Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя
– Марта в восторге от того, что ты приняла ее предложение, – сказал он, отодвигая тарелку. – А ты не жалеешь?
– Нет, честно говоря, впервые в жизни я занимаюсь тем, что мне нравится. Но вообще-то… нельзя сказать, чтобы Марта оставила мне выбор.
Он расхохотался:
– В этом она вся.
– Ты давно ее знаешь? Он отпил глоток вина.
– Двадцать лет.
– Как ты познакомился с ней и ее мужем?
– Когда пытался угнать тачку Жюля, – ответил он самым небрежным тоном.
– Что-о-о?
Он приподнял бровь:
– Хочешь узнать мои маленькие тайны?
– Но ведь наше знакомство входило в твои намерения, или я ошибаюсь?
На его лице появилось победное выражение, он расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– O’кей, поехали! В восемнадцать лет я был настоящим главарем банды таких же, как я, молокососов. Отец вышвырнул меня из дома, как только я стал совершеннолетним.
– Почему?
– Ему надоело, и обижаться на него не приходилось. От меня была одна головная боль, и я ни хрена не делал в школе. В мои планы не входила карьера рабочего на конвейере. Я вытворял черт знает что. А потом удрал в Париж, завел сомнительных приятелей, ночевал где придется и начал зарабатывать не самым законопослушным образом. Благодаря хорошо подвешенному языку я быстро завоевал репутацию крутого.
– Меня это почему-то не удивляет.
– К моменту встречи с Жюлем я был птицей невысокого полета. В один прекрасный день я вознамерился расширить свои охотничьи угодья и зашел в богатый квартал. Там я увидел тачку Жюля, “ягуар”. Он буквально протягивал ко мне руки, и я не смог устоять. Я уже собирался вскрыть замок, когда почувствовал, что меня схватили за ухо, словно мелкого шалуна. Это был Жюль. Несмотря на все свое красноречие, мне не удалось навешать ему лапшу на уши. Он предложил выбор: или я иду с ним, или он зовет полицию. Больше я с Жюлем и Мартой никогда не расставался. Сегодня управляю их компаниями.
– Погоди, но это же какая дистанция между угоном машин и владением всем этим! – воскликнула я, обводя рукой его кабинет.
– Наверное, я был очень симпатичным. Или вызывал жалость.
Он скорчил физиономию невинного агнца, развеселив меня.
– На самом деле, они не могли иметь детей из-за двадцатилетней разницы в возрасте, – продолжал он. – Им захотелось поселить у себя какого-нибудь юнца.
– А Марта, она какую роль играла, была тебе матерью?
– Типа того. Но хватит обо мне, давай теперь поговорим о тебе!
Он поудобнее устроился на стуле, поставил на стол локти и оперся подбородком о скрещенные ладони.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Твой муж знает, что ты здесь со мной?
– Да.
– И он спокойно к этому относится?
– Да.
– Потому что он со мной не знаком, – заявил он, и на его губах расцвела плотоядная улыбка.
– Самодовольный тип!
– Скорее, реалист: я всегда умею оценить женскую красоту и, как правило, не могу перед ней устоять.
Его взгляд пробежался по моему лицу, шее, углубился в декольте.
– А твой муж… как, ты говоришь, его зовут?
– Пьер.
– Ладно, Пьер, он, судя по всему, не часто смотрит на тебя, иначе держал бы на коротком поводке и не позволял приблизиться к тебе ни одному мужчине, достойному этого звания.
Я почувствовала, как по коже забегали мурашки, а ведь я только-только сумела расслабиться. Меня совсем не устраивал оборот, который принимал наш разговор, становясь слишком двусмысленным и опасным. Тем не менее мне льстило, что я нравлюсь Габриэлю. Я машинально поправила волосы:
– Спасибо за ужин, мне пора.
Он начал задувать свечи, но при этом пристально смотрел мне в глаза.
– Ты читаешь мои мысли, пора в кроватку.
– Может, все-таки сменишь тему? Ты что, ни о чем другом говорить не можешь? – пробормотала я, поднимаясь.
– Подожди, я иду с тобой. Подвезу тебя.
– Не стоит, я вернусь на метро.
– Ты что, смеешься? Я отвезу тебя домой.
Он открыл шкаф и вынул два шлема.
– Стоп, – сказала я. – На мотоцикле я ни за что не поеду.
– Почему?
– Потому что боюсь!
Он подошел ко мне, я отступила и натолкнулась на дверь.
– Чего? Меня или мотоцикла?
Тебя, подумала я. Я водила рукой у себя за спиной в поисках дверной ручки и в конце концов сумела ее повернуть.
– Мотоцикла, – ответила я, выскакивая в коридор. Он рассмеялся и пошел за мной. Выйдя на площадку, я решила спуститься по лестнице. И речи не может быть о том, чтобы оказаться с ним вдвоем в тесном пространстве лифта. У подъезда я увидела большой черный мотоцикл. Никогда в жизни не сяду на такое чудовище. Габриэль слегка наклонился ко мне:
– Так и не решишься?
– Нет, и еще раз спасибо за сегодняшний вечер. До скорого.
Я улыбнулась ему и направилась к метро. Шагала и повторяла в уме: “Только не оборачивайся, только не оборачивайся”. Перед тем как ступить на лестницу, я все же не удержалась. Габриэль не спускал с меня глаз. Я тряхнула головой и углубилась в лабиринт подземных коридоров. Вдали я услышала гул мотоцикла.
Я устроилась на откидном сиденье, прислонилась головой к окну и поклялась себе держаться от Габриэля как можно дальше. Как он смог так точно угадать все подробности наших отношений с Пьером? Почему он такой привлекательный, уверенный в себе и опасный – плохой парень, полный шарма? Погрузившись в размышления, я едва не прозевала свою остановку.
Холод набросился на меня, едва я вышла на свежий воздух. Я ускорила шаг, чтобы побыстрее дойти до дома, как вдруг мое внимание привлек рокот мотора. Я повернула голову и увидела мотоцикл Габриэля: он медленно ехал рядом со мной. Как ему, черт возьми, удалось меня найти? Он сорвался с места и умчался, стоило мне закрыть за собой дверь дома. Все ясно, я обязана избегать малейших контактов с ним. Но, несмотря на принятое решение, он стоял у меня перед глазами, когда я засыпала.
На следующий день я открыла дверь и столкнулась с Габриэлем, который в этот момент выходил из дома, где находилось ателье.
– Еще только утро, а она уже падает мне в объятия!
– Здравствуй, – ответила я, широко улыбаясь против воли.
– Хорошо спалось?
– Да. Спасибо, что проводил меня вчера.
– В следующий раз будешь сидеть за моей спиной. Я вздохнула:
– Следующего раза не будет.
– Ты боишься, что не устоишь.
Я уничтожила его взглядом, хотя не очень-то разозлилась.
– Обожаю отвечать на вызовы, Ирис. И никогда не сдаюсь.
Он подошел и чмокнул меня в щеку, заодно прикоснувшись к моей талии. Я подумала, что мне понравилось.
– Какие вкусные духи, – прошелестел он. – До очень скорой встречи.
Он ушел, а я быстро вошла в вестибюль. Мне повезло, лифт стоял на первом этаже, и я влетела в него, захлопнув дверь. Там я первым делом рассмотрела себя в зеркале. На скулах красные пятна, глаза блестят, и резкий утренний холод тут ни при чем. Почему это со мной случилось? Как я могла думать о таком? Я должна быть рассудительной, держаться от него на разумном расстоянии, потому что он провоцирует во мне нечто, с чем я не справляюсь. Мне хотелось нравиться, соблазнять, угадывать желание, затаившееся в глазах мужчины. Причем именно этого мужчины. Но у меня есть Пьер, и я его люблю, почему же другой человек, пусть и такой соблазнительный, так сильно волнует меня?
Следующие две недели я работала в адском ритме. Телефон звонил не переставая, заказы сыпались один за другим. Я открывала для себя почти наркотическую зависимость от работы. Пьер наблюдал за моим профессиональным расцветом издалека и никак не комментировал. Марта давала советы насчет моего собственного имиджа. Если я хочу продавать свои модели, я должна выглядеть безупречно и ультраженственно. В результате она не превратила меня в фанатку моды, а смоделировала по собственному образу и подобию. Меня это устраивало, больше того, мне это льстило.
Моя клиентура состояла из двух категорий: знакомые Марты и любовницы Габриэля. Первым, безумно стильным, нужна была одежда, близкая по духу новому гардеробу Марты. Что же до вторых, то они прежде всего хотели, чтобы любовник побыстрее снял с них платье, а уж какая там модель – не так важно. Их пожелания сводились к тому, чтобы наряд был максимально открытым, а юбка максимально короткой, но я противилась вульгарности, предпочитала следовать принципу: не показывать, а намекать, будить фантазии. Всякий раз, общаясь с ними, я не могла понять, как столь утонченные на первый взгляд женщины могут хихикать, словно школьницы, стоит лишь упомянуть имя Габриэля. Поймав себя в первый раз на том, что хихикаю в его присутствии, я недоумевать перестала. Мы виделись почти ежедневно. Я все время ждала этих мимолетных встреч, хоть и опасалась их. Он, естественно, всегда ухитрялся вставить какой-нибудь намек или скрытый комплимент, непременно сопровождая его обольстительной улыбкой.
