Масахико Симада - Повелитель снов

Во время третьей встречи Пу-тян успешно получила первый опыт. Если Мими из «Богемы» была женщиной, любящей любовь, то Пу-тян была женщиной, которая пыталась превратиться из женщины, любящей любовь, в любящую женщину. Мне хотелось придать ей уверенности. Стань героиней оперы во всем, желал я ей.

Во время четвертой встречи, то есть сегодня, мне захотелось увидеть Пу-тян. Мы встречались с перерывом в два месяца, в частности и из-за моих обстоятельств. Розы стоили дорого, я купил букет гвоздик и отправился к ней. Стол уже был накрыт. К моему удивлению, Пу-тян накрасилась и надушилась. Из магнитофона тихо звучала ария Леонеллы из «Трубадура».

– Я так долго ждала тебя, – глаза из-под очков в серебряной оправе пристально смотрели на меня.

– Прости, Пу-тян. Столько проблем навалилось.

– Я так и подумала, – Пу-тян села со мной рядом и налила мне пива. Потом она неторопливо встала, достала из ящика комода конверт и передала его мне. Внутри были деньги, не иначе, как тысяч сто иен. – Возьми.

Мой гонорар был 20 тысяч за вечер, денег было больше, чем полагалось. Я предложил ей: лучше потрать их на гастроли театра Ла Скала, который скоро приедет в Японию, но она запихала конверт в карман моих брюк, пробормотав: «Я тебе помочь хочу».

Я сначала не понял, что она имела в виду. Или рассчитывала, что я буду чаще приходить к ней, или хотела ограничить мои увлечения другими женщинами. Нет, Микаинайт, Пу-тян всегда говорила только то, что думала. Ее сердце пока такое же чистое и прозрачное, как любовь Елизаветы. В нем еще не поселились ни ревность, ни желание единолично обладать. Я взял деньги, пообещав обязательно потратить их на себя.

В эту ночь, когда я любил ее, она плакала и говорила: как хорошо.

К Марико ни в коем случае нельзя отправляться в усталом состоянии. Тогда уж точно превратишься в выжатую тряпку. Она работает в туристическом агентстве и часто ездит как сопровождающий группы за границу. В качестве сувенира она обязательно проводит ночь с местным мужчиной. Подобные похождения сделали ее совсем развратной. Но эти истории невероятно идут ей.

Короче говоря, она – большая любительница секса. Даже хвасталась, что спала с пятерыми зараз. Но не подумайте, будто у нее на лице написано, что она любит мужчин, или что ее тело прямо-таки источает желание. Марико – не гламурная девушка. У нее нет пухлых губ и толстого слоя косметики. Она напоминает женщин Модильяни, узких и вытянутых. Когда она сидит смирно, никому и в голову не придет, что она без всякого стеснения может брякнуть: «Для меня сперма – ценный источник белка».

Когда я впервые встретился с ней, она по-деловому меня оглядела и спросила:

– Уверен в своей силе?

– В общем, да, – ответил я. А она добавила:

– Я встречаюсь с несколькими, но терпеть не могу, когда меня ревнуют или осуждают мое поведение. Поэтому я и решила позвать тебя.

Сразу же начались возлияния. Марико доводила себя до кондиции, наглатываясь 7 amp;7 (безумный коктейль: 7 частей виски и 3 части газировки «Севен-ап»). Это для нее было обычным делом. Пригубив третий коктейль, она чувствовала, как тело у нее начинает гореть, и скидывала с себя одежду. Потом начинала ржать дурным голосом, рассказывая случаи из своих поездок, сплетни про любовников и истории про родителей, братьев и сестер, хотя ее никто об этом не просил.

– Первый опыт у меня был в шестнадцать лет. Меня изнасиловали по кругу. В школе, в бойлерной. С тех самых пор у меня в организме что-то сдвинулось. Во время школьной экскурсии на Кюсю я пошла в комнату к мальчишкам и трахалась в шкафу, беря по 500 иен за подглядывание.

– Сколько у тебя было мужчин?

– Ну, стран из тридцати.

Я подумал: последовательный подход. В ту ночь мы разделись и стали лупить друг друга мокрыми полотенцами. Марико сказала, что, когда мы ляжем в постель, возбудившись таким образом, наши тела будут пылать. Да уж, избитые места горели так, что деваться было некуда. Когда мы закончили, она вытянула из-под кровати огромную фарфоровую свинью размером с электроплитку и попросила меня пожертвовать 500-иеновую монетку, если у меня есть. Зачем тебе, спросил я ее. Коплю, ответила она. По-видимому, у нее была привычка всякий раз, переспав с мужчиной, кидать в копилку 500-иеновую монетку. Будет 500 тысяч, когда наполнится. Короче, цель – тысячу раз заняться сексом. Когда цель будет достигнута, она собиралась добавить накопленную сумму на поездку в Африку.

Она заплатила мне гонорар всего однажды. Но, несмотря на это, я наведывался к ней уже целых шесть раз. Незаметно я отравился ядом, который источала Марико, и мой организм стал требовать безумного, шумного секса.

Секс со сменой ролей. Эту игру я любил больше всего. Раздевшись догола, я начинал разговаривать, как воспитанная девушка, а Марико изображала насильника. Я надевал снятую одежду Марико, в том числе и ее белье, а она соответственно надевала одежду, хранившую тепло моего тела. Просовывая мне руку под юбку, она говорила: «О, хороша девка». Я покачивался и отвечал ей, как чужая жена из мыльной оперы: «Нет. Прекратите, пожалуйста. Я позову людей».

– Чего раскудахталась, – Марико снимала ремень и хлестала меня.

– Перестаньте. Сделаю все, что скажете.

– Тогда снимай юбку, – я делал так, как мне было сказано. Из-под трусиков выглядывал мой пришедший в боевую готовность пенис.

– Возьми в рот, – Марико спускала брюки и, широко расставив ноги, вставала передо мной, стоящим на коленях.

– Дура, лучше языком работай. Да, вот так. Щас вставлю тебе. Ну-ка, легла на спину.

Я испытывал сладкий озноб и жаркий стыд и почему-то чувствовал себя счастливым. Секс со сменой ролей был подобен метафоре моего образа жизни, который я выбрал, независимо от того, нравилось мне это или нет. Да и Марико тоже была играющим по своим правилам ребенком. Наши интересы совпадали в сексе.

Друг моего приятеля очень просил меня, и я согласился стать собеседником для 78-летнего старика. Этот старик работал директором небольшой компании, передал управление сыну, и, хотя со стороны выглядел спокойным и самостоятельным человеком, родные боялись, что он начнет резко сдавать, так как до сих пор работа была для него всем, а теперь он лишился смысла жизни. Меня нанял его сын, и моя задача состояла в поиске какого-нибудь хобби для старика, который ничем не интересовался, кроме работы.

Старик говорил исключительно о том, как тяжело было управлять компанией, или же хвастался своими методами оздоровления. Естественно, его сын и внуки, слышавшие эти навевающие тоску разговоры по сто, а то и двести раз, лишились всякого терпения. Речь старика напоминала чтение сутр.

Чтобы заткнуть его, я решил заинтересовать старика рисованием.

– Дедушка, послушайте меня. Не надо размышлять над тем, что вы нарисуете. Просто оставляйте пятна краски на бумаге. Как можно более сложные пятна, причудливой формы. И подумайте хорошенько, в каком месте вы будете рисовать эти пятна, – сказал я старику, достав альбом и акриловые краски.

Поначалу старик ворчал, но когда я похвалил его красочные пятна, он явно почувствовал себя польщенным.

– Именно так. Тот, кто пытается писать картины, может не быть живописцем. Рисует красочные пятна в тех местах бумаги, где подсказывает сердце. В этом и заключается чистота изобразительного искусства.

После нескольких занятий старик сказал, что хочет попробовать писать маслом.

Заказчиком этой работы выступала бывшая актриса, поэтому я сразу же согласился. Она ушла со сцены четыре года назад и ни в чем себе не отказывала, живя на средства, которые оставил ей муж в качестве компенсации за развод, а также получая доход от сдачи квартиры в аренду.

Сначала актриса показывала мне записанные на видео фильмы, в которых когда-то играла, сопровождая их собственными комментариями. Жест великодушия с ее стороны, который преследовал воспитательные цели. Казалось, она продолжала представлять себя столь же молодой, что и на экране. При этом ей хотелось найти кого-то, кто соглашался бы с ней.

– А вы почти не изменились, – говорил я, незаметно предаваясь при этом злобному развлечению: разглядывал, насколько время не пощадило ее миловидную некогда внешность.

У нее была двадцатилетняя дочь. Лицом она очень походила на мать с экрана. Но у матери была типично японская фигура, а у дочери – так называемая американская конституция: длинные ноги, широкая талия, большая грудь.

Дочь унаследовала от матери любовь к роскоши, что помогало ей в ее многочисленных связях с мужчинами. Она не то чтобы хвасталась, но как-то так получалось, что знакомила мать со своими любовниками. Мать же этого, по-видимому, терпеть не могла. Многие матери испытывают ревность к своим дочерям, выросшим красавицами, но для нее дочь была не более, чем соперница. Стоило только мужчине, сблизившемуся с матерью, увидеть дочь, как он увлекался ею. Таких случаев было предостаточно. Дочка без всяких угрызений совести сходилась с любовником матери. А потом так же спокойно бросала его и находила нового приятеля. Такая жестокость дочери больно ударяла по самолюбию матери, и она не могла избавиться от желания отомстить ей в один прекрасный момент. И на меня была возложена роль сообщника.