Ричард Рив - Чрезвычайное положение
— Мириам!
— Все улажено. Я присмотрю за тобой. А ну, вылезай из кровати!
Он едва не рыдал, идя в ванную. Наконец-то у него есть дом. Он будет жить в Уолмер-Эстейт, вдали от Джеймса и Питера. И Броертджи и Амааи. Бму будет не хватать только Дэнни. И ма.
Сквозь окошко в ванной пробивались яркие солнечные лучи.
Глава шестнадцатая
Руфь принимала душ, когда к ней пришли двое из полиции. Она как раз думала об Эндрю, боялась, как бы он не натворил глупостей. Она знала, что к нему уже несколько раз являлась полиция, и положение все более и более осложнялось. Иногда, особенно в последнее время, он вел себя как-то непонятно. Подолгу раздумывал, молчал и только прокручивал — одну за другой — пластинки. И слишком много курил. Что, если бы ее родители проведали о них двоих? Кошмар! Слава богу, что они далеко отсюда — в Трансваале. В последний раз отец прислал ей наспех нацарапанную открытку после событий в Шарпевиле; он ходит вооруженный и учит ее мать стрельбе. Эти туземцы все наглеют и наглеют. Будь осторожна, моя дорогая, и не доверяй небелым. Все они одним миром мазаны — все-все! А она готова пожертвовать всем, что у нее есть, ради цветного мужчины. Готова даже пожертвовать своими родителями. По правде говоря, они никогда ее не понимали. В сущности, она сама себя не понимала. Может быть, это к лучшему, что она приехала в Кейптаун, чтобы изучать театральное искусство и заодно вырваться из удушливой атмосферы родного городка. Впрочем, родители всегда ее баловали — ведь она единственная дочь биржевого маклера Джеймса В. Тэлбота, который ей ни в чем не отказывал и даже разрешил, несмотря на свои страхи и опасения, учиться в Кейптаунском университете… Она открутила крап с горячей водой, подставляя под пляшущие струи свои плечи и небольшие, налитые груди… Только бы пришел Эндрю! Ей нравится смотреть, как он слушает пластинки. Нравится его прическа, его полные губы, квадратный подбородок и выгиб его шеи. Затрещал звонок. Должно быть, Эндрю? Она поспешно вытерлась, даже не выключила воду.
— Иду, дорогой.
Звонок задребезжал снова.
— Не будь таким нетерпеливым! — весело воскликнула она.
Руфь накинула халат, сунула ноги в туфли и быстро протерла полотенцем свои черные волосы. Потом радостно засеменила к двери, собираясь распахнуть ее рывком — так, чтобы захватить его врасплох.
— Вы мисс Руфь Тэлбот?
— Да, — ответила она, разглядывая двоих незнакомцев.
— Мы хотим поговорить с вами.
— О чем?
— Я сержант из политического отделения.
— О! — вырвалось у нее. Голова внезапно закружилась. Она стояла растерянная, не зная, что предпринять.
— Можно войти?
— Да, конечно.
Она сделала шаг в сторону, и агенты вошли, шаря глазами по комнате. Ее очень смущало, что на ней нет ничего, кроме халата.
— Извините меня.
— Куда вы?
— Переодеться.
— Идите, — разрешил агент, оглядывая ее подозрительно.
Она вернулась, одергивая юбку, и забросила мокрые волосы за плечи.
— Мисс Тэлбот, вы учитесь в университете?
— Да.
— Но родом вы не из Кейптауна?
— Нет. Из Трансвааля.
— Веренигинг?
— Да.
— Это очень далеко.
— Ну и что?
— Мы должны вас оберегать.
— Разве я нуждаюсь в защите?
— Полагаем, что да. Времена сейчас беспокойные.
А ваши родители знают?
— О чем?
— Об Эндрю Дрейере.
Она снова ощутила слабость и испугалась, как бы ее не выдало лицо. Необходимо взять себя в руки. Это крайне важно. Взять себя в руки. Ведь еще не ясно, много ли им известно. Тем временем другой полицейский просматривал ее книги.
— К чему вы заговорили о мистере Дрейере?
— Вы с ним знакомы?
— Видела его в университете.
— Вы — как бы это сказать? — довольно близкие друзья.
— Я с ним несколько раз разговаривала в университетском дворе.
— И ничего больше?
— Не понимаю, на что вы намекаете.
— Разве вы не больше, чем просто друзья?
— Я протестую против такого вопроса.
— Бесполезно, мисс Тэлбот. Вы, конечно, слышали, что есть такой закон — «О борьбе с безнравственностью».
— Допустим, слышала.
— Шесть месяцев тюрьмы — дело нешуточное.
— Если вам нечего больше сказать, прошу вас, оставьте меня.
— Мы как раз связываемся с вашими родителями.
— О! — сказала она, снова чувствуя легкое головокружение.
— Где он сейчас?
— Кто?
— Эндрю Дрейер.
— Не знаю.
— В самом деле?
Она отмалчивалась и вдруг вспомнила, что вот-вот должен подоспеть Эндрю.
— Я же сказала: не знаю. Пожалуйста, уходите.
Она напряженно вслушивалась в каждый малейший шорох на лестнице. Второй агент нырнул в кухню.
— Вам известно, что ваш друг — бунтовщик?
— Это не мое дело.
— Что он связан с ПАК и Конгрессом?
— Ну?
— Неужели вы заодно с нарушителями закона? Со смутьянами? С людьми, которые сочувствуют коммунистам?
— Зачем вы мне все это говорите?
— Потому что хотим вам помочь.
— Пожалуйста, оставьте меня. Мне нечего вам сказать.
— Ну что ж, мисс Тэлбот! Очевидно, вы не хотите сотрудничать с нами. Как бы вам не пришлось пожалеть об этом!
— Пожалуйста, уходите.
Они ушли, и она боялась, как бы они не столкнулись с Эндрю на лестнице. Она подошла к стеклянной двери и увидела, как они сели в машину и уехали. Тогда она зарылась лицом в подушки, лежавшие на кушетке, и тихо заплакала. А вода все еще лилась из душа.
О, боже! Надо предупредить Энди. Позвонить ему. Нет, это опасно. Ходят слухи, будто телефонные разговоры подслушивают. Лучше поехать самой в Грасси-Парк… Она снова стала тереть волосы полотенцем, чтобы они поскорее высохли. Потом надела свою мохнатую куртку. Ах, черт, куда запропастились ключи от машины? Так она и не завернула этот проклятый душ!.. Неужели им известно все? А если не все, то что именно? О том, что ее родители в Веренигинге, они, во всяком случае, знают. Надо предостеречь Энди. Она набросала несколько строк и вложила записку в конверт вместе с запасным ключом. Вторую записку приколола к двери. Потом сбежала по лестнице и бросила письмо в свой почтовый ящик. Дойдя до стоянки, она оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться, все ли спокойно. Она была слишком взволнована, чтобы заметить, на какой машине приезжали агенты особого отделения. Что, если они будут следить за ней? Она открыла дверцу своего «остина» и забралась на сиденье. Руфь правила уверенной рукой, то и дело поглядывая в зеркальце, нет ли за ней «хвоста». Должно быть, они все же приходили за Энди. Давно уже его выслеживают. Странно, что его еще не уволили из школы, но он всегда уверял, что это только вопрос времени. А ведь можно было позвонить Эйбу, мелькнуло у нее в голове, и сказать, чтобы он связался с Энди. Нет, это слишком долгая история. Она свернула с пустынной Клип-роуд на Лэйк-роуд и остановила машину возле дома миссис Каролиссен.
На звонок вышел Элдред. Мальчик ей понравился. Красивый, интеллигентный и очень приветливый. Энди как-то сказал, что он единственный милый человек во всей этой каролиссенской семейке.
— Хелло, Элдред. Как сегодня прошли соревнования?
— Ничего, спасибо.
— А ты как выступал?
— Терпимо.
— Мистер Дрейер дома?
— Нет.
Лицо у нее вытянулось. Где же его искать, если он даже домой не заходил?
— Он так и не возвращался?
— Был, но потом опять ушел.
— А ты не знаешь, куда он мог пойти?
— Даже не представляю себе.
— Элдред! — услышала она голос миссис Каролиссен. — Кто там стоит у двери?
— Мисс Тэлбот.
Миссис Каролиссен торопливо прошла по коридору.
— А, это вы? Заходите. — В ее голосе слышался холодный звон металла. Руфь вошла в прихожую и села. Мокрые волосы словно приклеились к шее.
— Добрый вечер, миссис Каролиссен. Я надеялась застать Энди.
— К сожалению, его нет дома.
— Ах, как неудачно! Я должна его видеть поскорее…
— По-моему, вам лучше бы его совсем не видеть.
— Я вас чем-то обидела? Извините. Если вам неприятно мое присутствие, я могу сюда не показываться
— Я должна заботиться о приличиях в своем доме.
— Надеюсь, вам не досаждает мое присутствие?
— Нет. Я только не хочу неприятностей.
— А что, у Энди неприятности?
— За ним приходили полицейские агенты.
— Они и у меня были. Я приехала предостеречь его.
— Я не могу позволить, чтобы здесь творились такие вещи.
Появился Элдред; он встал в дверях, прислушиваясь.
— Но Энди не сделал ничего дурного.
— Вы не должны быть вместе — это запрещено законом.
— Но ведь мы любим друг друга, миссис Каролиссен.
— Не я издавала этот закон.
