Сергей Дубянский - Кирилл и Ян (сборник)

— Со спермой у нас полный порядок — сама знаешь.

Кирилл вмиг съежился, и эта очередная победа над глупым сентиментальным «братом» подняла Яну настроение.

— Короче, — он хитро прищурился, ожидая реакции, — когда польется кровь, я могу увезти тебя из этого дурдома. В замечательной стране Австрии, где в ближайшие двести лет не намечается никаких революций, стоит городок Зальцбург, родина Моцарта, между прочим; а под тем Зальцбургом есть у меня славный домик и клочок земли.

— Правда?.. — глаза Алены округлились, — ни фига себе!

Не раз виденные по телевизору остроконечные крыши, узкие мощеные улочки и танцующие люди в тирольских шляпах поглотили рисовавшийся минуту назад кошмар; да и на лице Яна появилась улыбка, сразу превратив мрачного пророка в ловкого фокусника.

— Уф!.. А я, дура, уж вся испереживалась за судьбы Родины, — Алена засмеялась, — то есть, ты так нестандартно приглашаешь меня в гости?

— Просто я хочу спасти тебя.

— Знаешь, а мне нравится, — Алена окончательно развеселилась, — роль любовницы… она все-таки какая-то унизительная; стать женой я пока не готова, да мы и почти не знакомы, так что спасай!.. — великодушно разрешила она, — слушай, а без грядущего катаклизма мы не можем съездить туда? Не насовсем, а так, на пару неделек.

— Запросто. Репортаж только сдам…

— Не, Кирилл, я серьезно.

— Да не Кирилл я! Кирилл — это мое, так сказать, прошлое. Ну, вспомнил о нем, раз уж твой отец так не любит поляков, а реально никакого Кирилла давно нет, — Ян победно взглянул на окончательно потерявшегося в ситуации «брата».

— Так не бывает, — покачала головой Алена, — прошлое никогда не исчезает без следа. Вы с Кириллом должны как-то уживаться; причем, вы оба мне симпатичны, каждый по-своему…

— …Нет, ты слышал! — от счастья Кирилл даже захлопал в ладоши, — мы оба!

— Да погоди ты! — отмахнулся Ян, — думаешь, я не догадывался? — но вслух сказал:

— Это называется раздвоение личности, а человек должен быть цельным, чтоб чего-то добиться.

— Мне кажется ужасно скучным только и делать, что чего-то добиваться…

— Тебе, вот, кажется. В этом, кстати, одна из главных проблем — мы оцениваем чужое счастье теми мерками, которые заготовили для себя, а оно у каждого свое. Не согласна?

Несколько минут Алена молчала; потом вздохнула.

— Здесь, возможно, ты и прав.

— А в чем я не прав?

— В отношении будущего России. И не потому что наш крутой президент все разрулит — в плане власти я согласна с тобой, но тут еще остались лешие, водяные и еще много кого, кто не позволят испоганить свою территорию.

— Короче, да поможет нам Бог?

— Типа того. Но ты, конечно, в Бога не веришь?

— Ну…

Это был редкий случай, когда Ян не смог быстро сформулировать ответ — с одной стороны, ему не хотелось огорчать Алену, но, с другой, на подобные вопросы лучше сразу говорить правду, чтоб не юлить потом всю оставшуюся жизнь.

— Конечно, не верю.

— А Кирилл?

— …Я верю! — воскликнул тот, — это ведь он спровадил в командировку Костю Орехова, отменил автобус, чтоб на такси мы успели вернуться; он забрал к себе бабку с козой!..

Ян скептически взглянул на восторженного «брата».

— Черт его знает, того Кирилла. Мутный он какой-то.

Нагромождение разнокалиберных высоток становилось все ближе, и Алена сменила тему:

— Давай заедем к Сан Санычу — тут по дороге, а потом кину тебя, куда скажешь. Извини уж, но мне надо хоть марафет навести, а то сегодня шеф возвращается; наверняка будет собирать всех.

— Чуть не забыл! — Ян с радостью вернулся к знакомой реальности, — координаты-то оставь, а то куда я статью сброшу?

— Легко, — Алена протянула визитку, — а ты свои?

— А надо? Все равно ж звонить не будешь.

— Кто знает?.. Хотя не хочешь — как хочешь, — Алена свернула во двор и остановилась, — тут у нас живет Сан Саныч.

— Пошли вместе, а то сейчас объяснять ему, кто я, да откуда, — выйдя из машины, Ян оглядел уродливо опиленные деревья, ржавые качели и мусорные контейнеры, от которых тянуло гнилью. …Явно не Радчино. Лучше б, правда, жил там какой-нибудь Водяной, чтоб охранять такое место… а, может, он там и живет, иначе откуда б Вася взял пули?.. А, может, тогда и Бог есть? Кто-то ж веками вытаскивает эту страну из крови и безумия. Одни люди вряд ли способны на такое… Блин, что-то совсем эта Алена задурила мне голову — так не долго скатиться на один уровень с моим отмороженным «братцем». Колодин, твою мать!.. Хотя, похоже, все они тут Колодины — всем нужен какой-то Бог… блин, а ведь в этом «колодизме» и есть загадка гребаной русской души! А надо просто тупо работать — тогда все неразрешимые загадки как рукой снимет!..

Они уже поднялись на третий этаж, и Алена позвонила.

Открыл Сан Саныч быстро, но в квартиру не пригласил. Ян, правда, успел увидеть трех пацанов с визгами бесившихся на диване; растрепанную женщину, безуспешно звавшую их к столу с дымящимися тарелками; из другой комнаты слышался мужской голос, возмущавшийся не выглаженной рубашкой. Это походило на сцену из плохой комедии, и сам маленький лысый хозяин в линялой футболке прекрасно вписывался в нее.

Яну он молча пожал руку, а у Алены поинтересовался, как поживает отец, и протянул раритетную папку с завязками. На том аудиенция закончилась, так как из комнаты заорали, что «его бешеные внуки ничего не жрут», и дед поспешил на помощь, по ходу цепляя на круглое добродушное лицо маску строгости.

— Хочешь такую жизнь? — спросил Ян, спускаясь вниз.

— Пока нет, — Алена уверенно покачала головой, — но когда-нибудь придется. Не троих, конечно… или ты другого мнения?

Ян обернулся к «брату», но тот растерянно молчал.

— …Ссышь, когда страшно? — Ян усмехнулся и ответил сам:

— А чего многовато? Тебе ж не придется кувыркаться с кашами — на то имеются специально обученные люди; и рубашки гладить не придется…

— Лучше б ты так не говорил, — Алена уселась за руль.

— Почему?

— А я теперь буду долго думать и неизвестно, к чему приду.

— Ну, думай, — Ян захлопнул дверцу, и машина аккуратно выехала из двора.

Наверное, Алена восприняла совет буквально, потому что до самой гостиницы они ехали молча; да и там она не стала выходить, а дождавшись, пока Ян сам подойдет к водительской двери, опустила стекло.

— Поезд у тебя во сколько?

— Не заморочивайся, — Ян махнул рукой, — как в народе говорят? Долгие проводы — лишние слезы, да?

— Типа того. Ну, тогда пока. Пиши, звони.

Стекло поднялось, а еще через минуту машина аккуратно втиснулась в поток и затерялась среди таких же безликих железных коробок. Ян оглянулся на «брата» и усмехнулся.

— …И чего ты вылупился? Говори!

— Ты — идиот! Что ты собираешься делать дальше?

— Я собираюсь заняться Радчино — надо глянуть бумаги, пока не уехал, а то потом этого Сан Саныча с собаками не найдешь; дальше начну лепить репортаж — основную работу ж тоже никто не отменял…

— Ты о чем?! — вспыхнул Кирилл, — какое Радчино? Какой репортаж? Ты понимаешь, что так не расстаются с самой прекрасной девушкой на свете! Звони ей сейчас же!

— Да пошел ты! — огрызнулся Ян, — у меня работы выше крыши! Хочешь, сам звони.

— Я? Ты мне доверяешь?..

— Доверяю — не доверяю… Тебе все равно делать нечего! Чем, вот, ты занимаешься, пока я деньги зарабатываю?

— Ну…

— Хрен гну! Только жрешь, спишь и портишь мне нервы! Хоть раз сделай сам что-то реальное, а меня не доставай!

— Ладно, — Кирилл неуверенно достал мобильник, — а можно я скажу, что люблю ее?

— Да говори, что хочешь! Черт с тобой!

Альфа Центавра

Если б Олеся понимала значение всяких витиеватых слов, то вполне могла б сказать: «Искушение оказалось сильнее меня». Но поскольку лучшей оценкой по литературе у нее была единственная четверка с двумя минусами, да и та в незапамятные времена, она подумала: «…Клево, что никто не заметил!.. Во, блин, покатило!..»

Правда, окончательно она успокоилась, лишь добравшись до родного двора — сразу перестало казаться, что люди смотрят на нее подозрительно, пульс пришел в норму, дыхание выровнялось, и заходя в подъезд, она даже не оглянулась. Щелкнул замок, гордо именовавшийся жильцами, «кодовым». Код состоял всего из двух цифр, и соответствующие кнопки, отполированные до блеска, угадывались с первого раза, но все равно Олеся почувствовала себя в безопасности; это было важно, ведь в черном пакете, который она держала в руке, находилась замечательная, модная, но чужая сумка.