Дениел Уоллес - Рэй задним ходом
– Рэй. Мне нужно слезть с таблеток.
– Знаю.
– Я думаю об этом.
– Хорошо.
– А ты думаешь?
– Да, – сказал он. – Думаю.
– Хорошо, – сказала она.
Рэй услышал в трубке голос ее матери, разносящийся по маленькому дому с обшитыми темными панелями стенами, зовущий Дженни.
– Я с ума схожу, – сказала она.
– Крепись.
– Я люблю тебя, Рэй, – сказала она.
– Я тебя тоже, – сказал Рэй.
В субботу утром он проснулся, лежа Попс рек кровати, с кислым вкусом в пересохшем рту. Он сварил кофе и сделал омлет. Почитал газету и посмотрел несколько мультиков по телевизору. Около десяти он выпил пива. Он чувствовал себя снова студентом. Вытащил пачку сигарет, спрятанную в ящике для носков, и выкурил одну. Что бы он ни говорил, вряд ли он когда-нибудь бросит курить. Эта вредная привычка слишком много для него значила, чтобы вот так просто от нее отказаться. После второго пива у него не осталось никаких дел, помимо уборки участка, поэтому он принялся бродить вокруг дома, собирая ветки в маленькие кучки. Находясь на заднем дворе, он услышал приглушенный расстоянием веселый голос, пожелавший доброго утра, и увидел Елену Маккрэ, которая приветливо махала рукой со своей выложенной каменными плитами веранды. Рэй помахал в ответ. Издалека она казалась прекрасной: миниатюрная безупречная фигура; сильные загорелые ноги, словно вытекающие из шорт; длинные обнаженные руки. Выбивавшиеся из-под голубой банданы волосы сияли на солнце. – Отличная погода, правда? – крикнул он. Она кивнула и вновь принялась поливать свои висячие растения.
На ланч Рэй съел бутерброд с ростбифом и выпил пива, а затем снова вышел на задний двор. На границе с соседним участком он увидел несколько веток и разросшиеся сорняки, которые стоило выдернуть. Однако Елена уже ушла в дом, и Рэй удовольствовался мыслями о ней, попытками представить, какая она. Она старше, думал он, и сама мысль о разнице в возрасте его возбуждала. Мысленно он называл ее то Еленой, то миссис Маккрэ. «Интересно, – думал он, – какая у нее девичья фамилия?» Рэю казалось странным, что она оставила фамилию мужа, когда овдовела. Возможно, все так делают, но он никогда раньше не водил знакомства со вдовами. Он задавался вопросом, поступит ли Дженни так же, случись с ним что-нибудь, и терзался сомнениями, не зная, что лучше. Таким образом вашу память увековечивают люди, которым повезло пережить вас, а он, пожалуй, предпочел бы полное забвение. Значит, решено: она снова станет Дженни Мьюборн.
Когда Елена снова вышла из дома, Рэй притворился, будто не замечает ее. Вероятно, думал он, она тоже притворяется. Он бродил внаклонку по двору, собирая ветки; она подметала веранду. А потом в буйной зелени неподалеку он краем глаза увидел голубую вспышку и выпрямился, чтобы взглянуть на синешейку, сидевшую с видом собственника на скворечнике с куском веревки в клюве. Елена тоже смотрела на птицу.
Впоследствии Рэю казалось, что тогда с ним разговаривала стройная прохладная бутылка вина, подталкивая навстречу маленькой катастрофе. Дотронувшись до нее, он понял, что собирается делать. Уже потихоньку начинало смеркаться, когда он откупорил бутылку и пошел с ней к дому соседки, по пути один раз споткнувшись о корень. Он постучал в дверь и стал ждать. Прошла минута, но Елена не открывала. Он почувствовал облегчение и уже повернулся, собираясь уходить, когда увидел за дверью неясную тень. Потом Елену. Она прищурилась, вглядываясь в него, а затем наклонилась и убрала стопор, установленный в основании задвижной двери. Все это время Рэй улыбался так широко, что у него заныли лицевые мышцы.
– О! Привет, Рэй, – сказала она. – Ая думала, мне послышалось, но на всякий случай решила проверить.
– Нелепо, правда? – Он чуть приподнял бутылку вина. – Но я просто подумал, что неплохо бы выпить по бокалу, чтобы освятить официальное начало добрососедских отношений.
– Освятить? – Она рассмеялась, и Рэй задался вопросом, правильное ли слово он употребил.
– Отметить?
– Очень мило, – сказала она. – Входите.
И он вошел.
– У меня страшный хаос, – сказала она. – Как обычно.
Но никакого хаоса он не заметил. На диване валялся раскрытый журнал, и почти на всех столиках, полках, тумбочках и стульях лежали стопки книг и газет, но Рэй не назвал бы это беспорядком. А назвал бы нормальной обстановкой в доме, где человек живет один. Он хорошо помнил, как сам жил один. Каждая комната словно воспроизводила состояние его души и ума; внешний беспорядок отражал беспорядок внутренний. Совместное проживание с другим человеком препятствует подобным живописным проявлениям твоей натуры. Когда ты живешь с другим человеком, повсюду должен царить безликий порядок, журналы должны лежать на кофейном столике веером, – словно в доме вообще никто не живет.
– Расчистите себе место и садитесь, – сказала Елена. – Я принесу бокалы и крекеры.
Рэй сел на диван и поставил бутылку на зеленый треугольный столик. Он осмотрелся по сторонам, довольный своей дерзкой решимостью. В гостиной имелся камин, потемневший от копоти, а на каминной полке, с краю, стояла забранная в рамку фотография мужчины – по всей видимости, не кого иного, как мистера Маккрэ. Он стоял на палубе парохода, с развевающимися на ветру черными волосами, и казался счастливым и здоровым. «Неудачник, – невольно подумал Рэй. – Ты не сумел дожить даже до сорока», – но тут же устыдился своей мысли. Наконец появилась Елена с двумя бокалами и подносом крекеров и отвлекла его внимание от фотографии. Она дала Рэю матерчатую салфетку, которую он положил на колени. Они обменялись улыбками. Рэй разлил вино по бокалам.
– Я все еще чувствую себя страшно неловко от того, что сразу не познакомилась с вами, – сказала она. – Вообще-то я вполне общительный и благожелательный человек.
– Самое главное – выбрать правильное время, – сказал он. – Однако странно, что с момента нашего знакомства я постоянно вижу вас, хотя раньше никогда не замечал. То же самое происходило со мной, когда я купил свою первую машину. Подержанный «субару». Среди всего прочего, автомобиль понравился мне еще и потому, что я никогда прежде таких не видел; он казался мне своего рода раритетом. Но стоило только мне купить его, я стал видеть «субару» повсюду. Однажды я поставил машину в гараж, и там в одном ряду стояло еще три точно таких же, даже такого же красного цвета.
– Так значит, я – подержанный автомобиль? – спросила она, и они рассмеялись. – Отлично.
– Вы меня поняли, – сказал он, и она кивнула. Они выпили вина.
– Возможно, я действительно не очень общительна, – сказала Елена, словно обдумав какую-то мысль. – Когда Джим умер… – она взглянула на фотографию мужа, -…и вместе с ним я потеряла наши общие надежды на будущее, большую семью и вообще все, наверное, я действительно замкнулась в себе. Такое ощущение, будто мне было нужно все или ничего. Рэй кивнул.
– А общение с таким человеком, конечно же, не приносит радости. – Она подняла глаза к потолку и заправила волосы за ухо. – Извините. Я умею нагнать тоску своим нытьем.
– Вовсе нет, – сказал Рэй. – У меня приподнятое настроение. Хочется поговорить.
– Я чувствую себя как подержанный автомобиль, – сказала она, а потом уперлась взглядом в грудь Рэя и с улыбкой спросила: – Это… сигареты?
Он похлопал по нагрудному карману рубашки:
– О… да. Я и не знал, что взял их с собой.
– Может, выкурим по одной?
– Конечно.
И они выкурили по сигарете, стряхивая пепел в камин.
– У меня такое ощущение, будто я веду себя безнравственно, – сказала она. – Я уже несколько месяцев не курила.
– Я тоже, – сказал он. – Я о безнравственном поведении.
Они выпили еще по бокалу вину, потом еще по одному и рассказали друг другу о себе. Елена была богата. После смерти мужа она с головой ушла в общественную деятельность, связанную со школами и ночлежными домами, просто чтобы не сидеть без дела, а потом вдруг поняла, что ей действительно нравится каждый день врываться в жизнь других людей, производить в ней перемены к лучшему, а потом возвращаться домой. Рэй коротко рассказал о Дженни и их совместной жизни, но главным образом о себе. Он избегал семейного «мы», предпочитая вечное «я».
Рэй смотрел на Елену. Она была красива сумеречной осенней красотой. Просто не верилось, что у нее нет поклонников, о чем он сказал ей, и она призналась, что поклонники есть, но ни одному из них она не может подарить, что имеет, то есть себя. И тогда Рэй понял, что хочет стать частью ее жизни, развеять печаль одиночества. Ему казалось, он сумеет.
Конечно, он не сказал этого. Но когда она снова потянулась к бутылке, он тоже потянулся и дотронулся до ее руки, и Елена вздрогнула и посмотрела на него. Но не отняла руки.
Ее губы сложились в грустную улыбку.
– Рэй, – сказала она.
– Елена.
– Нет, не «Елена», – сказала она. – Вы женаты.
