Елена Грушковская - Ничейная земля

Он сверкнул в полумраке глазами.

— Я тут ещё посижу… Всю ночь-то он сторожить не будет, спать уйдёт.

— Ты тут ночевать намерен? — усмехнулся я. — Дома ведь беспокоиться будут. Да и школу на ночь закроют. До утра не выйдешь.

— Ну, и не буду выходить. Так он хотя бы не доберётся до меня.

— И ты поверил, что он собирается с тобой расправиться?

— Вы его не видели. Он псих. Натурально. — Антон покрутил пальцем у виска. — Ну, за что он так на меня?.. Из-за того огрызка? Но из-за такого не убивают!

— Убивают и из-за меньшего, Антоша, — сказал я. — Но я не думаю, что этот человек в самом деле хочет тебя убить. Иди домой спокойно.

— Ага! Щас! Я выйду, а он меня за углом ждёт… По-моему, он маньяк какой-то. Не, я лучше тут посижу.

— Нет, Антон, здесь ты сидеть не будешь. — Я взял его за руку и вывел из кабинки. — Пойдём, я провожу тебя.

Мальчишка упёрся.

— Он из-за меня и вас убьёт! А вас-то и вовсе не за что. Вы… это… ну… — Он опять шмыгнул носом. — Хороший.

Я усмехнулся в сумраке.

— Почём ты знаешь, что я хороший?

Он пожал плечами.

— Это видно. Хорошего человека видно. — И вдруг спросил: — А можно сделать, чтобы мне перейти к англичанам?

— Зачем?

— Ну… Это… К вам.

— Вряд ли это возможно, Антоша. Ты уже который год учишь немецкий, переходить на английский поздно. Да и не делается так.

Он вздохнул.

— Жалко… Да всё равно мне теперь это и ни к чему уже…

Я засмеялся.

— Ничего этот человек тебе не сделает! Не бойся его. Пойдём. Его там нет, вот увидишь.

Мне удалось вывести его из школы. Уже начинало смеркаться, в окнах домов горел уютный свет, а Антон опасливо озирался. Мишки нигде не было видно, но Антон был напряжён, как струна.

— Видишь, его нет, — сказал я.

— Нет, он где-то прячется, — не успокаивался Антон. — Ждёт, когда я останусь один.

— Если хочешь, я провожу тебя домой. Ты далеко живёшь?

— Да нет, тут рядом. — Он показал рукой направление. — Вон там, в той стороне.

— Ну, пошли.

Он приостановился, посмотрел на меня.

— Если этот урод вас хоть пальцем тронет, я его сам убью.

Он сказал это так твёрдо, что мне стало не по себе.

— Мне он ничего не сделает, — сказал я. — И не надо его так называть. Пошли.

Мы пошли рядом. В первую минуту мы молчали, а потом Антон спросил:

— А вы что, этого типа знаете?

Я объяснил ему, кто такой Мишка, и добавил:

— А вот швырять огрызком в кота не надо было. Зачем ты это сделал? Ведь он так хорошо выступал, а ты напугал его почём зря.

Антон вздохнул и ничего не ответил. Спустя полминуты он хмуро проговорил:

— Завтра директор опять отчитывать будет…

— Ты уж будь добр, зайди к нему, — сказал я. — Надеюсь, от него ты прятаться не будешь.

Он помолчал, потом сказал:

— Меня все отчитывают, все ругают… Отец дома тоже житья не даёт. Мамка ревёт.

— Ты думаешь, что тебя ругают незаслуженно?

Антон мрачно сопел.

— Этому конца нет, — сказал он. — Меня отругают, а я опять что-нибудь отмочу… И меня опять ругают. А отец и всыпать может. Вот так оно и получается. Как это называется?.. Круг какой-то. Прочный, что ли.

— Порочный, — подсказал я.

— Точно. И что тут делать?

— Порвать этот круг.

— Как?

— Есть только один способ. Ты сам догадываешься, я думаю.

Антон задумался.

— Так сразу не получится.

— Сразу никогда не получается. Но надо попробовать хотя бы постепенно. Только надо решить сразу, хочешь ты этого или нет. Потому что если ты этого не хочешь, не стоит и пытаться.

Он посмотрел на меня. Глаза у него были смышлёные, взгляд прямой и смелый, но сейчас в нём не было ни дерзости, ни нахальства.

— Вы один со мной нормально разговариваете, — сказал он. — Другие учителя отчитывают, директор грозится вообще меня исключить, отец только с ремнём в руках умеет разговаривать, у матери глаза на мокром месте… Я как-то раз с урока немецкого сбежал. Проходил мимо вашего кабинета… Дверь не закрыта была. Ну, и я послушал маленько. То, что по-английски говорили, непонятно было, но мне всё равно понравилось. Я уже три раза так слушал.

— Ты сбегал с немецкого? — нахмурился я.

Он вздохнул, потом засмеялся.

— Если бы мне завуч то же самое начала втирать — мол, зачем с уроков сбегаешь, такой ты и сякой, то я бы её послал куда подальше… А вас не пошлёшь.

— Почему же это? По-моему, любого человека можно послать.

Он усмехнулся.

— Нет, не любого. Вот вас нельзя послать.

— Как это?

— Ну… Не знаю, как сказать. Вот если, например, гору послать. Подойти и сказать: иди ты, гора, туда-то и туда-то, то ей ведь хоть бы что, так? Как стояла, так и стоит. Или солнце. Оно от этого светить не перестанет.

— Да, пожалуй.

— Вот. И вы так же. Вы просто посмотрите, и тот, кто вас послал, сам по этому адресу отправится. Или дальше.

Я подумал: а он неглупый парень. Я не я буду, если не возьмусь за него! Вслух я сказал:

— Если хочешь, я могу позаниматься с тобой английским в свободное от уроков время. Будем считать это факультативом. Ты хочешь?

— А можно? — неуверенно спросил он.

— Только при условии, что ты не будешь сбегать с немецкого.

— А если я не буду сбегать?

— Тогда можешь приходить ко мне. Надо посмотреть, когда мы оба будем свободны.

— Может, после уроков?

— Посмотрим. И ещё кое-что. Если ты хочешь, чтобы мы занимались, то тебе придётся соответствовать и по остальным параметрам.

— Как это?

— Я буду следить за тем, как ты себя ведёшь, Антоша. Если я узнаю, что ты опять что-нибудь натворил — всё отменяется. А я узнаю, уж будь уверен.

Он забежал немного вперёд меня.

— Я хочу выучить английский, Сергей Владимирович! — воскликнул он воодушевлённо. — Я буду всё учить, что вы мне зададите! Это первое, что я буду учить! Если я какую-нибудь там историю не выучу, это фигня… Английский я буду учить.

— Так не пойдёт, Антоша, — сказал я. — Договоримся так: все остальные предметы ты тоже не будешь забывать. Отныне ты под моим наблюдением. Всесторонним. Ты понял?

— Похоже, я попал, — засмеялся он. — Я у вас под колпаком?

— Если хочешь, называй это так. Ты всё ещё хочешь?

— Хочу.

— И ты готов выполнять мои условия?

— Я попробую.

— Неправильно. Надо не пробовать, а делать.

— Тогда я готов.

— Докажешь прямо сейчас?

Он даже остановился.

— Как?

— А вот как. — Я достал отобранную у него пачку сигарет. — Ты больше не притронешься к этому. Ты сейчас возьмёшь эту пачку и выбросишь.

Антон помолчал, посопел, потом сказал:

— Я её у Лёшки… То есть, у одного человека на килограмм яблок из нашего сада выменял.

— Дороговатый обмен. Но выбирай, чего тебе больше хочется.

— Прямо так всю пачку и выкинуть?

— Да.

— А может, хоть пару сигареток оставите?

— Ни одной. Здесь не может быть компромиссов.

Он отчаянно засопел. Я отдал ему пачку, и он, держа её в руке, несколько секунд пожирал её прощальным взглядом, а потом замахнулся и бросил в лужу. Посмотрев на меня, он спросил:

— Теперь верите?

— Верю, — сказал я. — Только взамен этой не должна появиться новая.

— Не появится.

— Хорошо, если так. Ты дал слово. Ты это понимаешь?

— Да уж чего тут не понять.

Видимо, мы пришли к дому Антона, потому что он сказал:

— Вот тут я живу. — И, помолчав, смущённо добавил: — А этот урод…

Я нахмурился, и он поправился:

— То есть, ваш друг Миша… Он и правда не появился.

— Ну вот, видишь. А ты боялся. И вообще, он никакой не маньяк, это я точно тебе говорю.

Попрощавшись с Антоном, я пошёл домой. Но не успел я сделать и десяти шагов в обратном направлении, как навстречу мне из-за угла вышел Мишка — с небрежно заложенными в карманы руками, с тлеющей сигаретой в зубах. Он встал у меня на пути так, чтобы заставить меня тоже остановиться.

— Значит, к маньякам ты меня не причисляешь, — сказал он насмешливо. — Что ж, спасибо и на том.

— Ты что, следил? — пробормотал я.

— Да нет, — усмехнулся он. — Просто гулял. Нельзя, что ли?

Но я понял, что он в самом деле караулил Антона и только из-за моего присутствия не решился приблизиться к нему.

— Делать тебе нечего, Миша, — сказал я. — Кстати, кто тебя просил разговаривать с этим мальчиком и запугивать его?

— Поверишь ли — хотел помочь вам, педагогам, — проговорил он — то ли с издёвкой, то ли серьёзно.

— Помочь?

— Ну да. Вы же с ними цацкаетесь, слово боитесь им сказать, чтобы как-нибудь не ранить их неокрепшую психику — ну, и тому подобная педагогическая муть. А они плевать на вас хотели. С ними надо по-другому.

— Спасибо, — перебил я. — Если нам, педагогам, понадобится твоя помощь, мы обратимся прямо к тебе, а пока, если тебя не затруднит, держись от школы и от детей подальше.