Михаил Попов - Колыбель

— Между прочим, это я давал ей тонкости русского, пока вы бегали по полям за своими кротами.

Убудская одежда смотрелась на господине аниматоре вполне, и даже грязная майка с почти уже неразличимой эйфелевкой не смешила глаз.

— Я на деле, а не как–нибудь условно технически сливаюсь с местным населением.

Он вытянул ремень из останков былой одежды, на нем имелось кожаное гнездо для телефона, надел ремень поверх убудской юбки, закрепил телефон.

— Кстати, о кротах, — сказал инженер, — ты ничего нового не придумал?

— Про что? Про старика?

Не дожидаясь мнения Дениса, напарник сообщил:

— У меня только одно объяснение того, как он к нам попал.

— Какое же?

— Но оно меня не устраивает.

— Ну, когда отбрасываешь все невозможные варианты…

— Но то, что у меня остается, тоже абсолютно невозможно.

— Может, мне оно таким не покажется? Поделитесь. У меня даже невозможных нет.

Товарищ инженер задумчиво чистил круглый, шишковатый фрукт:

— Он просто «возник» между нами.

Денис взял с подноса такой же фрукт:

— Это все равно как если бы я сказал, что он упал с луны.

— С луны он не мог упасть. Крыша не повреждена.

Инженер немного помолчал:

— А еще я обратил внимание — он говорил на языке, на котором «они» не говорят.

Денис застыл с открытым ртом и поднесенным к нему куском розового апельсина.

— Правда? А я думал — мне показалось.

— Что показалось?

— Мне послышались, это ведь были секунды, и наше состояние надо принять во внимание… Пара французских фраз, скорей всего французских. Комси–комса, возможно, он ругался по–французски.

Товарищ инженер поднял палец, прожевывая при этом сочную мякоть фрукта без названия.

— Вот. Я был и так уверен, что не ослышался, а тут и ты подтверждаешь. Дедушка — француз. О чем это может говорить? Есть у тебя версия, Денис?

— Если с лету, без обмозговки: они тут живут всю жизнь, я имею в виду…

— Я понял.

— Живут как болванки, а перед смертью начинают потихоньку обретать национальность?

Товарищ инженер долгим и непрезрительным взглядом изучал напарника, и тому постепенно становилось стыдно за только что брякнутое.

— Интересный ход мысли. По крайней мере, ход, по крайней мере, мысли. Я не стану его высмеивать, хотя это легко сделать.

— Сделайте.

— Изволь. Если ты прав, получается, что «на том свете», если он есть, национальность — важная вещь. То есть отделы ада и рая для французов и чехов и тэ пэ.

Господин аниматор склонил голову, признавая свою неудачу. Товарищ инженер не стал его добивать.

— У меня другое впечатление.

— Какое?

— И другое, и пока не выразимое в словах. Надо еще много доузнать, чтобы определиться с мнением.

Денис подтащил к себе поднос с едой:

— Вы, как всегда, пойдете шнырять в поисках информации?

— А ты, как всегда, останешься валяться на боку?

— Естественно.

— Помни про Парашу. Ты обещал.

— Я к ней не прикоснусь. Ни сегодня, ни завтра, никогда! — Денису было приятно, что он и сказал чистейшую правду, и оставил напарника в дураках. Вообще–то он был уверен, что Параша проболтается про их игры, но, видимо, товарищ инженер был не так воспитан, чтобы приставать к девушке с разговорами на такие темы. А она ведет себя так, будто обо всем начисто забыла.

Взгляды напарников встретились, и оба отметили про себя, что они вновь незаметно оказались на почве легкой враждебности друг к другу. История с телефоном, а потом и со стариком их на время сблизила, напомнив, что они подвергаются общей неприятности, но стоило попривыкнуть к новым фактам, как характеры стали расталкивать их в стороны.

Товарищ инженер сделал шаг навстречу:

— Знаешь, я тут между пальмами обнаружил мегалит, такой камень, торчащий из песка, — очень удобно для календаря. Это ракушечник, на нем можно отмечать каждый проведенный день. Наш органайзер превратился в труху, когда высох.

Денис заметил попытку нормализации отношений:

— Отмечайте вы, раз уж нашли, коллега.

Товарищ инженер кашлянул, явно с сожалением.

— Я вам доверяю.

— Не в этом дело, — опять кашлянул дядя Саша, — тут важен немного другой момент…

— Какой?

— Скажи, по твоему мнению, сколько мы уже здесь находимся?

— На острове? Что–то порядка дней, ну, тридцати. Что вы отвернулись, коллега? У вас другие ощущения?

— Другие. Немного. Пока немного. Поэтому я и хочу, чтобы мы совместно наносили каждый день на этот ракушечник. Биологические календари наши работают с разной, кажется, скоростью.

— Это опасно, это вредно? — Денису эта тема казалась хоть и занимательной, но надуманной. Ощущение времени индивидуально, у стариков годы летят, у молодых тянутся, и если бы они рассчитывали провести тут многолетнюю робинзонаду, то календарь мог бы стать существенным чем–то. Но пока это ну не тянет на проблему.

— Как хочешь, — сухо сказал товарищ инженер.

— Не сердитесь, я вам правда доверяю. Не таскаться же нам туда вдвоем, в самом деле, каждый день.

— Ну что ж…

На холм поднялись и остановились несколько постоянных спутников товарища инженера. Денис их уже узнавал — Туполь, Черепан, Ползун. Когда он догадался, что клички эти всего лишь сокращения от фамилий старинных русских гениев техники, он даже пожалел напарника — очень уж предсказуемый ход мысли. Инженер берет имена из инженерной истории. И только отечественной. Хоть бы один Архимед. С фантазией у дяди Саши всегда было тускло. Впрочем, видимо, так и должно быть.

— Ваша техническая интеллигенция явилась.

Коллега чего–то медлил, и Денис сказал, явно модулируя речь легкой иронией:

— А я помогу Параше помыть посуду. После еды.

Товарищ инженер расстегнул–затянул пояс на шортах. Как утверждает известный венец, этим движением мужчина проверяет, не забыл ли жезл своего достоинства там, откуда уходит. После этого сделал круг по хуторской площади, можно было понять, что и мысли его описывают некий круг.

— Кстати, а почему бы вам не взять Парашу с собой на поля? По–моему, она с удовольствием бы к вам примкнула.

Коллега сухо ответил:

— Я знаю. И я ей предлагал. Но она, так сказать, приставлена к этому месту, сестра–хозяйка именно этого хутора.

— Женщина в песках.

— Что?

— Ничего.

— Хорошо, я пошел. — Инженер двинулся в сторону тропинки, ведущей в долину. — Сегодня я рассчитываю найти, куда они перетащили нашего де Голля. И посмотрю, что с ним сейчас происходит.

— Успехов вам.

Товарищ инженер задержался на секунду:

— Тебе тоже успехов.

— Что именно вы имеете в виду? — с насмешливым вызовом уточнил Денис.

— Ты ведь остался караулить новый звонок, да? Так вот не пропусти.

И ушел. Унося чувство инженерного превосходства. Гад! Неприятно, когда тебя возьмут и запросто расшифруют! Да, Денису почему–то пришло в голову: если кто–то станет прорываться сквозь эфир неизвестно откуда, то лучше находиться в том месте, где один раз прорыв удался. Возможно, на этом аномальном острове именно холм — самое аномальное место.

Товарищ инженер небрежно торпедировал мнение, даже и не высказанное владельцем аппарата.

7

Денис достал из гнезда машинку и подержал на руке. Это не нормальный радиоприбор с электрической душонкой, скорее зомби, и кто–то вселяется в него по своему желанию.

Ладно, пусть своеобразное телефонное суеверие, ведь дома, забыв, к примеру, ключи и вернувшись за ними, он обязательно смотрится в зеркало. Так вот, пусть суеверие, далеко от хижины он уходить не будет.

Но просто так сидеть и исключительно ждать, тяжело.

Попробовал поработать руками, но попытка вернуть к жизни турецкие штаны провалилась, едва начавшись — зашвырнул волглые тряпки в угол хижины. Ладно, оделся по–местному, чего уж теперь дергаться. Тем более что удобно. Даже плавки можно снять — такая свобода движений.

— Параша!

Прибежала, села напротив. Он постарался посмотреть на нее не сексуально озабоченным, а научно–антропологическим оком. Что за раса?

Он чувствовал в себе желание поговорить. Раньше такого не было. Да, смешно получается, чего только не вытворял с девушкой, а теперь вдруг душу ее захотел узнать. Как–то не по порядку развиваешь события, усмехнулся себе Денис.

— Скажи, Параша, а ты давно здесь?

Казалось бы, чего проще, но выяснилось, что довести смысл вопроса до сознания девушки чрезвычайно трудно. Много времени ушло на выяснение вопроса, что такое «здесь». С самых разных сторон Денис подъезжал к этому понятию, и всякий раз оказывалось, что не подъехал, а, наоборот, отъехал. Параша не имела ни малейшего представления о том, что такое остров. И это живя на острове! Сообщение, что в мире где–то «там» есть еще острова, почти такие же, как этот, поставило ее в тупик. Именно в этой части — «почти» и «такие же». Между тем представление о том, что есть какое–то «там», ей было доступно, даже казалось естественным и даже приятным. Про «там» она готова была слушать сколько угодно. Правда, у Дениса было сомнение: одно ли и то же они имеют в виду, болтая про него.