанные Фрэнсисом и кое-кем из его знакомых.
Клоди наклонилась, и Фрэнсис дал ей прикурить от своей сигареты.
— Вы умница, Фрэнсис.
— А вы, Клоди, сегодня выглядите просто потрясающе, — весело ответил тот. — Да, опоздали вы родиться. Вам следовало жить тридцать лет назад и быть натурщицей.
Клоди хихикнула. Робин посмотрела на Джо, а потом заглянула в меню:
— Что будем заказывать? Может, палтус по-дуврски? Звучит заманчиво, правда, Джо? Я не ела палтуса по-дуврски с тех пор, как приехала в Лондон.
Джо залпом осушил свой бокал и попытался сосредоточиться. Этот чертов метрдотель, индюк надутый, не выходил у него из головы.
— Джо привык к простой северной кухне. Правда, Джо? — Фрэнсис выпустил колечко дыма. — Послушайте, любезный, у вас случайно нет свиных ножек или вареного рубца?
Клоди еще раз хихикнула и откинула длинные распущенные рыжие волосы. Фрэнсис снова наполнил бокалы.
Робин быстро сказала:
— Думаю, нам всем нужно заказать палтус по-дуврски. Три палтуса, пожалуйста, — кивнула она официанту.
Джо не мог понять, кто из троих вызывает у него большее раздражение. Фрэнсис был ублюдком, потому что ему нравилось играть роль ублюдка; Клоди флиртовала с Фрэнсисом, потому что в ней говорил инстинкт. А Робин была вежливой, воспитанной и всячески содействовала им.
Фрэнсис рассказал Робин и Клоди о заказе.
— Вы не поверите, но это свадебные объявления. Огромные перечни гостей и приглашения. Буржуйские штучки, но что делать. На эти денежки я буду издавать «Разруху».
— А мне нравятся пышные свадьбы. Я еще помню, как мама возила меня в город смотреть на свадьбу леди Мэннерс. Такое было красивое платье… — с завистью сказала Клоди.
— А ты, Робин? Тоже обожаешь флердоранж и конфетти?
Робин скорчила гримасу:
— Вот еще. Я вообще не выйду замуж.
Клоди уставилась на нее:
— Не нужно отчаиваться, мисс Саммерхейс. Если вас приодеть и как следует причесать, у вас наверняка не будет недостатка в поклонниках. Лично я в этом не сомневаюсь.
— Кло, Робин имеет в виду, что она не хочет выходить замуж, — вмешался Джо.
Это окончательно сбило Клоди с толку.
— Но если вдруг появится мистер Суженый?..
Фрэнсис покачал головой:
— Робин, я с тобой совершенно согласен. Нет ничего ужаснее института брака.
— Брак делает женщину придатком мужа.
— А если вы кого-нибудь полюбите, мисс Саммерхейс?
— Брак имеет отношение к собственности, а не к любви.
— Лично я пробыла замужем пять лет и была счастлива. — Клоди злобно затушила сигарету. — У меня было потрясающее свадебное платье — конечно, я сшила его сама, — а Тревор был чудесным мужем. Он молился на меня.
— Миссис Брайант, должно быть, вам нелегко одной растить ребенка, — сказала Робин.
Клоди приняла вид великомученицы.
— Еще бы. Каждый день борьба. Если бы не Лиззи, я бы давно сунула голову в газовую духовку. Я знаю, что говорить так грешно, но ничего не могу с собой поделать.
Джо, допивавший второй бокал, фыркнул. В начале года Клоди ворвалась в его жизнь и потащила его за собой как вихрь. Он не знал другого человека, что так жить торопится и чувствовать спешит.
— Лиззи — мое единственное утешение. Я немного шью, чтобы свести концы с концами. А чем занимаетесь вы, мисс Саммерхейс?
— Работаю в страховой компании. Тоска зеленая. Папки, скоросшиватели… И учусь печатать на машинке.
Джо заметил, что Робин помрачнела. Он мысленно дал ей год. Как только начнутся настоящие трудности, Робин Саммерхейс, барышня из среднего класса, сбежит к мамочке с папочкой.
Официант принес палтус по-дуврски. Фрэнсис сказал:
— Робин, ты ведь работаешь еще и в яслях, верно?
— В больнице, — поправила Робин, глядя в свою тарелку.
— Клоди, это называется «практический социализм».
Робин подозрительно притихла. Она могла часами с жаром рассказывать о Свободной клинике, младенцах, матерях и своем коньке — современных противозачаточных средствах.
Официант сновал между ними, раскладывая ложкой и вилкой овощной гарнир.
— Здесь очень мило, — снова сказала Клоди. — Отличное обслуживание. Большое спасибо, Фрэнсис.
Ее длинные белые руки нерешительно потянулись к столовому прибору.
— Дорогая, нож для рыбы вот, — показал Фрэнсис. — Хотя мне всегда казалось, что удобнее есть штыковой лопатой, чем этой штуковиной.
Клоди визгливо хихикнула, и весь зал обернулся в ее сторону. Шампанское ударило ей в голову; Джо догадывался, что она флиртовала с Фрэнсисом, пытаясь наказать его, Джо. Фрэнсис, по натуре человек беспечный, не поощрял ее, но и не смущался. Однако Джо ощущал боль и гнев; только он один знал ту Клоди, которая в постели заставляла его забыть обо всем на свете, ту Клоди, рядом с которой он испытывал пресыщение и желание одновременно. Только он знал ту Клоди, которая искренне любила свою некрасивую дочурку и готова была сражаться за ее счастье как тигрица. Чем больше глупостей болтала Клоди, тем более молчаливым и мрачным становился Джо. К вящей досаде Эллиота, Робин пыталась отвлечь его светской беседой, на которую подобные люди большие мастера; люди, на которых Клоди смотрела снизу вверх. Книги, музыка, места, где она бывала… Обычная жизнь среднего класса. Буржуазная жизнь. Вещи, которые делают сносной обыденную жизнь, доступны образованным, но не таким, как Клоди. То, что Джо мог бы сам часами говорить об этих вещах, только подливало масла в огонь.
Они добрались до десерта — чудовищной смеси из крема, меренг и бисквита. Фрэнсис потчевал Клоди и Робин рассказами о школе.
— Я продержался там столько лет лишь потому, что директор был глупым старым извращенцем. Он западал на симпатичных белокурых мальчиков, так что у бедняги Джо не было никаких шансов. Ну а я напротив, ходил в любимчиках. Меня даже сделали старостой.
— А я в начальной школе отвечала за доску, — мечтательно пробормотала Клоди.
Ее обычно бледное лицо раскраснелось, пальцы легли на предплечье Фрэнсиса.
— А вы, Робин? Кем вы были в школе? Наверно, тоже старостой?
— Робин была первой ученицей, — мстительно сказал Джо. — Она организует всех членов ячейки лейбористов. Не сомневаюсь, что в клинике она делает то же самое. Вот только со мной и с Фрэнсисом у нее ничего не получается.
Робин побелела как мел. Она встала, и ее чайная ложка со звоном упала на пол. А потом Робин убежала из ресторана.
Тут даже Клоди лишилась дари речи. Потом она посмотрела на пустую тарелку Робин и покачала головой:
— Ну это ж надо… Она даже не прикоснулась к пудингу!
Джо побежал за Робин. Ну да, он хотел ее поддеть, но не до такой же степени. Ему удалось догнать Робин еще до метро; когда та не остановилась, Джо схватил ее за рукав.
Она резко повернулась:
— Оставь меня в покое!
Джо тяжело отдувался. Робин вырвалась. Он понимал, что был несправедлив, что выместил на Робин свою злость из-за Клоди. Ему стало не по себе.
— Робин… Ради бога… Извини…
Она вытянула руки перед собой, словно защищаясь, и гордо проговорила:
— Тебе не в чем себя винить.
Но Джо не поверил.
— Я был не в духе, — объяснил он. — Тяжелый день… И Клоди…
— Тебе не в чем себя винить, — повторила она. — Это я во всем виновата.
Джо посмотрел на нее. Робин казалась удивительно юной и невинной. Нужно было сделать все, чтобы утешить ее.
— Если я сказал, что ты всех организуешь…
— Точнее, всеми командую.
Он хотел что-то сказать, но Робин перебила:
— Конечно, ты был прав. Я действительно организую людей. Командую. Я не понимала… — Она осеклась, и Джо понял, что девушка готова опять пуститься наутек. Но тут она выпалила: — Джо, несколько месяцев назад я познакомилась с одной очень славной женщиной. Ее зовут Нэн Солтерс, она живет в маленьком домике в Степни и пожалела меня, когда я упала с велосипеда. Короче, у нее семеро детей, и я подумала… Я убедила ее прийти в Свободную клинику. Чтобы у нее не было восьмерых. Долго я распиналась перед ней, но в конце концов добилась-таки своего. Джо, я умею убеждать людей. Не так, как Фрэнсис, но все же неплохо. Несколько недель назад она пошла со мной. Медсестра была очень добра, дала Нэн противозачаточный колпачок и рассказала, как им пользоваться. Я давно не видела миссис Солтерс, поэтому сегодня после работы зашла к ней…
— И..? — заинтересовался Джо.
Когда Робин заговорила вновь, ее голос звучал бесстрастно.
— У нее был фонарь под глазом и все лицо в синяках. Ее муж нашел колпачок, сказал, что это против природы и означает, что она способна на измену. Только выразил это другими словами. Нэн сказала, чтобы я больше не приходила. И во всем этом виновата только я.
