Екатерина Репина - Те самые люди, февраль и кофеин
— Мы ему говорим: женись! Скоро двадцать пять лет, а он живет один, далеко от дома, и один! Если бы жил близко от дома, то куда ни шло. А так — плохо. Когда ему никто не пишет и не высылает счета, он совсем сникает. Приезжает к нам и рассказывает все новости. Мама говорит: «Ты мог бы и по телефону рассказать все новости», — и смеется. А Джеф серьезно отвечает: «Нет, телефон существует не для этого. По нему можно пиццу заказать или товар из телевизионного магазина».
Продавщица зарделась от похвал Маргарет. Маргарет сказала, что счастлива принять от продавщицы-художницы такой дивный свиток с таинственными письменами, который она с нескрываемым удовольствием преподнесет одному особенному человеку, который как никто другой поймет всю таинственность и красоту написанных иероглифов…
Когда у обеих девушек разболелась голова от мельтешения товаров, витрин, людей, они отправились домой. Лиса успела выговориться и теперь молчала. Маргарет за день не сказала подруге и пару слов. Они сели в такси и отвернулись друг от друга, уставившись каждая в свое окно.
Они будто застыли. После галдежа восточных торговцев гудение автомобилей подействовало на них благотворно и отупляюще, как успокоительные пилюли. Шумный город остывал на глазах: закрывались лавки и магазины, пустели тротуары, остановки транспорта и скамейки на набережной.
День заканчивал свою смену и спешил передать ее ночи. Американки Лиса и Маргарет добрались до студенческого городка, когда он был осыпан множеством огней. В их доме темными оставались лишь окна двух квартир.
Расставаясь перед входом в подъезд Лисы, Маргарет (которая жила в соседнем подъезде, через стенку от Патрика) ни с того ни с сего вспомнила о песне с диска и чрезвычайно бодро воскликнула:
— А все-таки эта песня — американская.
— Вчерашняя? С Патриковой головы? Нет, она польская или чешская. Тинтин сказал, — зевая и потирая глаза, возразила Лиса.
— Нет! Мы пели ее в хоре, вместе с.… Забыла, как ее зовут! Со мной в колледже в хоре пела англичанка, как там ее звали, она еще постоянно забывала слова, и я ей напоминала…
Лиса бросила через плечо: «Ну, пока! Хорошо сегодня провели время!», — и побрела к входной двери.
Маргарет осталась на улице и пыталась вспомнить имя той девушки, с которой пела в хоре:
— Мэри… Нет, Мария… Тоже нет.… А, дьявол! Лиса! Я напишу ей письмо, она подтвердит! Лиса!
Но Лиса не отвечала. Она долго искала ключи, да так и не нашла. Наудачу повернула ручку двери, и дверь сама собой отворилась. Ключ обнаружился с внутренней стороны. Нисколько не удивившись, Лиса прикрыла дверь и прошла в квартиру, снова забыв запереть ее.
А Маргарет побежала к себе домой вприпрыжку. Бросила покупки у входа. Включила музыкальный центр. Несколько раз прослушала одну и ту же музыкальную композицию. Заснула.
Проснулась через час. Прислушалась. Звучала песня, которая упала Патрику на голову. И тот факт, что диск с песней опустился на голову Патрику, а не кому-нибудь еще, заставил Маргарет задуматься об особенном парне, живущем за стенкой.
Она задремала.
И вот тут, в сонном состоянии, не контролируя свои видения и не пытаясь вспомнить специально, она увидела лицо той англичанки, с которой пела в колледже. А рядом с лицом вспыхнули неоновые буквы: «Элизабет».
Тогда уж Маргарет проснулась окончательно и схватила лист бумаги. Быстро-быстро написала письмо и решила тут же отправить его в Америку. Там его прочитает англичанка Элизабет, прослушает диск и скажет, американская эта песня или нет.
Но куда именно следует отправить письмо с диском? Колледж они окончили полгода назад. Кто знает, где сейчас Элизабет, если Маргарет — лучшую ученицу и талантливую певицу — забросило на другой континент!
— Элизабет говорила, что поедет в Голливуд… Может, она там? Полгода — не так много времени, чтобы успеть стать звездой. Но и разочароваться в мечте за это время не получится! Она — точно! — в Голливуде. Живет вместе с такими же начинающими актрисами, подрабатывает официанткой. И не торопится уезжать. Туда и напишу.
Маргарет так и написала на конверте: «Элизабет, Голливуд, Калифорния, США» и со спокойным сердцем отправилась спать.
Она была уверена.
Не сомневалась.
Твердо считала, что письмо найдет адресата, сколько бы ни было девушек по имени Элизабет в Голливуде.
Откуда такая уверенность?
Маргарет проучилась с Элизабет четыре года и хорошо знала, что та своего не упустит.
ВТОРАЯ ДЕКАДА ФЕВРАЛЯ
№ 11. Про Гитлера
Ла-ла ла-ла
Ла-ла ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а
Ла-а-а ла
Ла
Ла-ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а
«… еще хочу тебе сказать, что пляж тут не очень хороший. Есть места и получше. Например, Циндао. Там раньше жили немцы, они-то и отстроили город. Потом немцы ушли, а город так и остался китайский, но с оригинальной архитектурой и лучшими пивоварнями. Германия обогатила культуру Китая…»
«… так плохо или даже хуже. Все равно хорошо. Даже лучше, чем было раньше. То есть, наверное, лучше. Хотя точно я не знаю. Знаешь? Курить он бросил. Хорошо или плохо? Говорю, что хорошо, а он: «Плохо, плохо». Так-таки и плохо, подумать если? Плохо, наверное. Хотя, кто его знает…»
«Здравствуй, Джеф! Едва нашла минутку, чтобы черкануть тебе пару строк о своей счастливой-пресчастливой жизни. Мой лучший друг Тинтин (потомок бельгийских королей) ждет меня на теннисном корте, а я хочу тебе написать что-нибудь. Тебя что интересует: мои успехи или мои победы? И то и другое займет много времени. Поэтому начну с Тинтина…»
Ла-ла ла-ла
Ла-ла ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а
Ла-а-а ла
Ла
— Кто тут поет?
— Из нижнего мешка.
— Из самого нижнего? Это из Даляня?
— Кажется, так.
— Но почему так громко?
— Тише вы, не даете песню послушать. Красиво ведь поет!
— Кто вам мешает, вы сами себе и мешаете! Не бубните в своем конверте, и все будет прекрасно слышно.
«… мой приятель. Он аристократ, хоть и из Канады. В Канаде тоже бывают аристократы. Он носит шляпу и перчатки. И говорит на таком вычурном английском, что меня убивает. Есть еще две американки, так они не в счет. Слишком эмансипированные. Никакой женственности, изысканности. Но бывают смешными. Как там наши? Скучаю по Ангеле. Никогда не думал, что буду скучать по ней сильнее, чем по тебе или по друзьям. Похоже, я серьезно…»
«… и все же нет там ничего про Гитлера. Есть про несчастную женщину, про ее пьяного мужа и про доброго врача, обещавшего, что с ее ребенком все будет хорошо. А про Гитлера ничего нет…»
«… Элизабет, у меня к тебе огромная просьба. Пожалуйста, прослушай песню с того диска, что найдешь в этом конверте, а потом скажи мне, та ли это песня, что мы пели на рождественском концерте…»
— Стойте! Кто говорит про Гитлера?
— Номер 3917.
— Господин номер 3917, а вы знаете, про кого вы говорите?
— Знаю, но что я могу поделать? Не я писал письмо. Я лишь являюсь письмом.
— Сейчас же уничтожьтесь!
— Как это?
— Быстро! Чтобы в этом мешке и духу вашего не было.
— За что?! Тут ничего нет про Гитлера. Так и написано: «… про Гитлера там ничего нет…»!
— Где нет?
— В рассказе. Тут говорится о рассказе. В том рассказе нет ничего про Гитлера.
— Не путайте меня! Это вы говорили про Гитлера?
— Да…
— Тогда уничтожьте себя!
— Я говорил, что «про Гитлера там ничего нет»!
— Зачем вы говорите о том, чего нет?
— Во мне написано о каком-то рассказе, который якобы про рождение Гитлера, но на самом деле он — не про Гитлера, а про несчастную женщину, у которой умерло уже двое детей, а третий родился очень слабым, и отец его — пьяница и негодяй — обзывает несчастную жену, а она плачет и умоляет доктора спасти ребенка. А доктор, видя все это, говорит, что спасет ребенка. Разве тут что-то про Гитлера?
— Определитесь, номер 3917. Вы про Гитлера или не про Гитлера?
— Я — про рождение Гитлера, но главное — не сам Гитлер, а его трагическое рождение. Получается, он едва не умер вскоре после рождения, но все же выжил, и нельзя не порадоваться за его мать, и нельзя не благодарить доктора. Если бы вы прочитали тот рассказ, то тоже захотели бы, чтобы ребенок выжил! И плевали бы на то, что ребенок — будущий Гитлер!
— Номер 3917, не кричите. Из-за вас не слышно песни. Дайте послушать песню.
— Сами начали…
— Все, закончили эту тему. Летите дальше. Куда, кстати, вы направляетесь?
— В Соединенные Штаты Америки, как и все вы.
— Ой, как актуально. Вы приготовьтесь заранее к встрече с американцами, они Гитлера не любят и к вам отнесутся негативно.
— Да нет во мне ничего про Гитлера!
— Хватит! Всем молчать! Кроме песни…
